Евгений Устюгов: «Проблема нашего биатлона в тренерах»

Год назад двукратный олимпийский чемпион по биатлону Евгений Устюгов завершил карьеру. Ушёл в 29 лет, когда понял, что в спорте что-то застопорилось.

Поступил предельно честно по отношению к болельщикам, сборной, а главное, к себе. Хотя мог ещё какое-то время бегать, пусть и не очень удачно, и получать за это хорошие деньги. Сейчас Устюгов работает заместителем руководителя Красноярского отделения общества “Динамо”. В спорт возвращаться не собирается — ни в качестве атлета, ни в качестве тренера. Но в курсе всего, что происходит в российском биатлоне.

Выше бы не прыгнул

— Евгений, после динамики и драйва, которые были в биатлоне, нынешняя работа не кажется несколько скучной?
— Скажу, что более мягкого перехода и представить сложно. Меня не завалили бумагами, я не сижу всё время в кабинете — новые люди, новое общение. Предложений было много, но работа в “Динамо” оказалась самой близкой по духу. Мне неинтересно приходить на что-то готовое. Понравилась задача поднять общество “Динамо” и вернуть ему былой размах. За год я вжился в новую роль. Доволен всем. Пока по биатлону не скучаю, но всегда на связи со спортсменами, поэтому в курсе всех дел.

— Когда после окончания карьеры почувствовали, что с плеч упал груз ответственности?
— Только спустя полгода после того, как объявил о своём уходе. Я вдруг понял, что не нужно куда-то торопиться. Раньше приезжал домой дня на четыре, и нужно было всё успеть: провести время с семьёй, решить бытовые дела. Мне понадобилось полгода, чтобы привыкнуть к этой новой жизни.

— Есть ощущение, что могли добиться в спорте большего?
— Нет. В России сегодня не существует двукратного олимпийского чемпиона по биатлону, который ещё бегает, выступает. В нашей замечательной команде есть победители главных игр четырёхлетия, вместе выигрывали эстафету. Но дважды побеждал только я. Буду искренне радоваться их дальнейшим победам. Но на данный момент больше всего олимпийских золотых медалей у меня. И потом я просто ни психологически, ни физически не был готов продолжать карьеру. Я этого не хотел. На мой взгляд, я свой план перевыполнил — выше уже не прыгнул бы. Поэтому решил, что пора уступить дорогу молодым. Сидеть в команде и занимать 6—8-е места — это не для меня.

Непонятные встречи

— Вы неоднократно признавались, что после Олимпиады в Ванкувере якобы тренировались лишь на 70 процентов своих возможностей. Но я наткнулся на другую формулировку: один из спортивных сайтов утверждал, что после Ванкувера Вы попросту терпели, уже не получали удовольствия от биатлона.
— Это самая подходящая формулировка. У победы есть две стороны медали: собственно спортивная, но ещё и общественная, которая обязывает к различным встречам. Сейчас я привык — встречаюсь с детишками, чиновниками, другими людьми. А тогда для меня это было в диковинку, и я тратил на встречи очень много сил и энергии. Спустя два месяца после Олимпиады из-за всех этих мероприятий похудел ещё на пять килограммов, учитывая, что вес у меня и так небольшой. Когда приехал на первый сбор, то выглядел не очень здоровым человеком. И, наверное, тренировки у меня тогда были на семьдесят процентов — если бы заряжался на все сто, то до Сочи как спортсмен я бы уже недожил. И только крайний сбор перед чемпионатом мира 2011 года провёл в полную силу. А с июня по декабрь тренировался на семьдесят процентов. Но выступал, конечно, на сто — делал всё, что мог. Это был не самый приятный момент. Но куда деваться? Тем более мы готовились к чемпионату мира в Ханты-Мансийске, который расценивался как проверочный старт перед Олимпиадой в Сочи. Не скажу, что команда хорошо выступила, тем не менее два серебра мы привезли: в эстафете и я в личной гонке. Год был тяжёлый, но мы это испытание прошли если не на пятёрку, то на четвёрку точно.

— От этих встреч можно было отказаться?
— Думаю, да. Я просто не знал, как себя вести в этой ситуации. На той Олимпиаде мы выиграли всего три золота: женская эстафета, личная моя медаль и медаль в лыжной гонке у Никиты Крюкова. Поэтому все эти мероприятия свалились на нас. Я знаю, что и Никита этот период тяжело пережил.

— Такие встречи были инициативой руководства СБР?
— Нет, всё происходило в Красноярске. Май и июнь я находился дома: супруга была в положении, я ухаживал за ней, параллельно занимался ремонтом в квартире. Были и какие-то вообще непонятные встречи, даже не знаю, зачем их устраивали. Но я был молод. Сейчас, конечно, всё по-другому: где-то я могу позволить себе отказать, а где-то могу сам настоять и приехать.

— Вы пришли в сборную одновременно с олигархом Михаилом Прохоровым. Собственно одновременно и ушли, но не об этом речь. Бывший тренер мужской сборной Владимир Аликин признал, что вместе с пришедшим тогда изобилием всё чаще в команде начали появляться разговоры о машинах, квартирах. И если что-то приходилось спортсменам не по нраву, то они напрямую обращались к руководству, которое всегда их поддерживало.
— У некоторых сборников были не очень хорошие отношения с Владимиром Александровичем Аликиным. И они могли себе позволить перешагнуть через тренера — пойти пожаловаться Сергею Валентиновичу Кущенко. А он всегда был на стороне спортсменов. И до сих пор нас поддерживает. Мы с ним и сейчас в хороших отношениях, буквально недавно созванивались. К нему нет никаких претензий, как и к Аликину. Скажу честно, был такой период, 2011—2012 годы, когда разговоры больше шли не о тренировках, а о темах, не связанных с биатлоном. Но, с другой стороны, ведь на спорте жизнь не заканчивается, нужно уметь переключаться. Я же не могу зацикливаться полностью на лыжах — я же тоже, как человек, хочу жить, хочу ездить на автомобиле. Двоякая ситуация. Аликин попал в команду в такой момент.

— Не только Аликин говорил, что спортсмены слишком многое себе позволяли, потому что была поддержка руководства.
— Да, но потом эту практику пресекли. Я, как капитан команды, не позволял спортсменам напрямую обращаться к руководителям. Они могли позвонить, но перед этим советовались со мной. Я отвечал за команду и сам разговаривал с Сергеем Валентиновичем. Только после этого он принимал решение.

Предатели Пихлер и Капелло

— Вроде бы у биатлонистов всё есть: талантливые спортсмены, стабильная поддержка. Почему мы до сих пор не лучшие в мире?
— Не хочу говорить плохо о тренерах, но, на мой взгляд, у нас есть серьёзные кадровые проблемы. Большинство тренеров уже в возрасте, они старой закалки, тренируют по тем же принципам, что были в СССР. Антон Шипулин пошёл по другому пути и нашёл более молодого тренера, который знает физиологию, анатомию, знает, какие упражнения на какую мышцу действуют. Пусть на меня не обижаются, но большинство российских наставников не имеют представления о банальных вещах в физиологии человека. Есть небольшая часть молодых тренеров с высшим образованием, пополненным курсами, которые помогают вникнуть в детали. Очень важные детали. Без фамилий, но я много раз спрашивал у тренеров: зачем мы делаем именно эту тренировку? И ни разу не получил ответа. Исключение одно — Аликин, я у него лишний раз и не спрашивал, потому что это тренер-гуру, который знает биатлон досконально. Остальные тренеры сборной не ответили ни на один мой вопрос.

— Может быть, стоит привлекать иностранных специалистов?
— Я всё-таки патриот. Пусть лучше будет такой тренер, чем иностранный. И потом, приглашая зарубежных, мы платим им больше, чем своим. Не лучше ли на эти деньги отправить за границу наших специалистов, чтобы подучились и вернулись с новыми знаниями. У нас же великая школа, и приглашать иностранцев абсурдно! Да и потом, хорошие специалисты-иностранцы задействованы в своих странах, а большинство тренеров, которые приезжали к нам, либо не нужны у себя, либо они не патриоты. Разве им можно доверять, если они предают свою страну и уезжают, предпочитая деньги?

— Вы сейчас кинули камень в огород Капелло и Пихлера.
— Не вижу в этом ничего оскорбительного. Это лично моё мнение, и я им могу сказать то же самое. (Смеётся.)

— Вы говорили, что поддерживаете связь с ребятами по команде. Это ни к чему не обязывающие разговоры или, может, ребята просят совета?
— Были моменты, что и совета просили, когда возникали трудности. Например, ситуация с письмом, в котором выражали недоверие старшему тренеру сборной Александру Касперовичу. Не буду вдаваться в подробности, отношения поддерживаем. Недавно у Антона Шипулина свадьба была. По разным причинам не смог её посетить, но я в курсе всего: знаю, кто там был, как прошла свадьба. (Смеётся.) С ребятами мы черпали ложкой из одной миски, они для меня как братья. Я всегда им помогу и всегда поддержу.

Настоящее удовольствие

— У Вас есть собака породы акита-ину — как в фильме “Хатико”. Она ведёт себя так же?
— Да. Пёс очень сильно скучал, когда я уезжал. Первые дня три после моего отъезда, как рассказывала супруга, просто лежал. Не пил, не ел, даже на прогулку и то отправлялся с неохотой. Должно было пройти какое-то продолжительное время, чтобы он пришёл в себя. И на нервной почве он периодически хворал. Сейчас всегда рядом со мной — как хвостик, не отходит ни на шаг. Спит только со мной, слушает только меня. Правда, как в фильме. Единственное, о чём жалею, что завёл собаку во время спортивной карьеры. Нужно было повременить, чтобы она не испытывала болезненных переживаний, не знала, что такое отъезд хозяина.

— У Вас двое детей. Две дочки. Продолжение последует?
— Желание есть, у супруги тоже появилось уже. (Смеётся.) Пока что думаем.

— Что Вам в жизни по-настоящему приносит удовольствие?
— Видеть, как растут дети. Во время карьеры я был этого лишён. Не видел, как росла старшая дочка, её первых шагов, не слышал её первых слов — смотрел на неё только в скайпе. А развитие младшей дочки наблюдаю теперь воочию. Видеть, как растут дети, это самые чудесные, замечательные ощущения!