Интервью Матвея Елисеева

Биатлонист сборной России прапорщик ЦСКА Матвей Елисеев пришел в редакцию «Советского спорта» в дни небольшого отпуска, который получила наша мужская команда во время двухнедельного перерыва между этапами Кубка мира. Матвей пришел не один, а вместе с отцом — Павлом Константиновичем, который поставил сына на лыжи в детстве и до сих пор является его личным тренером. Отец и сын Елисеевы рассказали нам много интересного.

— Матвей, расскажите, как проходят эти дни дома? Удалось отдох­нуть и перевести дух?

М. Е.: Сейчас я тренируюсь не в таком жестком режиме, как в сборной. Но необходимый объем работы проделать нужно: это не меньше двух часов в день. Я живу в Зеленограде, а ближайшая хорошо подготовленная трасса — в Красногорске. Можно, конечно, и недалеко от дома покататься на туристических тропинках, но рельеф здесь похуже.

— Сейчас контроль за вашими тренировками осуществляет отец?

П. Е.: Да. Но главное, что я могу сделать для сына, — не мешать. Ведь что происходит: чайник остывает после огромного накала. Не нужно его трогать. Сейчас они вернутся куда надо, и там снова начнутся шлифовка и срезание лишних деталей.

— Сколько времени до этого приезда Матвей не был дома?

П. Е.: Да мы уже и счет потеряли. Не видеться полгода — обычное дело. Как правило, он звонит и говорит, что его нужно встретить в одном аэропорту и отвезти в другой. Времени на то, чтобы заехать домой между рейсами, нет.

— Все время на телефоне?

П. Е.: По необходимости. Иной раз вижу его глаза по телевизору и понимаю: нет, лучше к нему не лезть с советами. Вижу: заняты все ячейки, перегрузка — и никакую информацию он уже не воспримет.

— Да вы психолог.

П. Е.: У меня нет выбора. У нас валом советчиков, а людей, которые могут вовремя отойти в тень и быть просто рядом, — не так много. Я в свое время на психологический факультет хотел поступить, но родились двое детей — и стало не до науки. Времена всякие бывали. Тяжело было материально.

— Чем спасались, когда было совсем туго?

П. Е: Природа спасала. Уходили на все лето в походы. Дети еще малыши были, мама пыталась возразить, мол, комары, все такое. Я ей: «Ты можешь, конечно, не идти, но дети в тебе нуждаются». В общем, когда грянула перестройка, каждый отпуск мы жили в лесу.

— А в лесу совсем не голодно?

П. Е.: Да вы что! Там — рыба, ягоды, грибы.

— Матвей, вам такие каникулы нравились?

М. Е.: Конечно. И сейчас мне этого не хватает.

П. Е: Мы даже Новый год, бывало, отмечали в лесу. Встаем всей семьей на лыжи, уходим километров на пять­-семь от города, наряжаем елку, разводим костерок. И сидим вчетвером. Больше никого на такие посиделки мы не звали — сомневались, что кто-­то придет. А ведь это так здорово!

— Когда вы ходили в поход в последний раз?

М. Е.: Да в этом году раза три. Но мы теперь ограничены во времени. Получается уехать всего лишь на несколько дней.

— Никому из товарищей по сборной не предлагали отправиться с вами в такой поход?

М. Е.: В таком плотном графике вряд ли кто­-то согласится. Да, это интересно, но у нас есть всего несколько дней, чтобы повидаться с семьей, решить какие-­то свои проблемы.

— Недавно Александр Касперович (главный тренер сборной. — Прим. ред.) рассказал нам случай про Максима Цветкова, как тот финишировал с прокусанными губами. Вы можете припомнить эпизоды, которые свидетельствовали: у сына спортивный характер.

М. Е.: Мне кажется, я могу в кафешку отойти, пока папа будет рассказывать.

П. Е: Да нет, сиди, я буду краток. Все время вспоминаю случай из детства, когда отказался везти его на соревнования в другой подмосковный город. У меня не было машины, я решил: ну пропустим, ничего страшного. Матвей узнал, подходит ко мне: «Пап, как это я не поеду? Я хочу!» А ему лет семь тогда было. «Ну не могу тебя туда отвезти, — говорю. — Найдешь способ добраться — езжай». И вы представьте, он, первоклассник, нашел старших лыжников и упросил их взять его с собой. «Зачем?» — спрашиваю. «Пап, как ты не понимаешь, я хочу выиграть!»

— Получилось?

П. Е.: Удивительно, но да. Мы все­-таки поехали туда вместе и подъехали чуть ли не последними. К тому времени на старте стояли уже человек сто. И несмотря на то что он начал гонку в глубине, финишировал первым с большим отрывом. Вот тогда я понял, что из сына может получиться хороший спортсмен.

— Павел Константинович, вы в свое время тоже занимались лыжными гонками, но больших успехов не добились. Вы пытались сделать все, чтобы сын реализовал ваши мечты?

П. Е.: Нет, не так все было. Я просто показывал сыну все, что мне нравится. А он уже сам делал выбор. Ну, вот те же походы, байдарки. С одной стороны, это было в нашей жизни из-­за тяжелого материального положения. С другой стороны — это же нам очень нравилось. Я давал детям свободу выбора.

— Может, именно в тех походах Матвей окреп физически — и это позволило ему стать хорошим спортсменом?

П. Е.: Не исключаю. Конечно, разное в этих походах было. Мы вместе проходили непроходимые пороги. Я ломал ребра, но никому не говорил, хотя не мог заснуть ночами от боли. Поход же нельзя было взять и просто так прекратить. В округе никого из людей на 30—40 километров, со мной дети, надо терпеть.

Бывало, просыпался ночами от холода. Иду смотреть детей, они тоже замерзли, но спят — не просыпаются. Наступает утро, восходит солнце, отогреваемся. Мало того, они днем еще и купаться бегут, хотя майские праздники — и вода еще ледяная.

М. Е.: В походах я научился главному, что нужно в спорте, — преодолевать трудности и переступать через себя. Иначе невозможно выдержать ежедневные пятичасовые тренировки, безумный график.

— Поход — это еще и гитара?

М. Е.: Нет, поход — это всегда удочка. На гитаре я пытался на­учиться, но не хватило времени. А посидеть с удочкой — милое дело. Тут важно не то, что ты поймаешь, а сам процесс. Очень хорошо получается разгрузиться.

— Матвей, шестое место на Кубке мира означает то, что в мире есть только пять человек, которые смогли вас обыграть в последней гонке. Понятно, что теперь вы ставите более высокие задачи. Где надеетесь отыскать резерв, чтобы сбросить секунды, мешающие взойти на пьедестал?

М. Е.: Более четкие действия на рубеже, качество стрельбы, лыжный ход — я могу добавить во всем. Главное — быть ко всему этому готовым психологически.

— Что для вас означает — настроиться на старт? Как это происходит?

М. Е.: Если у меня есть возможность подумать о гонке накануне, то уже непосредственно перед ней лучше отрешиться от всего — почитать книгу, послушать музыку.

— Что значит «подумать о гонке»? Что нового можно придумать?

М. Е.: Мысленно прохожу каждый поворот. Тут я должен сделать шаг ближе к бровке, тут еще что-­то. Казалось бы, мелочи, но они многое могут решить. Тем более трассы Кубка мира — новые для меня. На каждой из них есть такие участки, где нужно либо рисковать и атаковать, либо наоборот — более сдержанно их проходить. Решить, что делать, — лучше до гонки. Если не получается найти правильный ход, то иду к тренеру, советуюсь. Потихоньку я осваиваюсь на Кубке мира. Заряжаюсь этой энергией. Как говорит Рикко Гросс: step by step — и все получится.

— Как вам с ним работается?

М. Е.: Абсолютно комфортно.

— Первая в жизни эстафета на Кубке мира получилась для вас драматичной, но со счастливым концом. Расскажите о том дне.

М. Е.: Этот день был очень важным для меня. Да, не получилось справиться с нервами на первой стрельбе, но потом я сказал себе: «Надо просто делать то, что умею». Чтобы совершить хорошие действия на рубеже, нужно думать об этих действиях, а не о результате. В начале своего этапа я думал как раз о результате. Но потом после неудачной стрельбы полностью переключился. Неудача меня взбудоражила, я вспомнил, как правильно работать, — и все получилось.

— Что сказал после гонки Гросс?

М. Е.: Ничего необычного. Обсудили рабочие моменты.

— Рикко не рассказывал, как сам завалил этап в первой эстафете на Кубке мира, когда он использовал все доппатроны и финишировал 15­м?

М. Е.: Нет, не рассказывал, но история интересная!

— Как ребята отреагировали на ваш дебют?

М. Е.: Очень тепло поддержали, Антоха Шипулин здорово повеселил.

— Как?

М. Е.: Пусть это останется нашей тайной.

П. Е.: А мне очень многие знакомые звонили и во время гонки, и после нее, говорили, что глотают валидол. С Матвеем я сразу после финиша связаться не мог — награждение, допинг-­контроль. Они еще долго были заняты. Мне хотелось ему сказать одно: чтобы выше держал голову. Самое главное, что он мог сделать, — у него получилось. Он удержал себя в руках. Это было здорово.

— Павел Константинович, вам нравится то, как сын проводит сезон?

П. Е.: Да, у каждого спортсмена ведь свои планки и цели. Преодолел рубеж — надо закрепиться. Матвею сейчас необходимо закрепиться в основном составе. Конкуренция огромна, расслабиться нельзя. Психологически это столь же тяжело, сколько и физически. Мы вот сейчас в Зеленограде встретили одного тренера, он Матвею: «Ну что ж ты вон там промахнулся?». Ну кто ж такое говорит? Он же не машина. Ему нужно проанализировать неудачный опыт и забыть — чтобы двигаться дальше. А забыть не всегда дают.

— Матвей, то, что вы назвали Шипулина Антохой, говорит о том, что вы полностью влились в команду.

М. Е.: Да, у нас классный коллектив, никаких проблем в общении с ребятами нет.

— Любимые игры в команде есть? Великий гандбольный тренер Игорь Турчин рекомендовал играть в дурака. А вам тренеры что советуют?

М. Е.: Нет, тренеры нам дают советы в других областях. А игры мы выбираем сами, в основном те, где нужно немножко подумать. Например, «крокодил» — там можно и поразмыслить, и посмеяться. Нужно объяснить загаданное слово без слов, поэтому требуется артистизм. Мне кажется, самый артистичный из сборной — это Юра Шопин.

— Почти все в команде старше и опытнее вас. Какие качества лидеров вы бы хотели иметь у себя?

М. Е.: Чужого мне не надо. При должной работе я сам смогу добиться всего. Если что-­то поменять, взять у кого-­то — может поломаться система, которая делает меня как спортсмена. Техника, например. Нельзя копировать других бездумно.

— Даже от Фуркада? По ­вашему, за счет чего у него получается сохранять превосходство буквально над всеми?

М. Е.: У него талант от природы, который правильно развит. Самое главное, что меня в нем удивляет, — это стабильность в стрельбе. Настолько четко он все делает. Я знаю, что в начале карьеры у него были проблемы со стрельбой, но он сумел их преодолеть. Если взять Максима Цветкова, то он стреляет здорово еще с юниоров. А Мартен именно развил в себе это качество.

— Быть биатлонистом сборной требует не только спортивных умений. Сразу возрастает внимание прессы и болельщиков. Легко вам дается общение с ними?

М. Е.: Никаких проблем. Мне, наоборот, это интересно.

— Алексей Слепов рассказывал, что когда он попал в биатлон после лыж, то внимание к нему резко возросло. В разы увеличилось количество подписчиков в соцсетях. Как с этим в у вас?

М. Е.: Ну, пока меня особо не узнают. Мы гуляли с другом по Зеленограду, никакого особенного внимания к себе я не заметил. Даже несмотря на то что я всегда в куртке сборной России, так как у меня другой и нет. В общем, в реальной жизни ничего не изменилось. А подписчиков в соцсетях, конечно, стало больше. В инстаграме я зарегистрировался буквально на последнем этапе в Нове­-Место, и меня сразу на своей фотографии отметил Антон Бабиков. За следующие два дня добавилось больше двух тысяч подписчиков. Вообще внимание болельщиков очень приятно. Здорово, что наших много приезжает на этапы. Особенно в Поклюке в этом году много было, да и в Нове-­Место. Едешь заминку — через каждые 100 метров останавливают: «О, Матвей, давай сфотографируемся».

— Какой по счету Новый год вы встретите вне дома?

М. Е.: Четвертый. Сейчас у нас сбор в Хохфильцене. А дальше будет видно.

— День, когда IBU принимал решения относительно будущего российского биатлона, как пережили?

П. Е.: Я переживал сильно. Но когда ты сидишь в автобусе и нервничаешь, что опаздываешь, автобус от твоих переживаний быстрее не поедет. От нас ничего не зависело, к сожалению. Я пытался отключиться и делать какую­-то механическую работу. На тренировке не стоял в унтах, а взял лыжи и катался.

М. Е.: Мне не из-­за чего переживать. В себе я уверен. Жаль, что Тюмени нет в календаре Кубка мира на этот сезон. Надеюсь, что уже в ближайшее время международные соревнования вернутся в этот город. В Тюмени на трибунах всегда было не менее громко, чем в Нове-Место, чей стадион считается самым громким в мире — туда приходит по 30 тысяч болельщиков.

— Тюменский стадион нравится иностранным спортсменам?

М. Е.: Конечно. На мой взгляд, он более высокого уровня, чем европейские. Там отличная инфраструктура, есть теплый спортзал, игровой зал, отличная трасса с натуральным снегом. Ширина трассы просто зашкаливает. Иностранцы приезжают туда и сморят на это с открытым ртом, потому что масштабы поражают.

— Испытывали ли вы на себе негатив со стороны иностранцев на чешском этапе, когда стало известно о списке 31.

М. Е.: Ничего подобного я не замечал ни до, ни после этого.

— На Кубке мира у вас есть задача на сезон?

М. Е.: Очень хочется попасть в команду и хорошо выступить на чемпионате мира. Важно не ошибиться с подготовкой, чтобы не потерять ходовые качества и справиться с давлением.

— Вы планируете участвовать в феврале в III зимних Военных играх в Сочи?

М. Е.: Не только я планирую, мы с ребятами из ЦСКА считаем, что нужно ехать и защищать престиж нашего армейского спорта. Я как раз впервые увидел Фуркада именно на соревнованиях военнослужащих. Они туда приезжают обычно с братом. Надеюсь, Мартен приедет и в Сочи. Постараемся дать ему бой. Плюс в случае успешного выступления можно будет продвинуться и по армейской лестнице вверх. Следующая моя ступень — лейтенантское звание.

— Матвей, а какое ваше идеальное утро?

М. Е.: В зависимости от того, что предстоит днем.

— Гонка.

М. Е.: А вот опять же — вечерняя или утренняя? Если поздняя — то стоит хорошо выспаться, чтобы набраться сил и не забивать себе голову. Если ранняя — то надо на зарядочку сходить перед завтраком обязательно.

— А идеальный завтрак?

М. Е.: Особых пристрастий у меня нет, но есть правило — не пить чай перед гонкой. Либо чистую воду, либо спортивные напитки. Это мне помогает. Но работает не для всех.

— Что мама готовит для вас, когда вы приезжаете?

М. Е.: От мамы мне нужно только одно — тепло.