Антон Шипулин: «Не люблю индивидуальные гонки. Спринты, пасьюты и масс-старты гораздо интереснее»

— Вы понимали, что перед предпоследней "стойкой", что проигрываете лидеру почти полминуты и нужно стараться любой ценой сократить это отставание?

— С третьего рубежа я ушел четвертым — удалось посмотреть на табло (на самом деле Шипулин имел пятое время. — Прим. Е. В.). Но довольно быстро сумел выйти на вторую позицию. Сил тоже было достаточно. Я отдавал себе отчет в том, что бежим мы в горах, поэтому начинать гонку следует очень осторожно.

— Какие мысли были на последнем рубеже?

— Старался вообще никаких мыслей в голову не допускать, только работать, в точности выполняя все то, что должен. В последние несколько дней мы с Андреем Александровичем Гербуловым много работали именно над "стойкой": старались учесть и исправить все те ошибки, что я делал на предыдущих этапах.

— Предыдущий этап Кубка мира завершился не лучшим для вас образом и спровоцировал немало разговоров на тему: "Что происходит с Шипулиным?" Насколько тяжело в психологическом плане вам дались пять дней до этапа в Антерсельве?

— На самом деле я проиграл гонку преследования не потому, что был недостаточно готов, а по причине чисто тактической ошибки — неправильно разложился на финише. Конечно, хотелось отыграться. Нет, как говорится, худа без добра: та гонка заставила гораздо серьезнее отнестись к тренировкам, к собственным действиям, и на старты в Антхольце я настраивался с той позиции, что это будет хороший шанс, который я обязательно должен использовать. При этом я не испытывал ни малейшей самоуверенности. А это всегда на пользу.

— Вы показали на дистанции третий ход, проиграв 46 секунд Мартену Фуркаду.

— Надо же…

— Почему это вас удивляет?

— Не то, чтобы удивляет — просто такая информация всегда интересна. Думал, что Фуркаду проиграю "ногами" чуть меньше. Видимо, на стрельбе я выиграл у него очень много.

— Насколько сложной была ситуация с ветром?

— По сравнению с девочками, которые бежали гонку в четверг, у нас, можно сказать, был полный штиль. Небольшие проблемы были, но мы с Гербуловым постарались учесть все нюансы. Это получилось. Считаю, что для таких условий стрельба получилась почти идеальной.

— Была хоть какая-то разница в ощущениях в гонке и на предварительной пристрелке?

— У меня на самом деле были некоторые проблемы с самочувствием. Был слишком сонный, да и настроение оставляло желать лучшего. Поэтому и настраивал себя на то, чтобы начинать гонку спокойно, чтобы горы не "прибили" раньше времени, и на то, чтобы вообще не зацикливаться на стрельбе: как получится — так и получится.

— Вы сейчас не лукавите?

— Ничуть. Вы даже не представляете себе, как я старался хорошо отстрелять в Оберхофе, а потом в Рупольдинге. И что из этого получилось? Ничего хорошего. Поэтому просто твердил себе: "Как на тренировке. Как на тренировке".

— Вас хоть в какой-то степени грела мысль, что Антерсельва — счастливое место, где обязательно все должно получиться так, как вы этого хотите?

— Конечно, грела. Я действительно очень люблю Антерсельву, просто на этот раз было очень большое противоречие: любимый стадион и совершенно ненавистная гонка.

Но потом решил, что раз деваться некуда, надо отнестись к этому старту, как к неизбежной реальности. Выйти и отработать. Перетерпеть, другими словами. Считаю, что именно этот настрой мне и помог.

— Ну почему же нелюбимая-то?

— Ну кто ж это знает? Не люблю — и все тут. Очень старался полюбить, но понял, что ничего у меня с этим не получается. Мне скучно бегать двадцать километров. Спринты, пасьюты и масс-старты гораздо интереснее. А гонка — бежишь и думаешь только о стрельбе. Чтобы не промахнуться. Цена промаха огромна, а фактов, которые могут негативным образом на стрельбу повлиять — множество: освещение, солнце, снег, ветер…Скорость хода по сравнению с этим не имеет никакого значения. При этом я всегда мечтал о том, чтобы индивидуальную гонку выиграть. И очень рад, что наконец подучилось.

ХОТЕЛ ОБЫГРАТЬ ФУРКАДА ИМЕННО НА ЭТОЙ ДИСАНЦИИ

Нап пресс-конференции Шипулин рассказал о том, почему он пропустит эстафету, а также о своем состоянии на данном этапе.

— С чем связано ваше решение пропустить в Антхольце эстафету?

— С тем, что бежать в горах три дня подряд слишком тяжело. Тем более когда после “двадцатки” приходится стартовать на “пятнашке”. Это очень жесткая “связка”. Можно недовосстановиться, и вся предыдущая работа пойдет насмарку. У нас с моим тренером Андреем Крючковым есть определенный план подготовки к чемпионату мира, именно ради него мы и жертвуем эстафетой.

— Это в большей степени ваше решение, или тренерское?

— Совместное. Это позволит чуть раньше начать делать ту работу, которая запланирована.

— Вы сказали, что Мартен Фуркад сделал вам подарок, позволив выиграть индивидуальную гонку. В самом деле так считаете?

— Мы же видим в этом году, как Фуркад бегает и в какой он форме? Конечно же в моих словах есть доля иронии. Я и сам в своей карьере делал множество “подарков” соперникам. Просто хотел подчеркнуть, что действительно очень хотел обыграть Мартена именно на этой дистанции.

— Насколько сложно было прийти в себя после того, как в Рупольдинге вы потеряли бронзовую медаль на последних метрах гонки преследования?

— Я вообще люблю себя погрызть после поражений, так что первые пару дней после той гонки получились тяжелыми. Меня ориентировали по Свендсену, постоянно говорили, что он впереди, и мне просто не пришло в голову вовремя обернуться и посмотреть, что происходит за спиной. А на финише зрители так громко кричали, что я вообще не понимал, что происходит вокруг. И тут из-за спины выскочил Крчмар… Очень на себя я из-за этого разозлился, потому что кроме меня в том поражении никто не был виноват. С другой стороны, именно поэтому я стал гораздо более жестким и требовательным по отношению к тому, что делаю. Возможно это мне и помогло в Антхольце.

— Плюс тот факт, что в Антхольце вы чувствуете себя наиболее хорошо?

— Не сказал бы, что причина в этом. Скорее в том, что большинство моих соперников в горах чувствуют себя хуже. Высота 1700 — это серьезно, сильно ощущается гипоксия. Поэтому если спортсмен испытывает проблемы в том, чтобы работать на высоте, в Антхольце ему становится совсем плохо. Я же в горах — как рыба в воде. Высокогорье меня не душит.

— Получается, в Хохфильцене вам придется сложнее?

— Там более равнинные трассы, так что соперников однозначно окажется больше.

— Пропуск эстафеты с эмоциональной точки зрения для вас огорчителен?

— Да. Все знают, насколько хорошо мне даются эстафеты и как я люблю отыгрывать позиции, когда бегаю на заключительных этапах.

— То есть если бы вы бежали в Рупольдинге завершающий этап вместо Антона Бабикова, медали могли бы оказаться не серебряными, а золотыми?

— Там мы все были немножко разочарованы — успели поверить, что можем стать первыми. Но это биатлон, тем он и интересен, что все решается только после финишной черты.

— Какие-то предварительные договоренности по поводу эстафеты на чемпионате мира у вас есть?

— Это вопрос не ко мне, а скорее к тренерам. Думаю, что после Рупольдинга мне уготован четвертый этап.

— То есть поставить вас на второй было ошибкой?

— Нет. Тренеры исходили из того, что на чемпионате мира может случиться что угодно. Я могу заболеть, например. Поэтому нужно заранее понимать, кем меня можно заменить на финишном этапе. Ведь на протяжении многих лет этот этап кроме меня никто не бегал, а к нему нужно готовиться не только физически, но и морально. Так что это был просто эксперимент. Хотя для меня не слишком важно на каком этапе бежать. В этом отношении я — солдат. Приказали — выполнил.