О главных событиях, прошедших в мире фигурного катания 12 февраля

Новости фигурного катания за 12 февраля

0РИА Новости

Утвержден состав юниорской сборной России по фигурному катанию на первенство мира

Сегодня, 12 февраля, состоится заседание бюро исполкома Федерации фигурного катания на коньках России. На нём, в частности, состоялось утверждение юниорской сборной России на первенство мира, которое пройдёт 2-8 марта в Таллине (Эстония). Как и анонсировало Агентство спортивной информации «Весь спорт», в состав вошли всё призёры первенства России, прошедшего в Йошкар-Оле — и только у юниоров вместо занявшего третье место Дмитрия Алиева выступит участник недавнего взрослого чемпионата Европы Адьян Питкеев.


Фигурное катание. Первенство мира среди юниоров. Таллин, Эстония. 2-8 марта


Состав сборной России


Юниоры. Адьян Питкеев, Александр Петров, Александр Самарин. Запасные. Дмитрий Алиев, Владимир Самойлов, Андрей Лазукин.


Девушки. Евгения Медведева, Мария Сотскова, Серафима Саханович. Запасные. Елизавета Ющенко, Александра Проклова, Диана Первушкина.


Пары. Мария Выгалова / Егор Закроев, Лина Федорова / Максим Мирошкин, Анастасия Губанова / Алексей Синцов. Запасные. Дарья Беклемищева / Максим Бобров.


Танцы. Анна Яновская / Сергей Мозгов, Бетина Попова / Юрий Власенко, Софья Евдокимова / Егор Базин. Запасные. Алла Лобода / Павел Дрозд, Анастасия Шпилевая / Григорий Смирнов, Ева Хачатурян / Андрей Багин.



Фигуристы Татьяна Волосожар/Максим Траньков: на Олимпиаде мы немножко схитрили

Двукратные олимпийские чемпионы фигуристы Татьяна Волосожар и Максим Траньков так, похоже, и не выйдут на лед в нынешнем сезоне. Но пока они тренируются, надежда теплится. А они тренируются. И в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Марии Воробьевой вспоминают события своей совместной карьеры и, конечно, все то, что было в Сочи.

По пути на каток "Вдохновение" я размышляла, как бы потактичнее задать вопрос о счастливом событии в жизни ребят — в новогоднюю ночь во время отдыха на Бали Максим сделал Тане предложение. Долго размышлять не пришлось, поскольку Максим, поблагодарив за поздравления, написал — рассказывать подробности столь личного для них события они не станут. Радости мне не добавило и еще одно послание от ребят: "Нам ледовую тренировку подвинули, можешь позже приехать?" Понимая, что позже приехать не могу, а на улице стоять будет холодно, решила напроситься посидеть на стульчике в коридоре. На что Максим ответил: "Так ты можешь и на лед прийти, посмотреть". И тут меня пронзила очень простая мысль, с которой наверняка многие согласятся: черт возьми, как же я по ребятам соскучилась! С этого вопроса и начался наш разговор.

— Мы, конечно, порасстраивались в начале сезона, что так вышло, но получилось как получилось, — сказал Траньков. — Врачи мне сначала прогнозировали одни сроки восстановления, потом стало ясно, что не успеваем подготовиться даже к чемпионату России. Я решил, что надо делать операцию. Максимум — потеряем из-за этого сезон. Пока еще есть надежда восстановиться к чемпионату мира, хотя непонятно, стоит ли торопиться. Все зависит от того, как заживет плечо. Дело ведь не только в спорте. После операции мышцы атрофировались, и у меня какое-то время правая рука была просто недееспособной. Не мог на нее даже опереться, не то что вес держать.

— Вы на тренировке, за которой я наблюдала, не раз проронили фразу: все приходится начинать с азов. Действительно так быстро ушло все, что было наработано за эти годы?

ТВ: Координационные элементы восстанавливать немного сложнее, чем те же поддержки. Основные трудности вызывают прыжки, выбросы и подкрут. Может быть, не совсем с азов, но близко к тому (улыбается).

МТ: Начинать работать, когда ты полностью растренирован, тяжело, прежде всего, психологически. Все моментально начинает болеть, становится сложно себя заставлять, а уж о том, каково готовиться, когда на горизонте нет ни одного турнира, то есть ради восстановления, я вообще молчу.

ТВ: Мы в первый раз в такой ситуации, что готовимся к шоу. Обычно эта часть работы проходила легко и непринужденно, а тут…

— Давайте тогда попробуем хотя бы повспоминать, как вы готовились к соревнованиям, раз уж сейчас так сложились обстоятельства. Опять же, ваши слова про "начинать с азов" натолкнули меня на размышления, что когда вы закладывали базу вашей пары, было, наверное, еще сложнее?

ТВ: Мы наблюдали за процессом скатывания новых пар, которые приходили в последнее время к Нине Михайловне (Мозер — тренер Волосожар/Транькова). И они как-то быстрее привыкали друг к другу, чем мы с Максимом. У нас месяца четыре ушло на то, чтобы хоть что-то получилось.

МТ: Мы когда чемпионат России в декабре смотрели, поразились поднявшейся волне критики в адрес Нины Михайловны. Люди бы просто отмотали пленку на четыре года назад и посмотрели на наши первые соревнования. Это же был кошмар и ужас! Если с короткой программой мы хоть как-то справились, то о произвольной мне даже вспоминать жутко.

— Если проанализировать в отдельности каждый из проведенных вами совместных сезонов, получается, что главной вашей целью было найти идеальную систему подготовки и подводки к соревнованиям.

ТВ: Верно, причем это все заслуга Нины Михайловны. У нее был какой-то научный подход ко всему — от питания до режима. Вплоть до того, что она стремилась найти максимально удобную для нас расстановку элементов в программе.

МТ: А уж в подводке к турнирам все вымерялось вплоть до минут. Как только в интернете появлялось расписание соревнований, тренировки у нас полностью моделировались под этот график. Мы к Олимпиаде готовились тремя парами, что позволяло делать контрольные прокаты по жребию.

— Вы как-то рассказывали, что в олимпийском году ваши, как многие считали, основные соперники немцы Алена Савченко/Робин Шолковы на некоторых турнирах всеми силами старались эту вашу привычную систему разрушить. В чем это заключалось?

МТ: Они действительно немного сломали нам систему. Но здесь речь идет о таких мелочах, которые могут показаться вообще смешными. Нужно понимать, что спортсмены, выступающие на крупнейших международных турнирах, живут даже не по часам, а по секундомеру — все отлажено. Плюс есть какие-то свои собственные пунктики. Например, Лена Исинбаева в секторе перед прыжком раньше пряталась под одеяло. Представьте такую ситуацию, что она приходит, а одеяла нет? Или кто-то садится рядом с ней в этот момент и начинает болтать? Спортсмены годами привыкают настраивать себя на соревнования, а кто-то берет и привычный порядок разрушает. В одном из интервью кто-то из ребят — Инго (Штойер — тренер Савченко/Шолковы) или Алена — жаловались на то, что они в Сочи попросили отдельную раздевалку, а им не дали. Якобы у нас была отдельная раздевалка, а у них — нет. Дело в том, что мы очень много тренировались на том катке, у нас действительно была своя раздевалка, но нам ее никто не отдавал в личное пользование именно на время Олимпиады. На Играх там еще две сборные по шорт-треку переодевались — японцы и еще кто-то. Когда у них соревнования были, мы вещи убирали в сушилку, чтобы ребятам не мешать. И поскольку это немцам сильно не понравилось, мы поняли, что даже здесь у них были намерения как-то вмешаться в уже привычный для нас процесс настроя на соревнования.

— На протяжении прошлого сезона не умолкали разговоры об их выбросе тройной аксель. Обращали внимание на этот возможный козырь немцев, который ведь с равной долей вероятности мог как сыграть, так и сорваться?

МТ: Начну издалека. Мы еще в 2012 году на чемпионате мира в Ницце готовы были их обыгрывать. На некоторых соревнованиях мы даже не понимали, почему проиграли. Могли не так уж блестяще откатать короткую, когда они здорово катались, но мы почему-то оказывались на первом месте. Потом мы хорошо катали произвольную, а они все равно становились первыми, даже если что-то срывали. И мы пришли к пониманию, что обыграть мы их можем, просто судьи еще не были готовы к смене лидера. В Ниццу мы приехали с четким понимаем, что выиграем чемпионат мира. Как же мы за ними тогда гнались! Мы в короткой программе там не то что тодес сорвали, мы плохо сделали почти все. Только прыжок был нормальный.

ТВ: А тодес был финальной пятой точкой (смеется)!

МТ: И даже когда мы в короткой улетели на восьмое место, вышли на тренировку перед произвольной и снова начали стараться выпрыгнуть из штанов. Естественно, ничего не получалось, уже просто весь старт куда-то вылетал. Хорошо, что был выходной день, после которого у нас на тренировке вдруг что-то начало получаться. И мы как-то внезапно осознали, что бороться ни с кем не нужно — мы восьмые. Вось-мы-е! Мы уже не то что с немцами не соревнуемся, у нас до третьего места был отрыв в пять баллов, хотя бы туда добраться.

ТВ: Максим тогда все продумал, сравнил лучшие результаты сезона и пришел такой счастливый делиться этими новостями. И мы посчитали, что в тройку реально попадать.

МТ: Произвольную мы тогда выиграли. И немцам уступили в конечном итоге какие-то 0,11 балла. Тогда мы и поняли, что, когда не соревнуемся с ними, можем их обыграть. И в 2013 году мы выиграли у них абсолютно все старты! Просто потому, что перестали с ними соревноваться. И олимпийский сезон начинали с такими же мыслями — не о борьбе с кем-то, а просто сосредотачивались на своем достойном катании.

— При этом в 2013 году вы допустили ошибки либо помарки на всех без исключения стартах. Тот год ведь был годом экспериментов?

МТ: Да, нам нужно было набрать элементов, которые будем исполнять в олимпийском сезоне, и отработать их. После 2013 года мы уже ничего не планировали менять, только если правила бы изменили.

— Каково было выигрывать, понимая, что идеального катания продемонстрировать не удается, что делало вас досягаемыми?

МТ: Так там все ошибки можно было чем-то объяснить. Сорванная поддержка в Оберстдорфе? Так мы ее тренировали без году неделю, я тогда учился "ходить" в другую сторону, и ошибка на этом элементе в сентябре, на первом старте в сезоне, допустима. На этапе Гран-при "Скейт Америка" мы сорвали "реверси", сделали первого уровня. Это была новая, самая сложная и дорогая поддержка, которую до сих пор никто не выучил. Даже пары, которые у нас сейчас на чемпионате Европы выступали. На мире мы откатали чисто обе программы, я только с перебежки упал, но это уж не столь грубая ошибка.

После срыва на чемпионате Европы подумали: "Может, нас кто-то свыше наказывает?"

— В олимпийском сезоне без приключений тоже не обошлось: на первых стартах вы били рекорд за рекордом, а потом случилось серебро Финала Гран-при и срыв произвольной программы на чемпионате Европы.

МТ: На чемпионате Европы мы чуть-чуть недонастроились.

ВТ: Мы на тренировке перед произвольной программой так хорошо все делали. Даже слишком хорошо — выхлестнулись, а на старт пошли с осознанием, что все идеально. Еще и отрыв был 10 баллов, да и немцы снялись, и мы подумали, что вообще никаких проблем не возникнет. Неправильный настрой был.

МТ: У нас у всех после того старта такая каша в голове началась… Мы домой приехали, сказали Нине Михайловне, что у нас ничего не получается, предложили вернуть прошлогоднюю произвольную. Мы постановку "Иисус Христос — суперзвезда" срывали второй старт подряд, решили, что это знак. До этого еще все говорили, что программа роковая, что с ней никто не выигрывал, и мы подумали: может, нас и правда кто-то свыше наказывает?

ТВ: Но потом мы для себя поняли, что второй раз с Бахом тоже не выиграть. Нам дано было хорошо ее прокатать и чемпионат мира выиграть. Второй раз мы бы этого не сделали.

МТ: Нина Михайловна тоже нас смогла убедить, предложила что-то в программе поменять.

ТВ: Стали искать, что можно изменить, поменяли какие-то детали, переходы, а в итоге я решила выступать в платье другого цвета и на этом успокоиться (смеется).

— Но ведь в Сочи программа действительно довольно сильно отличалась от той, что вы катали на предыдущих стартах. Дело, наверное, не только в платье?

МТ: Мы на самом деле очень сильно поменяли программу. Просто заметно это было только самым искушенным любителям фигурного катания. Мы очень много переходов облегчили. Изначально постановка по переходам была очень насыщенная, из-за чего мы не на всех льдах могли ее, что называется, катить. В Сочи лед как раз был не самый катучий, а для нас скорость очень важна. И когда программа насыщена шагами, особенно совместными, на элементы сложно разгоняться. Мы просто знали, что психологически судьи и специалисты настроены на ту оценку, на которую мы катали весь сезон, в плане компонентов.

— То есть хитрость включили?

МТ: Ну да, немножко сыграли, схитрили.

ТВ: Программа была рассчитана на объективизм судей, глобальных-то изменений не было, просто переходы и заходы стали более простыми. Шаговую часть первой половины программы облегчили, а вторая часть осталась прежней. Это было сделано для того, чтобы мы на максимуме могли исполнить три первых элемента.

— Теперь мне сложно понять, как с таким настроем можно было ехать на Олимпиаду? Спокойствие хоть в какой-то момент наступило? Или коленки так до конца и тряслись?

МТ: Мы к Олимпиаде вообще были плохо готовы. Произвольную так и не наладили. К тому же, я перестал прыгать тулуп. В короткой его делал, а в произвольной заход чуть-чуть другой, и прыжок получался кривым, я его еле тащил, кучу сил тратил.

ТВ: Но тут нужно добавить, что Олимпиада — это такой старт, где все все умеют. И важную роль играет психологический фактор, выстоишь ты в плане нервного напряжения или нет.

— То есть вы были готовы именно психологически?

ТВ: Для этого нужно было просто отключить головы.

МТ: Я помню, что вышел на лед и сказал про себя: я все умею. Понимал, что знаю, как делать программу, нужно просто ее катать. А там будь что будет. То есть какого-то настроя "я постараюсь" или "вот здесь нужно последить за каким-то элементом" не было. Просто шел катать программу.

ТВ: А я знаю, что никогда одно и то же не повторяется. Если в предыдущие разы что-то сорвали, второй раз этого не случится.

МТ: Я прямо пошагово все помню: сделали подкрут — нормально, сальхов — тоже неплохо, перед тулупом немного напряглись. У Тани там еще прическа поломалась, я перепугался, думаю: что это еще такое?!

ТВ: Первый раз в жизни такое произошло! Я ехала и думала: почему именно на Олимпийских играх?!

МТ: А я думал: откуда распущенные волосы?! А потом — какие волосы, тулуп прыгай!

ВТ: У меня еще такой гребешок был, который мог бы вылететь, а это дидакшн, и еще музыку останавливают… В общем в голове был полный сумбур (смеется).

— Так, погодите… Это вы о произвольной программе личного турнира. Но до нее вам пришлось пережить командный. Что эта часть соревнований вам дала и что, скажем так, забрала?

МТ: Мне кажется, это был самый напряжный момент Олимпиады.

ТВ: Некоторые посчитали, что это была тренировка перед личным турниром, но какая-то слишком нервная тренировка вышла.

МТ: Я не знаю, как бы мы откатались, если бы первыми выступали парники, а не одиночники. Когда мы Женю Плющенко смотрели по телевизору, я увидел весь этот топот, грохот, крики "Россия, Россия" и меня так затрясло… Сижу, думаю: "Что же сейчас будет?!"

ТВ: Заходит ко мне, глаза огромные: "Ты видела?! Видела?!" Я говорю: "Ничего не знаю, ничего не вижу, я прическу делаю (смеется)". У меня, конечно, звук был включен, но смотреть не могла.

МТ: А я стал смотреть, как Женя катается. Как он вышел, сделал все свои привычные жесты, нагнал энергию, проехал, все прекрасно исполнил. И я подумал: "Ну, Женя справился, значит, ничего такого нет, я тоже справлюсь". Конечно, колбасило, не супер прокат короткой получился. Плюс у меня ванкуверский тулуп сидел в голове…

— Вы этот прыжок четыре года назад сорвали, и он все еще сидел в голове?

МТ: Я его специально прыгать хотел. Нина Михайловна предлагала обмануть мою психологию, сделать сальхов. А я не согласился, называл это своим испытанием — исполнить в короткой программе на Олимпиаде тулуп. Вылетел куда-то набекрень, лечу, думаю: "Ё-мое"; и вдруг какой-то щелчок в голове — тащи! Вытащил, даже выезд обыграл. И меня отпустило, в личном турнире уже был спокоен. Я даже люблю пересматривать запись того проката — тот прыжок хоть в учебник ставь, настолько идеально получилось исполнить. Я так себя запрограммировал, что сделаю его, что даже доли сомнения не осталось. Получился мой лучший в жизни тулуп (смеется)!

— А вас ведь еще и медалями за командный турнир награждали. Помните вообще этот момент?

МТ: Честно скажу, мы действительно почувствовали командный дух во время этого турнира. Только танцоры у нас не очень между собой. У нас даже пьедестал был забавный: все парни и девочки обнялись, и только Лена (Ильиных) с Катей (Бобровой) друг от друга в разных сторонах. Но у них там свои танцорские войны. А вообще команда была одним мощным кулаком. Мы когда выходили друг за дружкой на пьедестал, и вся эта толпа людей на площади, флаги, гимн все-все пели — нереальные ощущения! Хотя, конечно, если бы награждали на льду, эмоции были бы иные — я, может быть, даже плакал.

— Обидно то есть, что не на льду?

МТ: Обидно…

ТВ: Даже после личного турнира все равно не те эмоции были, когда цветочная церемония на льду проходила.

МТ: Да, вроде бы гимн играл, зрители аплодировали, но это тоже не то. Мы ведь выросли на этой картинке: плачущей (Ирины) Родниной, рыдающем (Максиме) Маринине, на слезах (Антона) Сихарулидзе… И ты понимаешь, что вот он — твой момент, а у тебя только букет в руках…

В Сочи было ощущение, что кто-то включил замедленную съемку

— А вот теперь вернемся к произвольной программе в личном турнире. Мне после проката первое, что бросилось в глаза, — ваши совершенно потерянные лица, будто вы вообще не понимали, что происходит. Вроде бы, радоваться надо было, почему же все получилось наоборот?

МТ: Мы просто очень устали. Таня очень правильные слова сказала в микст-зоне, где нас, кстати, столько мариновали, что я уже чуть в обморок не упал. Мы эту программу на Олимпиаде по ощущениям катали минут 40, а не четыре с половиной. Ехали от элемента к элементу, шаг за шагом, а она все не кончалась. И я помню, что последние три поддержки уже просто бежал бегом с мыслями: сейчас я все сделаю, так, поднял, поставил, ага, дальше, поднял, проехал, поставил, все… Как же я ждал, когда все это кончится!

ТВ: Обычно мы даже не замечали, как программа заканчивалась, а в Сочи будто замедленную съемку кто-то включил.

— Осознание, что вы победили, пришло сразу? Или сомнения до окончания выступления немцев оставались?

МТ: Я вообще сразу понял, что мы выиграли. Мы проехали с парой небольших ошибок, а с нашим запасом это было нестрашно. Плюс на 90% было понятно, что Алена не прокатается чисто. Даже если брать чемпионат мира в Канаде, где она пошла на выброс тройной аксель без тренировок, просто от безысходности — они его даже не отрабатывали. А здесь все наоборот было. Помню, когда была какая-то тренировка, когда все уже ушли, они прямо оставались на льду, разбирали этот выброс, работали над ним. И я знал, что это будет чудо из чудес, если она его в концовке программы сделает. И даже если сделает, хватит ли? Технически у нас и без этого выброса была сильнее программа.

— В чем заключается осознание, что ты — олимпийский чемпион?

МТ: Ну, тут каждый должен говорить за себя. Для меня это не было какой-то сверхмечтой. Победа — это, скорее, признание, отражение твоей работы, что ты не зря тренировался. У меня настрой на это был. Подумал, что все не зря, родители не зря водили на каток и вообще придумали тебя фигуристом, не зря люди в тебя верили. Все, кто нам помогал, — от чиновников до бабушки в Краснодаре, которая раздевалки за нами убирала, откуда мы только после 10 вечера уползали.

ТВ: В общем, самым сложным было оправдать надежды, а потом испытать от этого удовлетворение, что ты никого не подвел. Еще и у себя дома!

МТ: Ты не думаешь, что для себя выиграл золото, а понимаешь, что завоевал эту победу для других. Как для тех, кто помогал, так и для тех, кто мешал, кто не был уверен в нас.

Как можно говорить о парном катании без партнерши и тренера?

— Максим, вы сказали, что победа на Олимпиаде означала для вас, что все было не зря. Мне всегда было интересно, а ради чего вы терпели не самые простые отношения с прежней партнершей Марией Мухортовой и тренером Олегом Васильевым? Ведь в тот период понимания, что судьба вот так круто развернется, не было.

МТ: Мне тогда очень помог Макс Маринин, он меня научил тому, как это терпеть. Сказал мне: "Будь роботом. Васильев дал тебе план? Вот ты его и выполняй — ни больше, ни меньше. И доедешь ты до своей Олимпиады". У меня ведь тогда была мечта попасть на Олимпиаду, тем более что меня когда-то отстегнули от Турина. Был вариант, что поедем мы, а не (Юлия) Обертас с (Сергеем) Славновым. Мы лучше на России откатались, и начались разговоры, что мы достойны ехать. Но федерация приняла решение не в пользу молодых, которые потом продолжили кататься, а в пользу тех, кто год спустя завершил карьеру. А Ванкувер вспомните — (Сергея) Воронова отстегнули, а где теперь Артем Бородулин, который должен был всех побеждать в 2010 году? Это не его вина, он выступил в свою силу, откатался здорово для себя. Но непризовое место на Олимпиаде — это ничто. С 4-го по 24-е места абсолютно одинаковы.

— Выходит, ради Олимпиады не бросали спорт?

МТ: Я уходил. Много раз. Даже в олимпийский год ушел. Мы к чемпионату России 2010 года не готовились. Потренировались три недели и выступили плохо, вторыми стали. Но мы бы это второе место и так заняли.

— После этого к вашему перевоспитанию подключили на тот момент президента федерации Валентина Николаевича Писеева.

МТ: И он меня тогда понял. Я ему все рассказал, представил неопровержимые доказательства вранья в мою сторону. Когда мы приехали в федерацию с Таней, Писеев показал бумагу на стене — ту самую, в которой Маша писала, что у нее больная бабушка, что ей нужно срочно уехать в Липецк. Сама же уехала отдыхать в Доминикану с тренером… И это все знали! Ну как это вообще можно было понять? Я сидел один на сборе. Один! Как можно говорить о парном катании без партнерши и тренера? А Траньков много говорит, не хочет тренироваться, да и вообще он плохой. Писеев спросил, почему я так себя веду, почему я не в команде. Ну, я и сказал: "А мне что, третьим ходить? На заднее сиденье машины сесть и напитки подавать?" Плюс ни для кого не секрет, что нам с Машкой и без того было тяжело. Но она для меня — важный человек в моей жизни, мы с ней многого добились, я только благодарен ей. Если бы не было меня с Машей, не было бы меня с Таней — я бы просто не докатался, не дождался бы своей партнерши. Наверное, поступки тренера я до сих пор не понимаю, но мне их и не надо понимать, правильно? Тренер — это тренер. Тут либо попадаешь, либо нет.

— Вас вся эта история чему-нибудь научила?

МТ: Научила. Я теперь знаю, как не надо делать. Не только в жизни, но и на льду. На самом деле, система подготовки тогда была очень близкой к системе Мозер. Где-то даже у Васильева мне легче было кататься. Но к Нине Михайловне я пришел с боязнью произвольной программы. После каждого проката я, простите, блевал. Стоял в микст-зоне, падал, шептал Маше, что сейчас стошнит, говорил три слова и убегал. На тренировках было дико тяжело. Хоть и говорят, что не работал, я так не считаю. Пахал больше, чем вкалываю у Нины Михайловны. И ребята не дадут соврать — я после тренировок приходил в раздевалку и умирал.

ТВ: Я даже помню, поражалась габаритам Макса в тот период (смеется). Такие руки были!

МТ: Я со сборов приезжал, и меня не узнать было — как культурист. Мы поддержек штук по 150, наверное, делали. Там вообще жесть была, а не объемы. И Нина Михайловна очень много работы посвятила этому моменту с произвольной программой, хотя я ныл на тренировках, что не смогу. Но через частые прокаты она переломила эту тенденцию. Помню, в Саранске прокатал произвольную программу, поклонился и думаю: "А что это за сверхсила у меня появилась? Я же обычно стоять не могу". А ощущения были, что если бы мне включили музыку, я бы еще полпрограммы проехал.

Олимпиада отнимает свободу, в халате уже не пойдешь мусор выбрасывать

— Поскольку вы были довольно популярными еще до Олимпиады, мне казалось, что после победы в Сочи не слишком в ваших жизнях что-то поменяется. В отличие от тех же Юли Липницкой, Аделины Сотниковой…

МТ: Если честно, и у нас много поменялось. У меня отрезали руку (улыбается). Серьезно, у меня на два миллиметра короче акромиально ключичное соединение, и во мне с этого года немного больше металла! А еще Олимпиада отнимает свободу. Мы уже не такие свободные, как раньше.

ТВ: Уже в халате не выйдешь мусор выбросить (смеется).

МТ: Я все равно, правда, в халате выхожу… Но иногда за собой начинаю замечать, что в публичных местах хожу в капюшоне, опустив голову, чтобы лишний раз не фотографироваться. Мне нравится это делать, никому не отказываю, но иногда хочется побыть одному. Бывает, ешь второпях в ресторанном дворике в торговом центре, обязательно кто-то подойдет, нагнется над тобой и спросит: "О-о-о! А я ничего не перепутал?!" А ты сидишь с полным ртом картошки и не знаешь, что сказать.

ТВ: Из-за таких моментов уже задумываешься, куда пойти, а куда — нет.

МТ: Журналисты, не поверите, звонят каждый божий день. Некоторые с таких каналов, что я даже не знал, что такая кнопка есть на пульте. Но и много приятных событий тоже было, благодаря которым у нас появились новые знакомые, друзья, агенты. В каких-то журналах про нас пишут уже не на 15-й странице в заметке "Спорт", а порой и на обложке разрешают появиться.

— А забвение вас страшит как публичных людей? Однажды ведь могут и не вспомнить, кто такие Волосожар/Траньков, которые два золота в Сочи выиграли.

МТ: Так это неизбежно. Но чтобы наша история продлилась, мы и хотим в 2018 году выиграть какую-то медаль.


Новости фигурного катания в России сегодня, 12 февраля: Фигурист Траньков сказал, что ему психологически тяжело восстанавливаться с нуля

Двукратный олимпийский чемпион по фигурному катанию россиянин Максим Траньков, выступающий в спортивной паре с Татьяной Волосожар, заявил агентству "Р-Спорт", что процесс восстановления после травмы для него является психологически очень тяжелым. Траньков перенес операцию на травмированном плече в середине ноября. Он и Волосожар не выступали в соревнованиях после Олимпиады в Сочи. В феврале спортсмены заявили, что, скорее всего, пропустят все оставшиеся турниры нынешнего сезона. "После операции мышцы атрофировались, и у меня какое-то время правая рука была просто недееспособной. Не мог на нее даже опереться, не то что вес держать, — рассказал Траньков. — Начинать работать, когда ты полностью растренирован, тяжело, прежде всего, психологически. Все моментально начинает болеть, становится сложно себя заставлять, а уж о том, каково готовиться, когда на горизонте нет ни одного турнира, то есть ради восстановления, я вообще молчу". Полностью интервью с Татьяной Волосожар и Максимом Траньковым читайте ЗДЕСЬ >>>

Это все главные новости российского и мирового фигурного катания за 12 февраля.

    Комментарии

    Фигурное катание. Новости

    Фото от болельщиков · 5250

    Фигурное катание Алине Загитовой исполнилось 19 лет!
    Фигурное катание Алина Загитова обновила свою фотоленту в Инстаграм
    Фигурное катание Анна Щербакова обновила свою фотоленту в Инстаграм
    Фигурное катание Алёна Косторная сделала новую запись в Инстаграм
    Фигурное катание Александра Трусова добавила свой креатив в своем Инстаграме
    Фигурное катание Анна Щербакова сделала новую публикацию в Инстаграм