Новости фигурного катания за 26 июня

Новости фигурного катания в России сегодня, 26 июня: Тамара Москвина: главное – мне есть куда вернуться, есть место, где меня любят и ценят

Сегодня, 26 июня, 75-летний юбилей отмечает легендарный тренер по фигурному катанию Тамара Москвина (на фото). Агентство спортивной информации «Весь спорт» поздравляет своего боевого товарища Тамару Николаевну, желает крепкого здоровья и новых побед — и публикует материал Ирины Степанцевой («Московский комсомолец») и Оксана Тонкачеевой («Новые Известия»), который был подготовлен специально для альманаха «Сборная России-2014» за год до Олимпийских игр в Сочи.

«Мы вновь заторопились во Дворец спорта «Юбилейный», где должна начать тренировку Москвина. Застаем ее на коньках, в смешной куртке с огромной надписью «ТРЕНЕР» на спине. Как будто никто не знает, кто здесь главный. У бортика коллеги с японского телевидения уже настраивают камеры. Тамара Николаевна, вся такая маленькая, энергичная, сразу все раскладывает по полочкам: «Сначала интервью японцам, потом — тренировка, потом — фотосъемка, а с вами поговорим в машине. Мне в Академию к пяти часам, заодно наш новый каток посмотрите».

Выбора у нас нет. Перед Москвиной вообще всегда хочется вытянуться по стойке смирно и сказать: «Тамара Николаевна, будет сделано!» Идем к ярко красному «Фольксвагену» Москвиной, едва поспевая за ее быстрым шагом. А она интересуется — не голодны ли мы? «Нет. Спасибо». Рассказываем о чебуреках, которыми угостил Алексей Николаевич Мишин, и — какие же все-таки питерские тренеры гостеприимные! — слышим в ответ: «Пообедать-то вы, девочки, пообедали, а вот кофе, наверное, не пили. Заедем в одно место, пирогами вас угощу».

***
У Москвиной своя история любви к «Юбилейному». Когда включаем диктофоны, она рассказывает обстоятельно, с удовольствием:

— В 1967 году руководство города построило этот дворец. Устроили торжественный вечер, Белоусовой с Протопоповым и нам с Мишиным вручили ключ сумасшедшего размера, намекая, мол, «Юбилейный» должен стать для вас настоящим домом. Так и получилось. Условия здесь всегда были хорошие. Мы катались на тренировочном катке, хоккеисты на него почти никогда не претендовали, поэтому времени было достаточно. Это главное. Ну, и относились к нам по-человечески. Вот заливщики, например, они же на любом катке — главные люди. А здесь всегда ведь переживают: как лёд? может, водички добавить, чтобы был помягче? попозже залить или пораньше? Много было интересных историй.

— Расскажите!
— Мы же не только на катке время проводили, но и занимались ОФП на улице. Давали, например, ученикам задание — кросс по набережным Петербурга. Запускали их в одну сторону от «Юбилейного» и у другого моста ждали, пока вернутся. Схалтурить, отсидеться где-то нереально. Мы же на островах стоим, обратно на каток попасть можно, только проделав солидный круг. У меня тогда была пара Воробьева — Власов. И вот представьте картину: центр города, разгар рабочего дня, бегут молодые люди в спортивных костюмах в масках с трубками для подводного плавания. Я тогда прочитала в одном научном журнале, что для повышения выносливости снаряжение подводников применяют во многих видах спорта. Подумала: чем мы хуже? Пробовала всё, что было просто и доступно. А некоторым казалось, что на меня целая секретная лаборатория работает.

Когда была жива ГДР, ко мне приехала приятельница Хайди Штайнер Вальтер. Она, как и я, сначала выступала в одиночном катании, затем в парном, а потом стала тренировать. У нас с ней все время шло негласное соревнование. Приехала Хайди по обмену опытом. Спрашивает: «Тамара, покажи, где вы работаете? Где твоя аппаратура, тренажеры?» Я показываю: «Вот лёд, вот зал. Станок балетный, шведская стенка. Всё». «А где приспособление для подкачки?» — «У нас такого нет». «А где научно-медицинский центр?» Я повела её в наш медицинский кабинет. Там стоял стеклянный шкафчик с таблетками от головной боли, градусником и нашатырным спиртом.

— Поразилась?
— Вижу: в ее глазах какое-то сомнение. «Тамара, можно приду на вечернюю тренировку?» — «Пожалуйста». Мы дружили с молодости, даже секреты какие-то друг другу поверяли. Вечером я чуть задержалась, прибегаю и вижу: сидит Хайди на скамейке, а ребята мои перед ней прямо на асфальте поддержки делают. Другого варианта у нас тогда не было. Но Хайди все о своём: «Наверное, у вас в подвале какой-то зал есть секретный?» Тут я не выдержала: «Ну-ка, пошли!» Повела её в подвал «Юбилейного». Ну, а там что? Паутина, пыль… Только тут я все её сомнения развеяла. Два дня Хайди походила на наши тренировки и сказала: «Тамара, какой ты хороший тренер!» А когда построили Академию фигурного катания на Богатырской, я подумала: зачем мы все полезем в одно место? Пусть две базы фигурного катания в городе будут. Попросили руководство «Юбилейного», чтобы нас не выгоняли. Но ходили слухи, что постепенно всё-таки переведу. Так однажды я подошла к директору и спросила прямо: «Когда собираетесь нас с Мишиным выгнать?» А он: «Да куда ж я вас, почетных граждан Санкт-Петербурга, выгоню?» И я тогда подумала: «О-о, какой подсказал мне предлог!»

***
Воспоминания так увлекли Тамару Николаевну, что она проехала поворот к тому самому кафе с пирогами. Расстроилась. Начала кому-то звонить, выяснять, нет ли поблизости чего-нибудь похожего. Увы. А возвращаться обратно — значит, делать огромный крюк. Мы принялись Тамару Николаевну успокаивать. Делали это искренне и с энтузиазмом: после «мишинских» чебуреков в нас никакие, даже самые вкусные в мире, пироги не влезли бы. Убедили ехать дальше. Старый Петербург в хорошую погоду навевает умиротворение. Кажется, так бы ехал и ехал, любуясь видами из окна. Тем более, такой собеседник рядом.

— У вас, Тамара Николаевна, какой маршрут обычно?
— Дом — каток. Права получила в 1968-м, но ездила не часто, потому что машина была не моя — родителей. Когда своя появилась, это очень облегчило жизнь. У нас все же не такая тяжелая ситуация на дорогах. Кто-то правильно заметил, что Москва — город одного дела. Мы у вас только на метро и ездим.

— А просто погулять удается?
— Я себе даже задачи такие ставлю: припарковать машину — и погулять. Любимые места — около Института благородных девиц и Смольного собора. Еще очень люблю Летний сад и Марсово поле. Я вообще мечтаю машину поставить на прикол и ходить пешком. Но больше, чем полчаса, не получается. Времени нет. Да и то: идёшь — и разговариваешь по телефону, без конца какие-то вопросы решаешь.

— Вас узнают?
— Конечно, но за руки не хватают. Просто останавливаются, слова теплые говорят, благодарят. Вот даже сейчас вы, наверное, не заметили, а я видела: посматривают. Иной раз на светофоре окошко приоткроют и удачи желают моим фигуристам. Раньше каким-то особым жителем я себя не чувствовала. У нас ведь среди почетных граждан — нобелевские лауреаты, композиторы, ученые. А я называю себя — простой советский тренер, который готовит одну-две пары фигуристов. Если прихожу на мероприятие, далекое от спорта, когда представляюсь: «Москвина Тамара Николаевна», всегда добавляю: «Тренер по фигурному катанию». Мало ли, люди могут быть не в курсе. А мне: «Тамара Николаевна, да вас во всем мире знают!»

— Какое время года любимое? Наверное, лето, когда солнца много, белые ночи?
— Белые ночи — красиво, да. Но я в этот момент чувствую себя вымотанной, как курица. Засыпаешь с трудом, просыпаешься рано. Честно говоря, лето я не люблю. Летом у нас всегда гости — фигуристы, тренеры приезжают. А я — человек долга. Мы тоже почти круглый год куда-то ездим на соревнования, на сборы — и нас всегда принимают, как дорогих гостей. А мы, считаю, должны принять еще лучше, показать свой город во всей красе. Поэтому между тренировками выкручиваешься, как можешь, чтобы успеть людей куда-то свозить, показать, удивить, накормить.

— На даче с шашлычком посидеть удается хоть иногда?
— Люблю. Приезжаю туда и… как бы это состояние описать? Словно спускаюсь с небес. «Там» ты достаточно узнаваема, популярна, в телевизоре мелькаешь. А «тут» — вскопаешь, подрежешь, пересадишь. И сразу почувствуешь себя земным, обыкновенным.

— Помощники есть у вас?
— Сама все делаю. Причем с удовольствием. Раньше по дому и в других делах мне две сестры помогали. Сейчас — старшая дочка. Она окончила питерский Университет по специальности «русский для иностранцев». Младшая училась в университете в Колумбии на экономиста, живет и работает за границей. Мы с мужем пытались их сделать фигуристками, но большую часть времени они проводили с бабушками. Двум пожилым людям возить их каждый день из школы на тренировку и обратно на трамвае было тяжело, а машины у нас тогда не было. Ну, а потом у девочек появились другие интересы.

— Свободное время, кроме грядок на даче, на что обычно тратите?
— Газеты читаю, смотрю котировки акций, стараюсь быть в курсе политических, экономических дел. Все спрашивают: «Зачем?» А я просто хочу понимать другие сферы деятельности.

— Если бы в ваше время можно было уходить после спорта в политику, как сейчас — пошли бы?
— А что такое политика? Объединение людей под каким-то лозунгом для решения разных задач. Если так, тогда я политикой и занимаюсь. Объединяю спортсменов, чтобы они, грубо говоря, производили продукт, доставляющий удовольствие всему миру. Ведь люди наблюдают, что происходит на льду и тоже объединяются. Положительными эмоциями, хотя бы. Это разве не политика?

— Японцы вас так долго сегодня пытали тоже, наверное, про политику?
— Они про смену гражданства Юко расспрашивали. Пыталась им объяснить, что Юко с Сашей сейчас показывают единение наций. Японка встала в пару с русским, поменяла гражданство не по политическим мотивам, а только потому, что таковы правила Международного олимпийского комитета. Я говорю: «Вы же гордитесь японцами, которые чего-то добились, живя в других странах? Или своими компаниями, известными на весь мир? Автомобилями? Это же ваш продукт. Вот и Юко — продукт вашей культуры, вашего воспитания, вашего образования. Разве есть какой-то негатив к Кавагути — Смирнову в Японии? Нет. В Саппоро Юко кричали с трибуны: «Красавица наша!» У нас — да, говорили: «Что, русскую девочку не нашли?» Ну, не было русской! Так получилось. Мы её не покупали, она не за деньги к нам пришла. Это глобализация всего, в том числе и человеческих отношений.

***
Москвина вдруг притормаживает у огромного торгового центра:

— Знаете, я люблю, несмотря ни на что, делать то, что я хочу. Поэтому давайте-ка, все-таки посидим где-нибудь. У меня еще 40 минут до назначенного времени, а до Академии совсем недалеко. Надеюсь, от хорошего кофе вы не откажетесь? Вот и замечательно!

Кофе действительно оказывается отменным, бодрит. И мы сразу спрашиваем о главном.

— Ажиотаж, который сейчас идет вокруг Олимпиады в Сочи, ощущаете?
— Конечно. Вы, журналисты, все время об этом говорите.

— Ну, а куда нам деваться?
— А нам куда деваться? Только и слышишь: «Вы нас не подведете? На золото рассчитываем!» Впрочем, это нормально. Перед каждой Олимпиадой так. Я стараюсь хоть немножко оградить от этого спортсменов. Объясняю: соревнования — везде соревнования, что на Олимпиаде, что во дворе, что на тренировке. К ним нужно быть всегда готовым.

— Свою Олимпиаду помните?
— Да, 1968 год, Гренобль. Я оказалась мандражисткой. В короткой программе сделала прыжок в либелу, два-три оборота провращалась — и остановилась. Подвела мужа, партнера, и мы заняли какое-то там место… У нас были нормальные отношения с Мишиным, не было ни обид, ни конфликтов. Но я сама себя изъела.

— Вы самоедка?
— В том плане, что постоянно ищу, где моя вина, если что-то плохое случилось. А так — не-е-ет! Турнир прошел, я проанализировала — и забыла. Два раза по одному поводу не переживаю. Есть успехи, есть и неудачи. Вот говорят: «У тебя медаль». Нет у меня ни одной медали! Это медали — спортсменов. А я просто сумела использовать свои знания. Другое дело, что не один раз их использовала, когда можно было сказать: а, случайность. У меня же вроде спортсмены меняются, а результат остается. Потому что успех — это не один спортсмен или тренер. Это слагаемые: спортсмен, тренер, хореограф… Бывает, слагаемые меняются. Но кто-то один всегда остается. И поэтому результат остается.

— Мы вот сейчас смотрели на Юко с Сашей, восхищались ими и вспоминали, какими они были пять лет назад, когда только пришли к вам — воробышки.
— У меня в голове всегда модель: каким спортсмен должен быть, чтобы я могла привести его куда-то. Начинаешь работать, и каждый год сопоставляешь, что сделала, что нет, в каком направлении дальше двигаться. Мы планируем, хотя жизнь иногда приводит к совершенно неожиданному результату.

— Вы всегда только о высшем результате думаете?
— Никогда такой цели — занять определенное место — сама себе не ставлю. Мне нравится сам процесс. Взять, условно, никакого Сидорова — и что-то сделать. Вот приехала к нам Наташа Мишкутенок. Хореограф Валентина Николаевна Вигант, которая тогда со мной работала, посмотрела на нее, вздохнула, а потом говорит: «Тамарочка, много лет тому назад, когда мы начали сотрудничать, вы занимались с Леной Валовой. Я человек балетный и обратила ваше внимание: «Эта девочка для фигурного катания вариант неподходящий». На что вы только и ответили: «Будем работать с Валовой». Лена стала олимпийской чемпионкой. Поэтому теперь, я тоже только и могу сказать: «Будем работать с Мишкутенок». Да, когда Наташа здесь лишь появилась, это было нечто.

— А вам, чем больше это «нечто», тем интересней работать — так, что ли?
— Конечно, я не настолько высокого мнения о себе, чтобы из ничего слепить что-то фантастическое. Задатки были. И может, кто-то другой развил бы их не хуже. Я просто хочу сказать, что беру эти данные — и куда-то веду. Это приблизительно как хороший торт испечь. Вот я умею это делать. Беру ингредиенты, а дальше… Иногда у меня кислое молоко попадается или масло не того качества. Или вместо того, чтобы смесь взбивать, как следует, миксером, взбиваю рукой. Тогда беру цветочек какой-нибудь или бантик, и думаю, каким образом дефект завуалировать. А бывает, отвлекло что-то — и тесто вообще перепрело. Тогда — нужно печь следующий торт.

— Ученики вас когда-нибудь обижали?
— Ой, да я не обижаюсь никогда. Мне не до того, если честно. Я себя спрашиваю: для чего ты с ними работаешь — чтобы получить от них благодарность? Нет. Тебе нравится процесс, который, если принесет результат, будет заслугой обоюдной. Если у тебя в группе кто-то не дорабатывает, значит, ты не нашла возможность правильно настроить, мотивировать. Если они тебя не понимают — не нашла подхода. А если мне что-то обидное сказали, говорю себе: «Ты не настолько слаба, чтобы это воспринимать».

***
После старенького «Юбилейного» Академия фигурного катания впечатляет размерами. Ощущение воздушности усиливает обилие дневного света, проникающего в холл через огромные окна. Одно сходство сразу бросается в глаза. Это — мамы. Они и здесь заполняют собой все пространство, терпеливо сидят на стульчиках, поджидая своих будущих Плющенко. Конечно, в просторном светлом холле коротать часы комфортней. Зато в «Юбилейном» детский каточек, где учат делать первые шаги, со стеклянной стенкой. Одна из историй Дворца гласит, что раньше стенку эту закрашивали, пытаясь отвадить особо любопытных мамаш от наблюдений за тренировочным процессом. Так те процарапывали щелочки и все равно подсматривали. Пришлось смириться.

В Академии три ледовые площадки, включая детскую, зал для ОФП, хореографии, бассейн с сауной. Мы порадовались за здешних мам — столько детей могут тренироваться одновременно и не мешать друг другу. Но старенький «Юбилейный» ближе хотя бы более камерной, домашней атмосферой. Когда возвращаемся обратно, уже темнеет. Москвина уверенно ныряет в переулки, чтобы миновать возможные пробки и показать нам вечерний город во всей красе.

— Сейчас другой дорогой проедем, чтобы вот эту красоту увидеть, — кивает она на вынырнувший вдруг из-за домов шпиль Петропавловской крепости. В вечерней подсветке один из самых знаменитых символов Петербурга и впрямь завораживает.

— А знаете, ведь нас с Игорем когда-то приглашали в Москву работать, в ЦСКА, — Москвина словно читает наши мысли. — Но мы не поехали. Решили, что нам достаточно тех условий, которые есть здесь. И ни разу не пожалели. Может, поэтому и сохранилось в фигурном катании такое понятие, как питерская школа.

***
Перед отъездом на вокзал снова пьем кофе в компании Тамары Николаевны. Только теперь в ее комнатке в «Юбилейном». Москвина с гордостью показывает нам кофе-машину — подарок учеников на Новый год. Маленькая комнатка по соседству с кабинетом Мишина окнами тоже выходит на каток. Отодвинул шторки — и можно смотреть тренировку, попивая кофе.

— Тамара Николаевна, расскажите про Игоря Борисовича.
— Он, собственно, сделал и меня, и Лёшу. Я потом только осознала — он был неугомонным, все время ищущим тренером. И мы подспудно это от него переняли. Игорь Борисович, конечно, настоящий представитель своей профессии. Он не говорит: «Я иду на работу». Он говорит: «Я иду на службу». И до сих пор — кто в зале всегда минута в минуту? Игорь Борисович. Кто всегда к тренировке готов? Игорь Борисович. До сих пор все на камеру снимает, показывает, что так, а что — нет.

— Именно Москвин оказал на вас такое влияние, что решили стать тренером?
— Сначала — мой первый тренер Иван Иванович Богоявленский. Потом — Москвин. Ещё — отец. Я с серебряной медалью закончила школу, размышляла, стоит ли поступать в университет на математический. А папа говорит: «В Советском Союзе хороших математиков много. А тренеров хороших — мало. Иди в физкультурный».

— Хороших тренеров и сейчас не хватает. Вот мы понаблюдали в Академии — детей много, родители готовы с утра до ночи водить, платить, если нужно. Но, в какие руки они попадут? Что думаете о нынешнем молодом поколении тренеров?
— Их судьба очень сложная. Почему? Все-таки для нас в советское время много чего делали. Квартиры давали, зарплаты были приличные. А сейчас тренер должен всем заниматься сам. Материальная сторона жизни стала очень значимой, и её достаточно сложно организовать. В то же время, хочется обеспечить какой-то спортивный результат. И здесь идет раздвоение личности. Или раздвоение направленности работы. Кто-то занимается только зарабатыванием денег. Кто-то пытается сделать большее, но как? Даже если я, например, приду к начальству и скажу: «У меня в группе молодая пара, но нет у нее стипендии, а у тренера зарплаты» — любой руководитель спросит: «А какой у них результат? Нет результата? Вот когда покажут, тогда и будем рассматривать вопрос». И никакое мое имя, мой престиж не помогут. Бывает, тренер пытается совместить: и денег заработать, и место какое-то занять со своими учениками. Но у него работа сдельная. Значит, надо работать ещё больше, на износ, чтобы финансовое благополучие обеспечить. Но тренер — не автомат. Где взять время на продумывание спортивного совершенствования, не говоря уже об отдыхе? В этом противоречие. Без результата нет поощрения. А значит, нужно либо ориентироваться на родительские возможности учеников, либо какие-то иные варианты изыскивать.

— Но есть ведь и другие примеры. Морозов, Жулин, Платов. Они — дети своего времени, прекрасно владеют языками, имеют возможность ездить по миру и сами выбирать себе учеников. Можно, наверное, им позавидовать?
— Кто-то может и позавидовать, а мне-то это зачем? Мы тоже жили пять лет в Америке, и я там совершено спокойно адаптировалась. До этого семинары проводила, работала за границей. И ко мне приезжали. Так что, я тоже нормально себя чувствую. Везде. Чего завидовать? У меня есть возможность заниматься любимым делом, друзья, среда обитания. Есть возможность путешествовать или уехать куда-то, если потребуется. А главное — есть куда вернуться. Есть место, где меня любят и ценят.

Справка Агентства «Весь спорт»

Тамара Москвина

Родилась 26 июня 1941 года в Ленинграде. Заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР и России, кандидат педагогических наук, доцент.

Семикратная чемпионка СССР — в одиночном катании (1962-1966), в паре с Александром Гавриловым (1965) и Алексеем Мишиным (1969). Четырехкратный серебряный призер чемпионатов СССР — в одиночном (1960, 1961) и парном катании (1967, 1968).

Основных достижений на международной арене добилась в паре с Алексеем Мишиным. Участница Олимпийских Игр 1968 года в Гренобле (Франция), где заняла пятое место. Участница трех чемпионатов мира (1967-1969). Серебряный призер чемпионата мира (1969). Участница семи чемпионатов Европы (1960, 1962, 1963, 1965, 1967-1969). Серебряный (1968) и бронзовый призер (1969) чемпионатов Европы. Бронзовый призер Универсиады (1966).

Знаменитые ученики: олимпийские чемпионы, трехкратные чемпионы мира Елена Валова и Олег Васильев; олимпийские чемпионы, двукратные чемпионы мира Наталья Мишкутенок и Артур Дмитриев; олимпийские чемпионы Оксана Казакова и Артур Дмитриев; олимпийские чемпионы, двукратные чемпионы мира Елена Бережная и Антон Сихарулидзе; чемпионы мира Ирина Воробьева и Игорь Лисовский; призеры чемпионатов мира Ирина Воробьева и Александр Власов, Елена Бечке и Денис Петров, Юко Кавагути и Александр Смирнов.

Это все главные новости российского и мирового фигурного катания за 26 июня.