Осколки (1-4 части)

Выношу на ваш суд свою новую работу. Она отличается от всех придыдущих — очень хотелось попробовать поработать с психологической драмой, и кому-то может показаться что такому формату не место здесь, поэтому пока появятся лишь начальные главы и ваши комментарии решат дальнейшую судьбу рассказа. Каждый из вас может узнать в персонаже своего спорстмена... Ваша ЮРМА.

Авария (часть 1)

— По-мо-ги-те ! Кто-нибудь! — прокричала, вложив в голос всю силу, как ей показалось, но с губ слетел лишь едва слышимый шёпот.

Она лежала навзничь, уткнувшись лицом в мягкий хвойный ковер, рядом с сильно покорёженной машиной. Попробовала пошевелиться, но сразу оставила эту затею — боль, словно яркая молния, пронзив всё тело, тут же выключила сознание.

Когда она пришла в себя снова, уже не делала попыток двигаться, сил хватило лишь медленно повернуть голову — затуманенный болью взгляд уткнулся в её любимицу.
«Моя красавица, что с тобой стало! Боже, что я скажу папе, ей же нет ещё и месяца!» — пронеслась глупая мысль, слёзы застилали глаза. "Бентли" стояла почти торцом, упершись в молодую сосну и в любой момент грозив обвалиться на лежащую девушку. Вокруг неё веером рассыпались вещи: дизайнерская сумка ручной работы, под стать ей косметичка, прочие дорогие безделушки — всё это смотрелось на зелёном покрывале леса чужеродным и уродливым. Небольшой рюкзачок с вещами, зацепившись за ручку дверцы, раскачивался, весело поскрипывал, словно издеваясь над ней.

— Ду-ра, ду-ра, — слышалось ей в этом качании.
— Согласна! Полная дура и кретинка! — злость на себя придала ей сил.

Невдалеке экраном вниз лежал мобильник. Заметив его, во взгляде появилась надежда, но та угасла, едва она взяла его в руки, — весь экран был испещрен мелкими трещинами. Телефон был мертв.

— Спокойно. Я в цивилизованной Европе, не в Сибири там какой-то, не в тайге непроходимой же — меня быстро найдут! — успокаивала она себя. — Сейчас лето — тепло, значит, замёрзнуть шансов у меня нет. Кажется, тут не водится диких зверей, а всякие там белки и птицы вроде не нападают на беззащитных людей. Здесь же вокруг много деревушек, это туристический регион — пикники там всякие, в таких живописных местах... Здесь должны бывать просто толпы народа! — пыталась она сама себя убедить. А вертолёты спасателей прилетают быстро. Кажется...

Мысли вихрем кружились, ей хотелось быть сильной и мудрой, чтобы хоть как-то унять панический ужас, всё сильнее и сильнее овладевавший ею.

Она попыталась разглядеть, где находится, но ракурс обзора был настолько невелик, что всё, что она смогла заметить — какое-то зелёное марево вокруг.

— Облако, что ли? Так низко? И почему зелёное? — боль во всём теле лишала её возможности чётко мыслить. Попробовала ещё раз сфокусировать взгляд, наконец увидела, что находится в подлеске — её окружали молодые деревца и частый кустарник, а достаточно густой сосновый лес каким-то чудом остался чуть в стороне.
— Надо как-то сесть, обзор будет лучше, надо понять, как глубоко в лес меня снесло с дороги, — приняла решение девушка.

Калейдоскопическими картинками стали всплывать моменты перед аварией:

***

Она звонит Мише. "Абонент вне зоны действия сети", — повторяет на нескольких языках механический голос.. Злость и досада.

***

Мимо проносятся живописные пейзажи западной Германии — она любит здесь бывать,в голове всплывают планы этого лета.

***

Звонок от отца — обещает приехать на эти выходные. Она радуется.

***

Поход в бутик — та красная шляпка ей безумно нравится, она очень подходит к новеньким пухлым губкам...

***

Вынырнув из поворота на скорости — ей казалось это верхом шика, она не сразу заметила тот микроавтобус... Перед глазами стоял полный ужаса взгляд водителя. Кое-как, сильно вильнув в сторону и объехав автобус, не заметила ещё один поворот... И вот на неё уже несётся зелёная стена. Удар. Боль. Темнота...

***

Собрав все силы, она уперлась руками о землю, — мягкая, ярко пахнущая, колючая масса хвои нещадно впивалась в руки, но ей все же удалось перевернуться на спину, а затем, облокотившись на тоненькую сосенку, сесть, но резкая боль в поломанной ноге снова лишила её сознания.

Когда она очнулась, вокруг стало гораздо темнее. Сколько находилась в отключке, она понять не смогла, но наступающий вечер напугал ещё сильнее. Уставившись немигающим взглядом в проглядывающее сквозь густую листву небо, прислушиваясь к вечерним звукам леса, девушка разрыдалась в голос, не обращая внимания на острую боль в ноге.

— Мишаа. Папааа. Папочка... Помогите. Хоть кто-нибудь... — Без всякой надежды прошептала в пустоту.

Страх, выбрасывая огромное количество адреналина в кровь, придавал сил. Она понимала: надо что-то делать. Зажмурившись и закусив нижнюю губу, чтобы не закричать, для начала решила себя осмотреть. Стало понятно, что тело болит больше от ушибов. Сильно пострадала только нога. На теле то тут, то там уже начинали наливаться силой огромные гематомы. Словно решив дополнительно причинить ей боль, на глаза попалось зеркальце.
Отражение вызвало неподдельный ужас даже больше, чем вся ситуация — на неё смотрело чужое, опухшее лицо, всклоченные, слипшиеся от крови вперемежку с листвой и хвоей волосы, правая бровь рассечена, глаз, налитый кровью, начал заплывать. Слёзы совершенно бесконтрольно лились, размывая последние остатки косметики, перемешиваясь с запекшейся кровью, превращая лицо в гротескную маску. Ей захотелось стать снова маленькой девочкой и как в детстве, спрятавшись под одеялом, оставить все ужасы и страхи снаружи.

Привычный мир, где все её проблемы решала кредитная карта богатого и влиятельного отца, где самой страшной бедой были сломанные ногти или проколотые колеса по пути в салон, остались, как ей сейчас казалось, вообще в иной реальности. Сейчас же её окружала страшная своей безжалостностью действительность.

Она всматривалась в вечереющий лес — словно щупальца спрута, пугающие тени расползались во все стороны, создавая вокруг неё ореол таинственности и опасности.

Острое чувство одиночества и безысходности накрыло её.

Облокотившись на сосну, закрыла глаза. Память, словно добрая фея, заключив в свои объятия, унесла её далеко от страшного леса.

Туда, где впервые она увидела его...

Встреча (часть 2)

Стадион поразил её количеством людей: гудящая, кричащая, с огромным количеством флагов эта масса поклонников биатлона поражала. Погода же, выкинув очередной, но такой привычный для Оберсдорфа фортель, накрыла арену густым, словно сладкая вата, туманом, дав в полной мере фантазии дорисовывать в воображении любые картинки. Огромные экраны, расставленные по трассе, давали возможность быть в курсе событий, и в полной мере насладиться любимым зрелищем. Для неё было полной неожиданностью, что происходящее может так её захватить, она замирала вместе со всем стадионом, когда шла стрельба, орала какие-то слова поддержки и ликовала, что россияне идут в лидерах. Когда начался четвертый этап, она уже была совершенно очарована биатлоном, а увидев на большом экране лицо спортсмена, уходящего на последний этап, замерла в изумлении.

— Ого! Надо же! Какой красавчик, однако! И была совершенно счастлива, когда Михаил Ткаченко — так объявил его диктор на стадионе, с флагом, в гордом одиночестве пересёк линию финиша, встреченный командой, радовался победе.

— "Мишутка", ты просто прелесть! Мой! Мой "Медвеженок"! — повторяла фразу, словно мантру, кутаясь в дорогущую шубку. Замёрзла она сильно, но адреналин подстёгивал, и желание заполучить этого парня придавало ей сил. Она даже не сомневалась, что он будет её, и такая мелочь, как то, что они даже не знакомы и как вообще могут познакомиться, волновала её сейчас меньше всего, но она получала то, что ей нравилось.

Так было всегда...

***

Настроение было прекрасным, в крови ещё бурлил адреналин от всего увиденного, а перед глазами стояло улыбающиеся лицо красивого, голубоглазого парня, приятным голосом дающего интервью комментатору телевидения. Возвращаясь со стадиона, она была искренне благодарна отцу за билеты, купленные на весь этап.

***

Отец приехал в Германию по делам бизнеса, прихватив дочь за компанию, развеяться. Ей всегда нравилась эта страна. Немецкая педантичность вызывала восхищение и очень импонировала,в отличие от американской, насквозь пропитанной неискренней вежливостью. Немцы же были приветливы по своей природе.

Она засмеялась, вспомнив,что лишь вчера, ничего не зная о проходящем здесь этапе, с удовольствием просто гуляла по городу. Типичная для Германии архитектура сказочных домиков ей очень нравилась, сейчас же городок напоминал скорее новогоднюю елку: на дверях кафе,а также некоторых домов ещё встречались Адвентские венки, а кое-где ещё сохранились и Рождественские вертепы, словно создавая ауру сказочного мира.

Во всём чувствовался дух предстоящего здесь соревнования — часто была слышна и русская речь, толпы людей в кафе, на улицах, обвешанные атрибутикой соревнований: шарфы, флаги, какие-то дудки-трещётки,встречались люди в совершенно немыслимых головных уборах.

— Видимо биатлон имеет огромную популярность. Надо бы самой всё увидеть. — Решила она для себя.

После основательно проверенных магазинов девушка, увешанная пакетами с покупками, вернулась в фахверк, снятый отцом, быстро разобрав пакеты, удобно устроившись на диване набрала скайп отца:

— Папочка, привет! Не отвлекаю? Ты когда будешь? Выслушав ответы, продолжила:

— Слушай, тут, оказывается, этап Кубка мира, понятия не имею, что это значит, короче...этап Кубка мира по биатлону. Это же вроде лыжники с ружьями? Услышав ответ, рассмеялась.

— Ну, пусть будут винтовки — один фиг. Пап, я хочу на это посмотреть! Организуешь?

***

Вернувшись со стадиона, она наспех перекусила, с удивлением отметив, что отец ещё не вернулся, включила Макбук, решив побольше узнать о биатлоне. Сделала запрос в поиске, получив кучу ссылок, углубилась в чтение. Прочитав всю информацию про биатлон вообще и этап в Оберсдорфе — в частности, принялась изучать фото состава сборной. Девочкам досталось по полной: внешность каждой имела едкий комментарий, мужская же сборная заинтересовала куда больше.

Внимательно рассматривая фото, читая статистическую информацию, останавливала взгляд, делала для себя какие-то выводы и решила, что в биатлоне слишком много красивых, с шикарными фигурами парней. Она всматривалась в лица, читала и смотрела интервью и удивлялась, что речь у всех была хорошо поставлена — ребята явно обладали интеллектом. В её же представлении все без исключения спортсмены были тупыми качками.

Миша, разумеется, занял львиную долю её внимания. С восторгом рассматривая лицо на фото, чуть ли не плотоядно причмокивала, в фантазии представляя себя с ним рядом.

День отдыха для спортсменов пролетел для неё в приятных хлопотах — беготни по магазинам, она обзвонила всех подруг, в подробностях рассказывая про увиденное, и с замираем сердца ждала завтрашнего спринта, отец же пообещал ей помочь познакомиться со спортсменами: круг его знакомых поражал её воображение, как ей казалось, и имел необъятные масштабы. Он куда-то позвонил, с кем-то поговорил, веселый, заливистый смех отца разнесся по дому...

— Ага! В точку! Поклонница, блин, ну, прям фанатка биатлона! Сам в шоке! Ха-ха-ха... Так устроишь? Ну, в долгу не останусь.

Посмотрев на радостную дочь, сообщил, что завтра к ней подойдут и отведут к спортсменам.

Спринт не впечатлил — новичку было трудно понять все эти бесконечно меняющиеся цифры на табло: кто, кому, сколько и когда проигрывает, но когда на верхней строчке высветилась фамилия Миши, она стала пристально следить, чтобы его оттуда не сместили. Он стал победителем второй раз подряд. А она любила победителей.

Оставшись на награждение и искренне радуясь его победе, не сразу заметила направляющегося к ней статного, немолодого мужчину в форме сборной.

— Вы Ариадна, дочь Сергея Александровича? — Получил утвердительный ответ, — Сейчас конференция будет, я проведу Вас туда, после можете подойти к ребятам, пообщаться, взять автограф, если будет желание.

Конференция ей понравилась, Михаил был совсем близко и определенно ей нравился: поставленная, правильная речь, само поведение — всё вызывало живейший отклик, да и атмосфера оказанного ему внимания ей была приятна. С каким-то совершенно не знакомым ей трепетом она ожидала окончания.

Когда, наконец, спортсмены, отключив микрофоны, встали из-за стола и направились к выходу, пошла навстречу.

— Можно автограф? — Обратилась она к шедшим впереди ребятам. Они обернулись...

Она знала, какое впечатление производит на людей. Её природная красота, греческие гены матери делали свое дело: смуглая от природы, бархатистая, ухоженная в дорогих салонах кожа, тёмные, длинные, волнистые волосы густыми волнами рассыпались по плечам, выгодно оттеняя мех её новой шубки из голубой норки, так гармонирующей с глазами цвета лазури,в обрамлении длинных,густых ресниц —, такой редкостью для природных брюнетов,чем она очень гордилась, и маленькие, пухлые губки делали её при низком росте и изящной фигуре похожей на фею.

По широко открытым глазам и прерывистому дыханию обоих поняла: цель достигнута.

— Так можно автограф? Вы молодцы, я рада. Обращаясь к обоим, но при этом взглядом прожигая лишь краснеющего Мишу.

— Я Ариадна Шумская. С позавчерашнего дня прямо-таки поклонница-фанатка биатлона. Заливисто рассмеявшись собственной шутке, добавила. — И Ваша фанатка, Михаил, персональная.

Коля, с веселой хитрицой посмотрев на Мишу, попрощавшись с обоими, быстро ушёл, предвкушая, как они с ребятами вдоволь постебутся над другом, когда тот вернется, и вся команда узнает о новой поклоннице Ткаченко.

Понемногу придя в себя, спросил: Так где тебе поставить автограф,прям греческая нимфа Ариадна? Порывшись в сумочке, веселясь от души, она протянула ему 100 евро и губную помаду.

— Здесь! Буду беречь, как зеницу ока! Во взгляде появились озарные искорки.

Прекрасно поняв, что перед ним просто избалованная девочка, он расписался и, протянув ей купюру, собрался уже уйти.

— Подождите, я тоже дам Вам автограф. И быстро, пока он не опомнился, той же губной помадой прямо на бибе, размашисто написала номер мобильного.

— Жду звонка, мой победитель! Завтра только победа принимается! И не попрощавшись, быстро вышла из конференц-зала, оставив одного совершенно ошарашенного и растерявшегося спортсмена, тупо смотрящего на яркие цифры на ткани...

Ухмылка Минотавра (часть 3)

Нестерпимая жажда вырвала её из тёплого мира воспоминаний, забрав ощущение безмятежного счастья, окунув всей силой горькой, ужасающей действительности в реальный мир — вокруг снова был он, теперь уже совсем тёмный от наступившей ночи лес.

Из-за неудобной позы всё тело одеревенело, а пульсирующая боль в ноге, отзывающаяся по всему телу, напомнила об ужасе её положения.

Её бил озноб: становилось то жарко, то резко холодно. Даже её скудных познаний в медицине было достаточно, чтобы понять, это — температура, и она была высокой, и что ушибы были явно тут ни при чём, проблему создавал перелом, и ситуация, вероятно, только ухудшилась.

Силясь хоть что-то рассмотреть в темноте, всё же решилась ощупать ногу. Превозмогая боль и страх, стараясь остаться в сознании, стала проводить рукой — было абсолютно ясно: нога распухла и была очень горячей.

***


Лес оживал, в свои права вступали ночные жители: совсем рядом с ней, где-то на соседних деревьях заухала птица, ей тут же вторила другая, то тут, то там слышалось шуршание в листве.

Ариадна с ужасом прислушивалась к звукам леса и панически боялась, что эти невидимые в темноте обитатели ночи начнут ползать по ней. Ещё с самого детства страх перед змеями, всякими ящерицами и даже совершенно безобидными лягушками был просто паническим: их холодные, как ей казалось, вечно скользкие тела могли ей принести смертельную угрозу, если вдруг коснуться её!

Когда-то ей казалось, что такая угроза существовала лишь чисто гипотетически, сейчас же шанс познакомиться с ними был более чем реальным. Её передернуло от чувства гадливости, она всегда была брезглива, но пугала такая встреча ещё и тем, что она могла лишь почувствовать их присутствие, заметить их приближение она не как бы не смогла — темнота была ещё одним её врагом.

Кроны деревьев от легкого, но достаточно прохладного ветерка поскрипывали, шелестя листвой, лунный свет кидая скудные блики в густую листву, создавал причудливые тени, и листва, куда падал скудный свет, серебрилась.

Сознание было настолько перегружено стрессом, что даже о своих страхах думалось как-то отстранённо, сил не было даже бояться.

Упершись руками о землю, она оторвала затёкшую спину от дерева и во весь рост растянулась на прохладной почве.

Измученное тело постепенно расслаблялось, возникшее чувство чем-то напоминало удовольствие. Стараясь не замечать озноба, бившего тело уже крупной дрожью, и постоянную дергающую боль в ноге, закрыла глаза, обняв себя руками, чтобы хоть немного согреть тело.

Где-то совсем недалеко в лесной хор включилась ещё одна ночная певунья — трель была такой мелодичной... И успокаивающей... Словно звуки танца...

Мысли, подхватив мелодию неизвестной пичуги, унесли её вновь прочь...

***

Гонка преследования принесла ему третью победу. Оберсдорфские соревнования стали триумфом, здесь он выиграл всё!

Она стояла в стороне от толпы, яркая, броская. Сознательно выбрав это место, ей хотелось, чтобы он сам её заметил. После награждения их с Колей окружили журналисты, фотографы, в сторонке терпеливо стояли фанаты, в основном это были девушки — невольно отметила этот факт Ариадна.

Наблюдать за ним было очень интересно. Сейчас её поразила одна его особенность: совершенно дивное мерцание глаз (она для себя потом не раз ещё это отметит — когда он был счастлив, глаза излучали свет), наблюдая, как он раздает интервью, подписывает автографы, обратила внимание: глаза светились. Он мило улыбался, и было видно, что он доволен собой.

Толпа начала редеть, и у ребят появилась возможность, наконец, уйти, первым её заметил Коля. Слегка кивнув головой и получив самую лучезарную улыбку в ответ, повернулся к Мише, и что-то сказал.

От её взгляда не ускользнуло, насколько тот напрягся, словно остолбенев, и затем уже медленно стал поворачиваться. Видимо, такая реакция удивила Колю — взгляд, брошенный на друга, был слегка ошарашенным.

Когда он, наконец, посмотрел на неё, во взгляде уже не было ни мерцания, ни света, и от приветливой улыбки так же не осталось и следа.

Там было только раздражение!

Для себя она решила потом разобраться с палитрой выплеснувшихся на неё эмоций. Сейчас же, смело шагнув навстречу этому бушевавшему в глазах огню и протянув плюшевого зайца, мило зажавшего между лапок огромную морковку, произнесла:

— Поздравляю, мой победитель. Ты снова на высоте! — добавила, обворожительно улыбаясь.

Чисто автоматически он взял у неё игрушку.

— Твой? Твой победитель? Не смело ли, а, нимфа? — В голосе слышались стальные нотки. — Что, ночные клубы достали? Мажоры приелись? Новых ощущений захотелось. Спайсы и кальян не вызывают больше эмоций, может? На адреналин потянуло?

Вся фраза была сказана на одном дыхании, он смотрел ей прямо в глаза: взгляд метал молнии. Затем резко развернувшись, быстро стал удалятся. Заяц же, зажатый в руке за одно ухо, казалось, тоже гневно помахивал морковкой, норовящей от быстрой ходьбы вывалиться из лапок.

Коля, ставший невольным свидетелем сцены, и зная Мишу не первый год, был обескуражен его поведением — его друг всегда был открытый и доброжелательный, умеющий держать себя в руках даже в конфликтных ситуациях.

Сейчас же показал себя с совершенно незнакомой стороны.

Посмотрев на Ариадну удивлённым, извиняющимся взглядом, попрощался и, выдавив из себя "рад, что тебе понравился биатлон" тоже ушёл.

Она же, не привыкшая к такому обращению, была рассержена не на шутку. Сжав кулаки и осмотрев унижающим взглядом стоящих невдалеке нескольких невольных свидетелей, нашла в себе силы что-то промурлыкать в ответ Коле, не спеша направилась к выходу со стадиона.

Поведение Миши вывело её из равновесия, но, успокоившись, она поняла, что теперь заполучить его уже дело принципа. Проанализировав его реакцию, пришла к выводу: ЗАЦЕПИЛА!

Теперь он будет о ней думать!

Настроение быстро улучшилось! В свои двадцать с небольшим она была опытной обольстительницей. Хорошо знала все свои плюсы и умело ими пользовалась. И точно понимала, как получить свою добычу!

***

Вечеринка по случаю окончания этапа была уже в полном разгаре, когда она вошла в зал, получив карт-бланш на это мероприятие, разумеется, не без помощи всесильного отца.

Пройдя к барной стойке, заказала себе безалкогольный коктейль и, развернувшись к залу лицом, лениво потягивая напиток, стала наблюдать, что происходит вокруг.

Спортсмены же веселились: на танцполе, образовав большой круг, вперемешку танцевали под зажигательную музыку с дюжину девушек и парней.

По периметру всего зала были расставлены столики, за многими из которых расположились разные официальные и не очень лица, а также публика к ним приближенная. Вели же они себя соответственно статусу: слышался звон бокалов, велась оживленная околоспортивная беседа. За другими, напротив, сидела самая что ни есть братия спортивная: тренеры, сервисмены, они что-то обсуждали, подходили к другим тренерам, постоянно тыча в свои гаджеты, оживленно о чём-то дискутируя. Допущенные до действа журналисты пытались незаметно делать фото и тихим шёпотом какую-то очередную новость диктовать в диктофон.

Народ сновал по залу, образуя группки: то там, то здесь раздавался дружный хохот.

Её забавляло всё увиденное, для себя она отметила, что всё здесь разительно отличалось от привычного ей. Никто не выяснял отношения, никто не был пьян — все вели себя достаточно пристойно, и это удивляло.

Разумеется, она отмечала взгляды, брошенные на нее: удивлённые, восхищённые — естественно, ребят — и слегка возмущённые и отчасти завистливые — девушек, которые, как она для себя отметила, были в нарядах куда приятнее глазу, чем в спортивных комбинезонах и шапочках, с очками, закрывавшими практически все лица.

Но сама того не осознавая, внимательно наблюдая за действом вокруг, глазами же искала Мишу. Она заметила их не сразу: в дальнем конце зала, наверное, за полностью занятым столом сидели все ребята русской сборной, и практически все их взоры были обращены к ней! Они что-то активно обсуждали, жестикулируя, поглядывая в её сторону, и кто-то из ребят похлопал по плечу Мишу, за столом раздался дружный смех. Он обернулся, и она поймала на себе полный ненависти взгляд, а в ответ лишь мило улыбнулась.

Всё было рассчитано до мелочей!

Охота началась, и она знала, кто будет победителем...

Коктейльный наряд бледно-голубого цвета, украшенный стразами Swarovski, мерцал, бросая озорные блики вокруг.

Вечерний макияж так выгодно подчёркивал синь глаз.

Она знала: сейчас она великолепна!

Долго в гордом одиночестве ей не удалось побыть, к ней подошли двое... Рыжий, с озорной улыбкой и пляшущими "чертиками" в глазах и тёмный, сексапильность которого ощущалась даже на расстоянии, одинаково высоких...

Встав по обе стороны от неё, тёмный спросил :

— Oo ! Hvordan er det , gudinnen Frøya nedlot til oss dødelige ?
— (Оо! Как же это, сама богиня Фрейя снизошла до нас, смертных?)

"Это ж, кажется норвежский?Скандинавы, вероятно", — мелькнула мысль, она силилась вспомнить фамилии, у рыжего была такая, ещё смешная...

Ребята, словно прочитав мысли, представились:

— Emil Hegle Svendsen! — Сообщил тёмный, шутливо отвесив поклон.

— Tarjei Bø! — поддержал друга другой, состроив веселую рожицу. Она, улыбнувшись, тоже представилась.

Ребята оказались на удивление компанейскими, и уже через пару минут, оживленно беседуя на английском, каждый из них пытался утащить её на танец. Хохоча, взяв обоих под руки, направилась с ними на танцпол. Веселясь от души, обмениваясь шутками, они успели ей сделать предложение, и она ответить "да" каждому, отдавались ритму музыки.

К ним стали присоединяться другие, и уже в шумной компании, пытаясь отвечать на вопросы, кто она и откуда, нёсшийся со всех сторон, поняла: ей здесь очень нравится.

Вскоре она знала по именам практически весь биатлонный пилотон, для себя отметив, что ребята-спортсмены очень отличались от привычного ей окружения, было понятно, что их жизнь подчинена строгому распорядку, и отдых был скорее подарком и редкостью в их сложной, полной запретов и самоконтроля жизни, являли собой полную противоположность жизни "золотой молодежи".

Помимо норвежцев ей понравились французы — братья Фуркады: общительные и немного скромные, так сильно похожие на итальянцев, немцы — у одного из них был совершенно потрясающий поставленный голос-диктора, итальянцы ,шведы— балагуры-весельчаки...

В общем, она была очарована этим спортивным братством, подкупала дружественная атмосфера, понятно было, что все эти ребята соперники лишь на трассах.

В зале становилось жарко, она решила, что глоток свежего воздуха сейчас будет в самый раз. Уже подходя к выходу, услышала торопливые шаги сзади. Оглянулась.

Миша.

Выражение его лица её испугало — гримаса гнева, злости исказила красивые черты.

Поровнявший с ней, он, достаточно грубо схватив её за руку, развернул к себе и, прижав к стене всем телом, глядя прямо в глаза, сверкая взглядом, отчеканивая каждое слово, произнес:

— Как ты сюда вообще попала?

Сейчас он определённо её пугал, поэтому, собрав всё своё умение быть обольстительной, ответила:

— Ты нравишься мне, и я пришла сюда ради тебя. — Голос при этом предательски дрожал.

— Ага, можно подумать! — Он её прожигал взглядом.

— И из любви ко мне ты тут уже всем "намозолила" глаза, вызвав и так слишком много разговоров!

— Что это? Ревность? занятненько... — пронеслась в голове мысль.

Наклонившись к самому лицу, зло произнес:

— Нимфа, сделай так, чтобы я тебя больше не видел! НИ-КОГ-ДА!

Затем, резко убрав от неё руки, отодвинулся на шаг, по-прежнему прожигая взглядом, но через мгновение, сделав резкий выпад вперед, прижал её к себе, и впился в губы поцелуем!

Перед глазами заплясали звёздочки, от неожиданности всего происходящего закружилась голова, полный страсти поцелуй лишал воли!

Она поняла, ей безумно нравится такой напор! Она обняла его за шею и ответила своим поцелуем.

Тут же его руки плотнее прижимали её к себе, делая ей больно, и она почувствовала, как что-то твёрдое уткнулось ей в ногу.

Мысленно улыбнулась.

А он не мог остановиться, осыпая поцелуями лицо, шею, обжигал дыханием. Эти поцелуи не были проявлением чувств, она это поняла сразу, здесь было что-то первобытное, ненасытное, словно человек позволил вырваться наружу чему-то тщательно сокрытому от всех, возможно, даже от самого себя, и ей льстило, что именно ей удалось выпустить это на волю.

Всё прекратилось так же неожиданно, как и началось — он просто отшвырнул её от себя, и она, больно стукнувшись о стену головой, ошарашенно посмотрела на него.

Он стоял напротив, уставившись в пол, тяжело дыша, руки, сжатые в кулаки, тряслись, он медленно поднял голову и тем же холодным,как и взгляд, голосом произнес:

— Нимфааа! Исчезни из моей жизни!

Развернувшись, почти бегом выскочил на улицу.

Уже сильно разозлённая его поведением — такое его отношение стало раздражать, крикнула вслед:

— У меня вообще-то имя есть!

«Ну, уж нет, любовь моя», — проводив его взглядом, подумала.

Проводя пальцами по распухающим губам, улыбнулась:

— Ты попался! И зло ухмыльнувшись, решила, что здесь ей делать больше нечего, направилась к выходу.

Она точно знала, что добилась, чего хотела. Осталось только немного подождать...


Часть 4

Миша устало вошёл в номер — этот сбор был каким-то особенно тяжёлым для него — вымотал его до последней капли сил. На ходу сняв насквозь мокрую от пота футболку, бросил её в дальний угол комнаты, устало опустился на кровать.

Сборы в этом году давались тяжело, каждый раз собраться и выкладываться по полной становилось всё труднее и труднее, сейчас его мотивацией была злость на самого себя, что вообще-то помогало преодолевать все муки монотонности тренировок, отдаваясь им полностью, пытался так заглушить уже просто вопли совести. Год был олимпийским, и ему очень было важно на домашней олимпиаде завоевать медаль, хотелось самому себе доказать, что запутавшись в личном, он остался профессионалом в спорте.

Взгляд упал на сложенные в кучу на тумбочке гаджеты. Как только они приехали в Рупольдинг, он всё сразу отключил.

Во-первых, хотелось полностью сосредоточиться на тренировках.

Во-вторых, так было проще, он понимал, что прячется не от возникших проблем, а от самого себя. И придуманное оправдание, что именно так, отгородившись — одна не сможет больше причинить ему боль, а для второй — очень важной и нужной, он никак не мог подобрать пока тех, правильных, слов, чтобы это не звучало фальшью.

***

Какая-то неясная, смутная тревога скребла его изнутри, ей не было определения, она просто не давала покоя.

***

Выбрав из кучи телефон, решил проверить пропущенные вызовы.

Звонили друзья, родные, знакомые, от Оли звонков не было совсем, но больше всего звонила Ариадна.

Она звонила два дня назад. Умоляла его о последней встрече, говорила, что не хотела бы вот так, по телефону, хотела при личной встрече попросить прощения за свою подлость и расстаться по-человечески. Она была совсем рядом — в соседней Италии, и могла бы заехать к нему на сборы. Мишу передёрнуло, когда он вспомнил, что она натворила…

Он вздохнул, в памяти всплыл тот единственный разговор с женой, и её взгляд, когда она слушала его сбивчивый рассказ, он пытался ей хоть как-то объяснить, что с ним происходит… Нет, в том взгляде не было осуждения, обиды, злости, она не устроила сцену, не выставила его вещи и не сделала ещё какую-то стандартно-женскую глупость.

Она тихо сидела напротив, опустив взгляд в пол, только руки выдавали её эмоции — не замечая того, нервно теребила край платья.

Когда она наконец подняла на него глаза… Этот её взгляд… Она оказалась очень мудрой — эта молодая, красивая женщина. Он понял, какую боль он ей доставил. Так и не услышав ни слова упрека, он чувствовал себя последним подлецом.

Он понимал, что загнал себя в ловушку собственных иллюзий. Тогда, год назад казалось, что лёгкий флирт — это лишь игра, а не измена. Когда обман, начинающийся просто с небольших недомолвок вырос до снежного кома откровенного вранья. Когда его эго, так удачно вскармливаемое Ариадной и выросшее до непомерных размеров, начало уничтожать его изнутри и всю его жизнь вокруг него.

Откинувшись на подушку, устало посмотрел в окно. На подоконнике, в куче так и не разобранных вещей, он заметил одну… Зайчик с огромной морковкой в лапках… Нелепый подарок Ариадны…

***

— Можно автограф? — услышал он мелодичный девичий голосок. Обернулся. И … словно разбился о головокружительную красоту этой девушки. Флюиды, исходящие от неё, вызывали совершенно незнакомые ему до этого чувства, его прошили потоки энергии, вызвав мурашки. Но её вызывающее поведение, в котором сквозило нескрываемое чувство превосходства, практически сразу начало раздражать: позерство с купюрой, или вопиющий случай вандализма с губной помадой на бибе. Он помнил, как стоял с испорченным номером, злой и раздосадованный, а невольные свидетели сцены, кто — сочувственно, кто — с иронией, глядя на него, улыбались.

***

Ему захотелось выбросить этого ненавистного зайца в окно, разорвать на части. Он вообще не понимал, почему каждый раз вот уже на протяжении года каким-то совершенно непостижимым образом игрушка оказывается среди его вещей.

Он устало закрыл глаза, и память, словно услужливый слуга, унесла его в воспоминания.

***

Уже подходил к концу этап в Италии. Для команды он был удачным: медаль в эстафете, призовые места ребят.

В стане сборной все были в приподнятом настроении.

Он каждый день разговаривал по скайпу с женой, они строили совместные планы для кратковременного отпуска перед новым стартом, но где-то на задворках сознания в голове время от времени всплывал образ той дерзкой красавицы. Он сохранил биб с её номером и даже периодически вспоминал ту отвратительную сцену в ресторане в конце Оберсдофского этапа.

Что вызывала в нём эта девушка — какие тёмные закоулки души она тогда смогла открыть в нём — осталось для него загадкой. Но злость, переполнявшая его, когда он её увидел среди приглашённых, была совершенно для него не понятна. Едкие замечания друзей по сборной и та страсть, вложенная в поцелуй, будоражили его. Он понимал, что хочет, нет, страстно желает ещё раз испытать эту сладость обладания, снова испытать это неуправляемое чувство, уносящее его не в свет, а наоборот — в темноту.

Разложив перед собой биб, он решительно набрал номер.

— Алло, — нежный, слегка жеманный голосок сразу же всколыхнул в нём что-то.
— Ну, привет, Нимфа, — попытался придать голосу веселость, но сердце, застряв где-то в горле, мешало говорить.
— Ох! Мой победитель! Вот это да! — в голосе чувствовалась нескрываемая радость. — Как же это ты снизошёл, небожитель, до нас, смертных? Всех победил, обо мне вдруг вспомнил? — даже язвительные вопросы не могли скрыть того, что она явно рада его звонку.

Он был рад слышать её голос, перед глазами возникло её лицо, и он понял, зачем ей позвонил — ему нужно было снова увидеть её, хотелось обладать ею!

— Жду тебя на этапе в Сочи, — неизвестно откуда взявшаяся требовательность в голосе поразила его. — Нимфа, я хочу тебя! — от волнения и смелости дыхание перехватило, он был поражён своим собственным поведением, манера, с которой он вёл беседу, была вообще не свойственна ему, но где-то на уровне инстинкта понял — с ней можно только так.

***

Воспоминания лишь сильнее усилили непонятную тревогу. С бешено бьющимся сердцем, он резко поднялся и отправился в душ. Льющаяся вода слегка помогла — тело под струями воды расслабилось, выйдя посвежевшим, он немного успокоился.

Послышался стук в дверь, и тут же в номер просунулась голова.

— Затворник, ты что, решил голодом себя заморить? Обед вообще-то пропустишь, сил на тренировку не хватит, тащи потом тебя за заднюю ногу до врачей! Или опять по своей Медузе-горгоне сохнешь? — Коля с хитрецой посмотрел на Мишу.

Придуманое прозвище Ариадны его сильно раздражало,но он знал как ребята к ней относятся-они были уверены эта его страсть уже болезнь,эта богатая девушка уичтожает их друга.

Тот удивился — неужели его терзания были так очевидны? Но, улыбнувшись в ответ, произнес:

— Не дождетесь! Пошли получать калории.

Вернувшись вечером в номер, он включил телефон и набрал номер.

«Абонент выключен или находиться вне зоны действия сети» — отвечал вновь и вновь безучастный механический голос.

— Какого черта?! «Вне зоны»? И это в центре Европы?! — он уже не на шутку волновался, прекрасно зная девушку, понимал, она по своей воле ни за что бы не отказалась от этого визита.

Значит, что-то случилось...