Лучшую русскую биатлонистку не допустили до Игр. Раньше такое же случилось с ее тетей

Павел Копачев поговорил с семьей, которой не везет на Олимпиады.

Чемпионка мира Екатерина Юрлова-Перхт, как и почти все наши биатлонисты, не получила приглашение на Олимпиаду-2018. Сейчас она в Питере с дочкой Кирой, ждет новостей из Спортивного арбитражного суда и робко надеется, что МОК все-таки разрешит ей выступить в Корее.

Пожалуй, отказ Юрловой — самое странное решение МОК. Катя не бегала в Сочи, даже тренировалась тогда отдельно от сборной, а всю подготовку — часто за свой счет — проходила либо в Питере, либо за границей.

Для Юрловой это была третья попытка поехать на Олимпиаду. В Ванкувер ее не взяли, потому что «она была слишком молодой»; перед Сочи ей просто не дали шанса, а в Пхенчхан закрыли дорогу чиновники МОК.

В семье Юрловой эта история не первая. Ее двоюродная тетя, чемпионка СССР-1985 в спринте Эльвира Ткаченко, с которой Катя тесно общается, в 84-м тоже пережила маленькую спортивную трагедию — из-за бойкота Игр-84 в Лос-Анджелесе она, тогда выступавшая под фамилией Барбашина, лишилась верной медали (как минимум — в эстафете).

Сейчас тетя Эльвира — доктор медицинских наук, профессор Московского медико-стоматологического университета, практикующий хирург.

— Мне тогда был 21 год. Папа работал в органах, и я примерно понимала, что после ввода советских войск в Афганистан дело идет к бойкоту. Но все равно расстроилась: мы готовились на сборе в Подольске, получили экипировку и никуда не поехали. Морально были подавлены, рыдали, даже двигаться не могли. В принципе, лишилась верной медали в эстафете: там котировались мы, немки и американки. Да и в личных забегах могли быть высоко: я спустя два года на Играх доброй воли дважды была третьей — на 100- и 200-метровке.

Я очень надеялась, что Катя поедет на Олимпиаду. Она жила этой мечтой всегда. Родила ребенка в ноябре 2016-го, через три недели встала на лыжи, а уже через два месяца поехала на сбор в Риднау. Я присутствовала и на родах, и на сборах — январских и майских. Видела, как Катя работает. Видела, как к ней три раза приезжали допинг-офицеры — такие полные тетеньки. Я их уже в лицо выучила.

Для Кати, когда она узнала решение МОК, был страшный шок. Написала: «Элька, по-моему, все. Мы не едем на Олимпиаду». Я расстроилась больше, чем в 84-м за себя. Я сначала подумала, что это ошибка; может, МОК перепутал ее с Екатериной Юрьевой (дважды уличенной в употреблении допинга — прим. Sports.ru)? Но оказалось, все серьезно...

Я сейчас работаю в другой сфере — медицине; и вы знаете, у меня в голове не укладывается, как можно не объяснить человеку причины недопуска. У врачей принято помогать друг другу — мой телефон включен и днем, и ночью.

А тут — недопустили, и черт бы с ним. Ни ответа, ни привета. Так нельзя.

— Мы были на сборе в Антхольце, спокойно готовились к Играм, ничего не подозревали. И вдруг стали поступать тревожные новости: мы все узнавали из интернета. Читали и не верили. Были с девчонками даже не в шоке, а в какой-то прострации.

Я старалась гнать плохие мысли, не поддаваться панике: может, нас еще не рассматривали? Была информация, что комиссия МОК будет работать 3-4 дня. Но быстро поняла, что списки окончательные, и нас там нет.

Никаких комментариев, никаких причин, никаких доказательств. Это явное нарушение прав человека — я ничего не делала, а меня не берут на Олимпиаду. Я посмотрела все критерии; нет ни одного, который бы я нарушила. Тогда — что?

Безусловно, я хочу получить объяснения: в чем меня подозревают? Ни в каких допинг-программах я не участвовала, ни одного допинг-теста не пропустила, в Сочи не бежала... Что я могла натворить? Ко мне никогда не было претензий. Я всегда выполняю все условия — начиная от трудового договора заканчивая правилами соревнований. У меня глубокое убеждение: не обманывать и быть честной — перед всеми, перед собой.

Я не плакала, не билась головой об стену, не рыдала в подушку. Скорее, у меня было недоумение и непонимание. Обида, злоба? Тоже не те чувства. Если бы я по спортивному принципу не отобралась на Игры, то да — мне было бы обидно; а так — просто крушение мечты.

Олимпийский комитет России оперативно — для подачи апелляции в CAS — выслал образец доверенности на юриста, которую я подписала и отправила. Ждем ответа; хотя умом понимаю, что, если вдруг допустят, сорваться и без акклиматизации поехать в Корею — это очень странно. Вряд ли стоит надеяться на высокие результаты — но мечта есть мечта.

Я бы все равно поехала. Несмотря на то, что Олимпиада — уже не та. Она превратилась в политические разборки, закулисные игры и сплошной негатив.

Сейчас я реально понимаю, что другой Олимпиады у меня не будет. Впереди три этапа Кубка мира, где нужно успешно выступить. А дальше — максимум один сезон, после которого планирую заканчивать. Это я решила еще до Игр.

***

Екатерина Юрлова, как и другие российские спортсмены, ждут решения выездной панели CAS. Но даже если она удовлетворит апелляции и допустит спортсменов до Игр, не факт, что МОК прислушается к суду.

Сейчас в спорте — война. А в войне, как известно, нет победителей. Зато много проигравших.