Анатолий Хованцев: «Да, одно направление на всех — спорное, не совсем простое решение, мы это понимали»

Развернутое объемное интервью главного тренера и одновременно старшего тренера мужской сборной России Анатолия Хованцева взятое Вячеславом Самбуром со sports.ru.

— Оглядываясь назад, не считаете ошибкой предложить всем командам одно направление со снижением интенсивности?
— Эту задачу поставил президент — нужно было вернуться на те позиции, которые сборная потеряла в последние сезоны. Да, одно направление на всех — спорное, не совсем простое решение, мы это понимали. Часть спортсменов, оставшихся в команде, прошла многолетнюю подготовку по другим методикам. Они привыкли переносить нагрузку, терпеть — чтобы было тяжело. Хотя если долго работать в первой зоне интенсивности, на самом деле тоже будет тяжело. Перестроиться было сложно — прежде всего, в понимании процесса. Во многом поэтому мы привлекли тренеров, которые раньше не работали на топ-уровне. Задумка в том, чтобы пришли люди, чьи головы не забиты стереотипами старых методик. Да, у нас были издержки, но мы попытались создать коллектив, который пойдет без оглядки на старое. Все говорят, что общее направление на всех исключает индивидуализацию. Но она была: разный объем циклической нагрузки и скоростной работы. Если у кого-то возникала загруженность, мы принимали меры. Чтобы спортсмен успевал восстановиться к ударным тренировкам, без которых сам процесс не помогает организму.


Об Александре Логинове

— Кому эта методика подошла лучше всех?
— В первую очередь, Логинову, который сделал большой шаг: с 23-го места в общем зачете на 2-е. Прибавил по всем параметрам, в скорости чаще других конкурировал с Йоханнесом. Перед началом подготовки мы проанализировали сезон-2017/18. Логинов был силен ходом и тогда — по крайней мере, на хорошем уровне. Но было отставание по времени пребывания на стрельбище (range time) — если считать с отметки 10 метров до рубежа и до 10 метров с ухода. Плюс время до первого выстрела, плюс стрельба в общем. Огромного сдвига не произошло, но выход на первый выстрел ускорился, стойка ускорилась. В лежке есть резерв — до 4 секунд с рубежа; пока что к лежке он готовится дольше, чем лидеры.

— Есть версия, что Логинов внутри команды, по сути, находился на самоподготовке, работая по планам личного тренера Александра Касперовича.
— Не знаю мотивацию людей, запустивших это. Наши аналитики собирают информацию по каждому спортсмену со спорт-тестеров: объем и интенсивность — это собирается не по секундомеру или на глаз, а автоматически идет в банк данных. Данные показывают, что Логинов по объему и интенсивности сделал приблизительно то же самое, что основная группа: Гараничев, Малышко, Бабиков, Цветков — по двум последним вопрос висел в воздухе, но его на тренерском совете почему-то не задали.

— То есть Логинов делал именно то, что предлагали вы?
— Никто не собирается отнимать заслуги у Касперовича — безусловно, он влияет на Александра. Больше того, если возникнет спорный момент в подготовке, то слово Касперовича будет последним. По окончании каждого сбора мы передавали личным тренерам планы на следующий — от Касперовича никогда не возникало вопросов по той работе, которая предлагалась, Логинов ее выполнял. Но некоторые — некоторые (!) — интенсивные тренировки он делал по-своему. Например, мы делаем более длинные отрезки — он покороче, или наоборот. Но это не принципиальное различие, всю основную работу он делал с командой. У Логинова особенная переносимость высоты; я бы не назвал это проблемой — просто реакция организма. На высоте у него быстро поднимается гемоглобин, кровь густеет, и сердцу, естественно, сложнее прокачивать её по сосудам. По идее можно её чем-то разжижать (таблетки, специальные средства), но Саша пьёт только воду. Так что на разжижение требуется время. Первый раз мы заметили это на летнем чемпионате России, на который спустились со сбора в Сочи. На этапе в Антхольце это тоже проявилось (хотя мы жили на 1000 метров — значительно ниже, чем соревновались): спринт не получился, но в преследовании Саша был уже лучше.

— Эту особенность как-то учитывали в подготовке?
— Еще летом встал вопрос по сбору в Сочи. Касперович сказал, что Логинов не хотел бы туда ехать. Я ответил: нет проблем — куда ему лучше? Рассматривали Обертиллиах или другую высоту, но ближе к сбору все же решили: поедет в Сочи с командой. Там он делал одно и то же со всеми, в том числе контрольный тест. Я привел примеры его индивидуальных тренировок, но это мизер. И еще раз заострю внимание: иногда изменения касались развивающей работы, интервальных тренировок, длины отрезка. Обычная индивидуальная работа. Саша спрашивал разрешения, мы не ставили препятствий — приходили к общему знаменателю.

— Правда, что у вас по сезону были (или даже остаются) сложные отношения с Касперовичем?
— Это миф, напряженности никогда не было. Мы в любом случае должны найти общий язык с каждым личным тренером, чтобы работа носила индивидуальный характер. Про раздачу планов я уже сказал. Кроме них, обсуждаем как минимум здоровье: если спортсмен заболел дома между сборами — конечно, мы должны быть в курсе, чтобы менять программу. Или пример с с Гараничевым и его личным тренером Кугаевским. Да, со стороны Кугаевского были резкие высказывания в мой адрес, но мы во всем разобрались. Он переживает за спортсмена, на эмоциях что-то сказал. Вроде как не мог дозвониться до меня несколько месяцев, я не брал трубку — но на какой номер он звонил? На тот, которого у меня уже нет — это чисто техническая проблема, мы ее решили. Кугаевский приезжал в расположение команды, мы обсуждали те же американские этапы. Да, я был против поездки Гараничева в Америку — и меня убедили, что ехать надо, я пошел навстречу. Вот пример, что диалог у нас есть.

Об Антоне Бабикове и Максиме Цветкове

— После работы с вами сильно сдали Бабиков и Цветков — не суперзвезды, но это большая потеря для команды. Ваша методика им не подошла?
— Ситуации у них разные, но возникшие проблемы одинаковые. Начну с Бабикова. У Антона — проблема с правым плечом, ограничена подвижность. Проблема была уже летом, обострилась в подготовительный период — он не мог выполнять специально-силовую и силовую работу в том объеме, который мы предлагали. Не мог полностью загружать плечевой пояс из-за болевых ощущений. И плечевой пояс начал выключаться из системы. На чемпионат России в Тюмень он прилетел с обследования из Москвы — врачи рекомендовали массажиста или хиропрактика, ситуация серьезная. Пока что это только консультации в двух клиниках, рекомендованных ФМБА, на основе его жалоб и субъективных заключений.

— Проблема с лета — и до сих пор нет решения. Почему так долго?
— Если точнее — с конца лета. Мы же не будем его бросать на полпути: продолжили подготовку в щадящем режиме, расчет был на то, что компенсируем это другой работой. Теперь мы понимаем, что с ним: вылечится, ему будут нужны другие упражнения. Но при всем при этом, когда мы его нагружали, он хорошо справлялся функционально. Выиграл Кубок IBU даже с такой проблемой, с упавшей мощностью — так что дело не в методике, а в здоровье.

— Что с Цветковым?
— То же самое, что у Бабикова, — упала мощность плечевого пояса. Только причина в другом: Максим уходил от силовой и специально-силовой работы. А когда спохватился, что появились проблемы, было поздновато. В ноябре на сборе в Контиолахти он начал что-то делать, но это уже была лишняя нагрузка, поэтому он не отобрался на декабрьские этапы. А дальше пошло по нарастающей: ему нужно было показывать результат — он пытался компенсировать это, на отдельных стартах выходил на достаточно хороший уровень. Он был высоко на «Ижевской винтовке», хотя все равно уступал по ходу. Мы взяли его обратно — думали, что разбежится. В Оберхофе был неудачный спринт, более удачный пасьют и хорошая эстафета. Он великолепно отстрелялся, плюс в этот день у обеих наших команд отлично катили лыжи — хотя эстафеты проходили в разных условиях.

— По чьей программе Цветков работал уже зимой?
— Мы его взяли на сбор в Риднау — перед ЧЕ. Я спросил: как ты хочешь тренироваться? Показал программу и дал три дня на обсуждение с личным тренером — скорее всего, Максим обсуждал с отцом. Они выбрали свою программу. Единственное, у нас были обозначены дни контрольных тестов. Я сказал: если хочешь, работай по своей программе, мы поможем; но тесты — для всех, их сделаешь вместе с командой. Цветкову помогал Артем Истомин; бывало такое, что его программа абсолютно не совпадала с нашей: у нас день отдыха, а Максим тренируется. То есть мы полностью обеспечили ему самоподготовку внутри команды. Возвращаясь к якобы отдельной подготовке Логинова — как раз у Логинова такого никогда не было. Цветкову мы дали эту возможность, а по Логинову просто не возникало вопросов. Какой мне смысл врать в этом? Логинов, если захочет, легко все опровергнет. К слову, Цветков неплохо выступил на тесте в Риднау, но Евро был неудачным. Мы обсуждали это с его отцом — да, было видно, что лыжи нехорошие. Вопрос, будет ли Максим стартовать на ЧМ, оставался открытым. Но в Эстерсунде мы дали шанс Поварницыну и Поршневу — проверили их в стрессовых ситуациях; от президента идет посыл, что нужно постепенно омолаживать команду. Резюмируя: Бабиков и Цветков с разными причинами пришли к одной проблеме — потеря мощности плечевого пояса.

— По Бабикову понятно — сказалось здоровье. А Цветков — разве нельзя просто приказать делать то, что в плане?
— Мы не можем приказывать как солдатам. Я работаю много лет, начинал еще в СССР, когда так можно было. И даже тогда я так не делал — прежде всего, нужно убедить спортсмена. Но простые убеждения на него не подействовали — оставалось дать свободу, чтобы сам выбрал работу. Получилось то, что получилось.

— Значит, это он убедил вас?
— Он меня — нет. Но он сказал, что то, что мы предлагаем, ему не надо. Это уже второй момент: мы же не работали в прошлый — провальный — сезон. Было сложно оценить причины провала, вскрыть все это. У нас было не так много информации, поэтому мы не рискнули форсировать интенсивность — начали с малого для тех, кто прошел олимпийский сезон и получил спад. Логинов и Гараничев прибавили, Елисеев по скорости вышел на тот уровень, на котором никогда не находился. В конце сезона он не то что не умер (что с ним бывало), а даже прибавил. Вспомните эстафету в Хохфильцене: он терзал всех два круга, а на последнем прилично проиграл. На ЧМ этого уже не было, великолепно прошел этап. Вообще, решение по подводке к ЧМ через Риднау — тоже правильное: почти все вышли на хороший уровень, даже девочки, которые много раз переболели. Следующий сезон — ключевой для нас, чтобы результатами отстоять эту методику.

Об Алексее Слепове и Дмитрии Малышко

— Слепов и Малышко начали работу с вами на год раньше всех — то есть по ним можно оценить методику на год вперед. Они точно не прибавили.
— В их возрасте скачок делать сложнее — они и так уже где-то на пике. Я не согласен: Малышко добавил в скорости — незначительно, но добавил. При том что были проблемы с лыжами — я не буду заострять на этом внимание, потому что это похоже на субъективную оценку. Чаще всего Малышко попадал из-за стрельбы — к сожалению, с лежкой не все хорошо. Не хочу связывать это с психологией, будем работать. Слепов после прошлого сезона поменял марку лыж. В подготовительный период пропустил два сбора: в июне — когда был вопрос, переходить в Молдову или нет. И потом еще сбор, когда у него были дела с выборами. Часто и условия, в которых проходили соревнования, не позволяли ему показать себя. Речь о состоянии снега — у Слепова своеобразная техника: очень много идет одношажным коньковым ходом, под каждую ногу. Я вспоминаю прошлый сезон, этап Кубка IBU в Арбере. Там после стрельбища — уход в подъем на 1,5 км, то есть функция настолько важна. Слепов просто развалил всех — в этом подъем летел под каждую ногу, не считая наших выиграл у ближайшего по скорости полторы минуты. Хотя там бежал, например, француз Гигонна. А к скоростным трассам Слепову приспособиться сложно, отсюда проблемы. Ну и второй вопрос — конечно, стрельба. Я много пытался работать в наш первый год, что-то перестроить. Когда Слепов пришел в биатлон, ему изначально был нужен хороший тренер по стрельбе, который привил бы правильный навык. У него этого не было, зато сразу потребовали результат: на винтовку и беги. Это была большая ошибка.


О Евгении Гараничеве

— Почему нельзя было решить вопрос с Гараничевым и эстафетой заранее? Было же понятно, что он или откажется, или не справится.
— Потому что мы весь сезон и до последнего верили в него, рассчитывали. Если помните, за несколько дней до эстафеты я назвал состав — Гараничев там был. И буквально за два дня он пришел ко мне с разговором. Еще ничего не сказал, но я все понял. Его слова: по своему состоянию я не могу и не хочу бежать эстафету. Я только спросил: решение однозначное? Он ответил, что да. Давить на него уже не стоило. Какие у нас варианты? Можно было уговаривать и заставлять — хотя я думаю, что вряд ли бы мы уговорили. А если бы у него не получилось в гонке? Когда это вышло на орбиту в медиа, началось такое…

— А почему нет? Отказ от главной гонки сезона — далеко не рядовая ситуация.
— Я вернусь к хронологии. Когда он зашел на лишний круг в преследовании, в медиа возник посыл: а нужен ли Гараничев в эстафете? А он читает все, и на него это очень сильно влияет. Он услышал это мнение и, скорее всего, вспомнил обо всех неудачах. Если спортсмены захотят рассказать, то расскажут: были ли у них разговоры перед эстафетой и к чему они пришли. Когда Женя пришел ко мне, у меня не было негативной реакции. Да, для команды это плохо. Человек с таким опытом, с таким сезоном, с такой стрельбой нужен в эстафете. Стрельба поднялась на порядок, он весь сезон в контактных гонках боролся за высокие места. Отказ от эстафеты — не малодушие. Он боялся подвести команду. Вообще, за сезон он насобирал много проблем — можно сказать, неудачник №1. Лишний круг в Эстерсунде, опоздание в Солт-Лейке, а ведь был еще пропуск эстафеты в Хохфильцене. Тогда были неправы и Женя, и доктор. Была проблема с животом, никакой другой подоплеки, но надо было сказать об этом вечером. А так мы сидим на завтраке в 8 утра, и доктор говорит: Гараничеву лучше не бежать гонку. Из-за этого мы получили виток по Бабикову, что он якобы отказался ехать. А это был испорченный телефон, и, если помните, я-то защищал Бабикова. Драчев тогда поторопился со своим заявлением.

— Гараничев после стольких проблем не сломается?
— Думаю, нет. За межсезонье должен вернуться на тот психологический уровень, который был до ЧМ — летом все устаканится. Год назад, когда мы начинали работу, у него тоже были кое-какие проблемы — но мы справились, удалось поднять стрельбу. Масс-старт на ЧМ — как раз после истории с эстафетой — показал, что Гараничев не сломался. У него был 17-й номер — мы пристреливались в середине стрельбища, где был сильный ветер справа. Когда закончили, я сказал: Жека, нужно чисто стрелять первый рубеж и сразу выбираться вперед, потому что на первых щитах ветер тише. Он великолепно работал — три нуля, а потом они с Йоханнесом попали в ситуацию, когда стрелять просто невозможно.

О собственных ошибках

— Какие собственные ошибки готовы признать?
— Я скажу так: мы сделали очень хорошую специально-силовую работу аэробной направленности — на руках, на тренажерах, для плечевого пояса, проводили тренировке на уровне ПАНО (порога анаэробного обмена) и более высоком уровне лактата. Но мы немного упустили эффективную работу для ног — не катастрофично, но здесь есть резерв. В чем это выразилось и что хотим предпринять? Незначительно увеличить бег с прыжковой имитацией, специально-силовую работу с отягощениями для ног. Конкретно еще не до конца расписали, но это будет точно. Ног нам не хватило. Но надо учитывать то, что я говорил раньше: чтобы не залезать в высокий процент интенсивной работы, пришлось не то чтобы чем-то жертвовать, скорее ограничиваться — что-то мы делаем, а что-то нет.

— Еще пробелы?
— Я нигде не говорил, но у нас был очень неудачный сбор в Рамзау (октябрь) из-за отсутствия снега. Наверху был только лед, и вместо лыж всю подготовку делали на льду и в беге с имитацией. Это большой пробел, мы потеряли в подготовке. По-настоящему встали на снег только в Контиолхати в ноябре — его качество там не так важно, на первых этапах он везде такой. Хуже, что у нас сократился период пребывания на снегу до отбора. Те же Корастылев и Буртасов, приехавшие из России, были на снегу дольше — и естественно, у них было преимущество в снежной подготовке.

— Многие тренеры говорят: позиция главного — не для человека в вашем возрасте и вас не хватает на все дела.
— Я не был колпаком над всеми. План реализовывали другие: те же Норицын, Падин. С Норицыным мы быстро нашли общий язык, он согласен с выбранным направлением. Сначала я приезжал на сборы их групп, смотрел, как идет работа. Я не увидел ничего такого, чтобы пришлось делать внушения и продолжать контроль. Тренеры отнеслись с пониманием, делали предложенную работу. Самое сложное — донести понимание направления. Вот текст на бумаге: одни и те же слова, но мы с вами можем воспринять их по-разному. Когда я увидел, что понимание есть, контроль ослаб. К тому же мы проводили совместные сборы, где я мог все видеть. К вопросу о том, хватает меня или нет: в следующем сезоне тренерам будет предоставлено еще больше свободы.

— Уходя в 2011-м, вы сказали, что жалеете о возвращении в Россию. Сейчас, как оказалось, стресса было не меньше. Но сожаления нет?
— Стресс — от ответственности. Но 8 лет назад было сложнее. Теперь в методическом плане мне проще разговаривать с Драчевым, чем тогда с Кущенко. Драчев — бывший спортсмен и понимает, о чем речь. И может адекватно оценить, что и почему мы делаем, за счет чего проигрываем. Я приведу пример Прокунина, который уходит из сборной Украины. Я хорошо знаю их президента Брынзака, один год работал с ним — на Олимпиаде в Турине. Могу сравнить Драчева и Брынзака: Брынзак может все лето через день звонить и спрашивать, как мы выступим зимой. Он очень болеет за дело, обеспечивает команду всем — поэтому у них и получается. Но чрезмерное нагнетание обстановки с лета — это чересчур, не всегда приводит к хорошему. Возможно, спортсмены выхолащиваются уже летом, если постоянно слышат вопросы: а как, а когда, а кто будет с медалями? Думаю, Прокунину это не особо помогало. Драчев так не вмешивается, в этом мне гораздо легче.


О приглашении психолога и иностранного тренера

— На тренерском совете часто говорили о стрессе, который многим мешает показать результат. Психолога не хватает?
— Вот Польховский выступил: где Сучилов? Сучилов был великолепен ногами на отборе. Вышел на Кубок мира и получил под 3 минуты. На следующем этапе это повторилось. Стресс, который он получал, был очень высокий — он подавлял его функциональное состояние. Наверное, психолог нужен. Но очень трудно найти именно спортивного — он обязан разбираться в специфике. У нас не только стресс, который может снизить функциональные возможности — срезать или убить, у нас еще и стрельба. Конечно, хотелось бы поработать в этом плане, но я не могу сказать конкретное имя. Когда я тренировал, психологов в команде не было. Когда я был спортсменом, были — но это совсем примитивный уровень: привлекли ненадолго и перестали.

— Руководство СБР рассуждает о приглашении иностранного тренера по технике — он действительно нужен сборной?
— Это идея президента. Но я думаю, уровень наших тренеров достаточно высокий, чтобы делать ту же самую работу. Да, нам нужно поднимать уровень тренеров на местах, ставить технику с детства. С молодыми можно работать, но не в 27-28 лет — это опасно, можно сломать спортсмена, в плане результата вообще все упадет. Я против приглашения в сборную тренера по технике. Изменения в тренерском составе будут, но я не назову ни фамилии, ни позиции — не надо поднимать ажиотаж на этой теме.


Об отборе и сервисе (лыжи и структура)

— Структура команды и отбор поменяются?
— Основной состав соберем из тех, кто уже выступал на Кубке мира — 8 человек. Резерв — тоже 8, но в основном молодежь. В прошлом году мы оставили в резерве того же Слепова, в этом году в резерве будут молодые. По отбору будем что-то менять, но надо понимать, что по шестым номерам всегда могут быть шероховатости. Есть идея дать выход на Кубок IBU с этапов Кубка России — как именно и скольким людям, еще обсудим. Так мы заинтересуем тренеров и чиновников на местах, чтобы они обеспечивали подготовку постоянно, а не к одному старту, где надо выиграть любой ценой. Не надо упираться только в «Ижевскую винтовку». Это один старт, где влияют случайные факторы. С «Ижевской винтовкой» мы идем по старым традициям: Редькин выиграл там, поехал на Олимпиаду и тоже выиграл. И мы этим живем 30 лет, и будем вспоминать этот результат. Но возможности надо расширять, чтобы лучших на Кубке России брали на международные старты.

— Вопрос сервиса — один из самых болезненных в сезоне. Команда не справляется?
— Дело не столько в работе людей — они пашут с утра до ночи. Тот материал, который у нас есть (лыжи и структуры) — не лучший. По сути, у лыж ординарная структура, которая идет с завода — такие лыжи раздают всем командам. Но норвежцы, немцы, шведы, французы делают свои структуры — мы должны прийти к этому. Да, это увеличение расходов. Но в России есть две штайншлифт-машины — в Тюмени и в Петербурге, надо отдать должное команде Прохорова, которая их купила. Одну мы возьмем и купим для нее отдельный транспорт, чтобы на этапах она была всегда с нами. Не все будет очень гладко на первых порах, но когда наработается система — результат будет как у норвежцев и шведов.