Евгений Устюгов: «Мои западные адвокаты в шоке, я сам в шоке»

Российский биатлонист Евгении Устюгов, обвиняемый в употреблении запрещенного вещества оксандролон, в свежем интервью корреспонденту "Спорт-Экспресса" Тимуру Ганееву рассказал о своих ожиданиях перед заседанием спортивного арбитражного суда (CAS) по его делу. Полный текст интервью читайте в первоисточнике на sport-express.ru.

20 октября CAS рассмотрит дело Евгения Устюгова. В феврале 2020 года олимпийский чемпион был признан Международным союзом биатлонистов (IBU) виновным в употреблении запрещенного вещества оксандролон, несмотря на то, что два года назад спортсмену удалось доказать свою невиновность. Результаты Устюгова с 27 августа 2013 года по конец сезона-2013/14 аннулированы. Если CAS не примет сторону спортсмена, он лишится золотой медали Олимпиады в Сочи вместе со всей российской эстафетной четверкой, а сборная России потеряет победу в командном зачете Игр.

— 20 октября назначено слушание вашего дела в СAS. Вы полетите в Швейцарию?

— Я буду доступен по видеосвязи. Как пройдет заседание, я знать не могу, но то, что происходило совсем недавно... Ох, даже не знаю, как сказать. Против меня идет наговор, который не мог присниться мне и в страшном сне. Представляете, мне говорят, что я переливал кровь, постоянно колол себе ЭПО (эритропоэтин — препарат, увеличивающий возможности организма в более интенсивном режиме выполнять тот или иной вид физической активности. — Прим. «СЭ»). Паспорт крови у меня какой-то бешеный. Мой случай уникальный, до сих пор непонятно, что я доказываю. За всю карьеру у меня нет ни одной положительной допинг-пробы. По паспорту крови я добровольно сдал ряд дополнительных анализов, по результатам которых IBU пришел к выводу об отсутствии оснований для выдвижения обвинений против меня, поскольку аномалии в паспорте объясняются генетически. Теперь же, в отсутствие новых доказательств, IBU кардинально изменили мнение по этому вопросу, что противоречит всем юридическим нормам. Вообще CAS ADD юридически не может рассматривать мое дело, но занимается этим. Хотя я не давал согласия на рассмотрение моего дела в CAS ADD и заявил об отсутствии у него компетенции.

— Как они все объясняют?

— Это самый настоящий правовой беспредел. После предварительного слушания я боюсь представить, что будет дальше. Мои западные адвокаты в шоке, я сам в шоке. Я с 2010-го года был под прицелом ВАДА, под прицелом МОК. Все пробы у меня всегда были чистые. Спустя три года, когда я пошел с ними на сотрудничество, они дважды приехали ко мне домой в Красноярк, я им предоставил все пробы. Два раза. А теперь они начинают рассказывать, что сданные по их же просьбе анализы нельзя учитывать, и что эти два года я кололся ЭПО.

— В одном из интервью вы говорили, что в IBU вам намекнули, чтобы вы перестали сопротивляться и признали свою вину...

— Были такие письма, конечно. Мол, признайте свою вину, признайте допинговую систему РФ, и мы больше не будем копать под вас. Все это было. Они сказали: «Мы вас и так лишим всего, но лучше сознайтесь». Идиотизм самый настоящий. Кто-то хочет воспользоваться ситуацией и забрать наши медали. А мы все просто заложники Запада. Жаль, что именно спортсменам приходится страдать из-за этих игр. Россия понесла сильнейший репутационный урон, и теперь в отношении наших спортсменов не действует никакая форма защиты и справедливости.

— С коллегами по олимпийской эстафете в Сочи обсуждали это?

— После того как началась самая первая панель, там заявили, что у меня, якобы, нашли определенные вещества и нашу эстафетную четверку могут лишить медалей. Тогда почти во всех СМИ стали писать, что мы больше не олимпийские чемпионы Сочи-2014. В Минспорта сняли с нас все доплаты, которые получают победители Игр. Мне кажется, это оскорбление. Еще не было суда, который закроет вопрос и определит, кто олимпийский чемпион, а кто нет. А нас уже всего лишили. Скажите, как можно обвинять человека, который еще не прошел все судебные инстанции? Это как минимум не патриотично, и очень похоже на самопиар отдельных личностей. Если ты живешь в России и болеешь за свою отчизну, зачем делаешь скоропостижные выводы до решения CAS?

— Вы прочувствовали на себе несовершенство системы ВАДА. Есть ли у вас идеи, как можно было бы сделать эту организацию более прозрачной и справедливой?

— Мне понятно, что это политизированный вопрос. ВАДА не кажется мне прозрачной организацией. Она почувствовала огромную власть и такое ощущение, что это немного «снесло» им крышу. Недавно я читал, что они готовы отстранить сборную США, если государство не заплатит свой взнос. Извините, вы пришли по Уставу защищать спортсменов от допингистов, почему вы принимаете решение, допускать кого-то или не допускать? У них проснулось какое-то свое эго: хотим лишаем, хотим не лишаем. Они творят, что хотят. Думаю надо полностью изменить устав этой организации, набрать туда людей, которые действительно были бы заинтересованы в защите спортсменов, а не их линчевании.

— За годы карьеры вы чувствовали к себе пренебрежительное отношение допинг-офицеров?

— Да, они чувствуют себя хозяевами положения. Часто приходили ко мне ночью. У меня есть официальное подтверждение, что они пришли в 23.34 и брали у меня анализ крови на гемоглобин для паспорта крови в столь позднее время. Любой врач знает, что кровь сдается натощак. Многое могло произойти в этот день. Я мог пробежать кросс на 50 км, провести тяжелую тренировку в зале, плотно поесть. А они ставят все эти показатели в паспорт крови. Это каким нужно быть специалистом, чтобы так делать?

— Что вы думаете про Григория Родченкова? Видели ли вы его рядом со сборной?

— Первый раз увидел какую-то тень на первом слушании по моему делу. Он сидел за ширмой, помахал руками, якобы, подтвердив, что он настоящий... Вблизи я его ни разу не видел, а о существовании такого человека узнал, когда случился скандал 2015 года. На суде он подтвердил, что мы не знакомы, но от кого-то что-то про меня слышал. При этом дело, которое на меня повесили, основывается в том числе и на документах с поддельными подписями Родченкова.

— Как выглядели мероприятия по допинг-контролю на Олимпиаде в Сочи в отношении вас лично?

— В Сочи-2014 все происходило по инструкции. Я отдал свои пробы допинг-офицеру, которого аккредитовал МОК. Что происходило дальше, я не знаю. Запечатал коробку и отдал, на этом моя миссия была закончена. Я больше скажу, на суде присутствовал не один человек, там была одна большая комната, в которой сидели 3-4 секретаря, много свидетелей.

— То есть все эти разговоры Родченкова о каких-то дырках в полу — это какие-то глупости?

— Это фантазии человека, который не в себе.

— Может ли объяснить еще раз, почему решили так внезапно завершить карьеру? Понимаете ли, что на фоне дальнейшей дисквалификации это выглядит подозрительно?

— В 2012 году на одной из откатных тренировок перед началом сезона, я шел в подъем и подумал, что когда Игры в Сочи закончатся, я точно завершу карьеру. Я устал по 10 месяцев быть вне дома, устал разговаривать со своим ребенком только по скайпу. Для меня семья важнее, а критики пусть думают, что хотят.

— Дорого ли отстаивать свою правоту в международных судах?

— Очень дорого. Для доказательств и экспертиз, на работу адвокатов уже потрачены сотни тысяч долларов. Обычный спортсмен не может в одиночку бороться с бездушной системой без очень серьезной материальной поддержки. У нас давно отобрали презумпцию невиновности. Тем не менее, я борюсь за свое честное имя, потому что у меня есть друзья, которые помогают мне финансово... От государства никакой помощи, к сожалению, не получил. Вообще, готовясь к суду мне пришлось вникнуть в весь процесс падения российского спорта. ВАДА и МОК создали систему, при которой в случае ошибки защититься почти невозможно.

— Слышали об инициативе Минспорта, которая призывает регионы отказывать в какой-либо работе в спортивной сфере людям, у которых есть допинговое прошлое?

— Я приведу пример, но не буду называть фамилий. Человек провалил один допинг-тест, отбыл дисквалификацию, затем вернулся в команду и принес для государства золотую медаль чемпионата мира. Наши чиновники занесли эту награду в свой план, отчитались, что они такие молодцы. Этот человек закончил карьеру, а ему говорят, извини, но ты не можешь работать в спорте. На каком основании? Я категорически не согласен с этой рекомендацией. Но есть другой момент, если мы говорим про злостного нарушителя, который каждый год попадается на допинге и которого жизнь ничему не учит... То да, такому персонажу не место в спорте. Каждый случай надо рассматривать индивидуально.

— Вас не удивляет, что возрастные Польховский и предыдущий главный тренер сборной Анатолий Хованцев до сих пор на руководящих позициях?

— Я всегда выступал за нашу школу, за наших тренеров. Может быть, было бы лучше отправить молодых специалистов на переобучение в европейские школы, нежели назначать тренеров извне? Обучить своих правильной системе, чтобы они потом долгие годы работали на благо российского биатлона. Но, к сожалению, никто к этому не прислушивается. У нас был опыт сотрудничества с иностранными специалистами, может быть где-то горький, где-то положительный, но, тем не менее, за этот период своих молодых тренеров практически не появилось. Мы пришли к тому, что у нас востребованы специалисты 60+, а где молодая гвардия?

— Некоторые ваши бывшие партнеры — Максимов, Коновалов, Волков, — решили стать тренерами. У вас не было желания тоже попробовать себя в этой роли?

— К перечисленным людям я отношусь очень положительно, потому что с ними я прошел большую дорогу в национальной команде. Леша Волков, скажем так, самоучка. Он сам черпает свои знания там, постоянно стремится к самосовершенствованию. Что касается Максима Максимова, то у него тоже большой опыт, он был тренером в регионе, индивидуально работал со спортсменами. У Сереги Коновалова уже большой опыт, он давно в сборной и был на разных тренерских позициях. К их профессионализму у меня вопросов нет, хочу пожелать им всех благ. Что касается меня, то я никогда не рассматривал такой вариант, потому что пока что меня все устраивает.

— Вы долго были в национальной команде. За эти годы у сложилось понимание, зачем сборной нужен главный тренер, если у каждой команды есть старший тренер?

— Я сейчас наступлю кому-нибудь на горло, но у меня такое ощущение, что главный тренер — должен первым нести ответственность за результат, за всех тренеров. Если у команды что-то не получилось, то спрос должен быть именно с него. У нас же, как правило, главный тренер, остается номинальной фигурой. Что он делает и как влияет на результат, — никто до сих пор не понимает. Все шишки за неудачи обычно валят на старшего тренера. Тогда зачем нужен главный тренер?

— Польховский говорит, что возьмет на себя весь организационный процесс.

— Организационным процессом должен заниматься менеджер, а не главный тренер.

— Юрия Каминского пригласили на пост старшего тренера мужской команды из лыжных гонок. Вы работали с Николаем Лопуховым, который прошел такой же путь. Тяжело ли тренеру перестроиться с лыж на биатлон?

— Вообще, для биатлониста тренер из лыжных гонок, конечно, всегда жестковат. Потому что при нем спортсмен может перебрать объем работы. Лыжник больше думает о тактике, как разложить силы на дистанции, у биатлониста в любом случае разрывистая работа. Ему нужно прийти на огневой рубеж, отработать без промахов, и двигаться дальше. Поэтому Каминскому очень важно работать в плотном контакте с Максимовым. Не исключаю такой момент, что в первый год работы Каминского может быть небольшой провал, но, спустя определенное время будет просто сногсшибательный результат. Я уверен в этом на 95 процентов. Я знаю воспитанников Каминского, это мои хорошие друзья. Они говорили про него положительные вещи.

— Есть вероятность, что международные старты в этом году не состоятся. Если так произойдет, будет ли у спортсменов сборной мотивация выступать на внутренних стартах?

— Для спортсмена любой старт является показателем. Да, у сборников не будет конкуренции с главными соперника по международным стартам, но без соревнований спортсмены будут затухать. Не важно: чемпионат края, чемпионат города, чемпионат России — это в любом случае тестирование для спортсмена. Да, он не узнает на каком он уровне в мире, но хотя бы узнает на каком уровне он в России. К тому же в стране откроются новые таланты, которые будут бороться со сборниками, это тоже дорогого стоит. Если такой соперничество продолжится целый сезон, то спортсмен из региона начнет тренироваться по-другому, и через год начнет обыгрывать сборников.

— То есть в теории это может помочь сформировать мощную команду к Олимпиаде-2022?

— В любой ситуации — конкуренция должна быть здоровой. Спортсмен должен состязаться со спортсменами своего уровня. Если член сборной России проигрывает спортсмену из региона, то у меня вопрос: «А зачем он проходил централизованную подготовку?». Я не говорю про случай, если это произойдет в одной гонке, но если на протяжении сезона член сборной будет проигрывать людям из регионов... Тогда уже появятся сомнения.

— Сейчас многие российские биатлонисты уходят в другие сборные. Вы их понимаете?

— Если кто знает историю российского биатлона, — такое было всегда. Наши спортсмены уходили в сборные Белоруссии, Украины, Литвы, чтобы попасть на Олимпиаду. Не нужно делать из мухи слона. Сейчас об этом много пишут СМИ, потому что, видимо, не могут найти какой-то другой значимый инфоповод... У нас огромная страна и большая конкуренция, и в этом нет ничего такого. Всем места в сборной не найдется. Это данность.

— Сейчас ряд биатлонистов сборной, в том числе Юрлова, Логинов, Резцова, Халили тренируются в индивидуальном порядке. На ваш взгляд, отказ от централизованной подготовки — это нормально?

— На самом деле — это вечный вопрос для каждого спортсмена, для каждого тренера сборной России. Но сугубо мое мнение такое: чтобы тренироваться без основы, нужно уделять максимальное внимание своему организму, нужен свой личный тренер, нужна своя психология. Все-таки когда ты тренируешься и делаешь определенный контроль на тренировке со своими партнерами по национальной команде, у тебя есть «мандраж», у тебя есть какой-то тремор. Эти ощущения помогают тебе на огневом рубеже уже на международных стартах. Если ты тренируешься один и не чувствуешь никакой конкуренции... Ну, я не знаю. Я ни разу не тренировался один.

— С Логиновым вы успели даже посоревноваться, в 21-22 года по нему было видно, что он суперталант и будущий чемпион мира?

— На самом деле да, тут даже не поспорю. Первый раз я его увидел на этапе Кубка мира в 2013 году, куда мы не поехали, так как были на предолимпийском сборе в Сочи. Поэтому первый раз я смотрел на Сашу по телевизору, и судя по его скорости было понятно, что это очень сильный, перспективный спортсмен. В 2014 году мы пробежали совместную эстафету в Сочи, я пошел на штрафной круг, и, тем не менее, мы выиграли ту эстафету... Знаете, Александр тогда переживал больше, чем мы все вместе взятые. Не только за себя, но и за всю команду. Это дорого стоит.

— Как вы считаете, давление, которое на него оказывается могут как-то сократить его карьеру?

— Слава Богу, я не побывал в его шкуре и не знаю, что у него в голове, поэтому сложно сказать. Понятно, что ему очень тяжело. Так получилось, что он выиграл чемпионат мира, а за день до этого меня лишили медалей. Я его поздравил, мы обсудили, что происходит, а когда произошла эта история с обыском номера, я ему написал: «Саня, держись». Потому что это будет продолжаться и дальше. Это дело политизировано. Он попал в тяжелую ситуацию, я попал в тяжелую ситуацию, но моя карьера уже завершилась, а Сане еще предстоит потерпеть.

— Многие советуют Логинову дать пресс-конференцию и четко объяснить свою историю с допингом, чтобы больше ни у кого не возникало вопросов, как ЭПО попал в его организм?

— Возьмем пример нескольких западных спортсменов. Один батончик съел, другой с кем-то поцеловался... Вы же понимаете, что это смешные объяснения того, как запрещенный препарат попал в твой организм. Саша отбыл наказание — три года, и сейчас никому ничего объяснять не должен. Главное сейчас ему все показывать на дистанции. У него все пробы чистые, уже очень много лет. Что ему еще надо объяснять? Унижаться перед кем-то? Я полностью на Сашиной стороне, пусть его завистники пыхтят, кряхтят, делают что угодно. Если им что-то не нравится, пусть обращаются в ЕСПЧ.

— Дмитрий Малышко раздумывает над тем, завершать или не завершать спортивную карьеру. Как думаете, он еще порадует болельщиков своими выступлениями?

— Димка — очень упертый, я знаю его с юных лет. У него есть стержень, за счет которого он так долго выступал на самом высоком уровне. Если он прислушается к своему организму и поймет, чтобы еще можно побегать, то я надеюсь, что он нас порадует.

— Мартен Фуркад, которого вы обошли в споре за золото на Олимпиаде в Ванкувере-2010, завершил карьеру. Сильно ли его будет не хватать на этапах Кубка мира?

— Для многих болельщиков это будет потерей, сравнимой с завершением карьеры Бьорндалена. Я с Мартеном близко никогда не общался, но всегда относился с уважением. Пятикратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира. Фуркад — легенда. Но сейчас есть новый лидер — Йоханнес Бе — у него тоже много фанатов.

— Если возвращаться к итогам работы Владимира Драчева. Можете рассказать, помогал ли он вам, когда вы попали в сложную ситуацию?

— Лично он — нисколько. Да, там были моменты, где он говорил, что я выключил телефон и не выходил на связь. Это неправда. Я был в самолете несколько часов, а остальное время находился на связи. Скажу даже больше: исполнительный директор Сергей Голиков, когда я с ним связался, сказал мне: «Женя, ты же понимаешь, мы ничем помочь не сможем, сам ищи юристов, адвокатов».

— Не обидно? Все-таки вы принесли много побед российскому биатлону.

— Я догадывался, что так будет. В 2018 году Александр Михайлович Кравцов еще проявлял какой-то интерес, следующему руководству мы уже были не интересны. Как отработанный материал.

— Знакомы ли вы с лыжником Сергеем Устюговым? Как относитесь к тому, что даже крупные СМИ вас путают?

— Да, хорошо знаком. Да, путают, вопросов нет. Ну, фамилия одинаковая, что теперь поделаешь. Но, тем не менее, для меня Серега адекватный мужик, которые ведет себя правильно, выигрывает много гонок. Я прекрасно понимаю его претензии. Если спортивный журналист на федеральном канале не может отличить одно спортсмена от другого, то этого его ошибка. Все-таки надо разбираться в таких вещах.

— Где вы сейчас работаете?

— Я являюсь заместителем председателя Красноярской региональной организации общества «Динамо». Я отвечаю за организацию соревнований общества: от массовых видов спорта, заканчивая гирями. Очень рад, что по окончании карьеры мне удалось остаться в спортивной отрасли.