Максим Чудов: «Времени грустить у меня пока не было»

В конце декабря, накануне отъезда на свой последний старт — Рождественскую гонку в Гильзенкирхен, Максим Чудов устроил в Москве своего рода прощальную медиагастроль, выделив день для встреч с журналистами.

С момента объявления о завершении его спортивной карьеры прошло около недели: призер Олимпиады-2010 специально взял паузу, чтобы собраться с мыслями. Не знаю, как самому Чудову, но нам этого срока явно оказалось мало, чтобы поверить: он действительно уходит.

Русская Ракета совсем не выглядит уставшим от биатлона. Он все так же поджар, порывист в движениях, остр на язык и несентиментален. На пресс-конференции Максим, с одной стороны, подначивал журналистов: "Давайте задавайте свои вопросы. Больше меня здесь не будет". С другой — по-прежнему избегал слова "последний". Из суеверия, спортивного или житейского, Чудов предпочитает термин "крайний". Почему он все-таки ушел именно сейчас, до конца никто, кажется, так и не понял.

Чуть раньше мы сидели с ним в столовой, Максим поглощал свой предельно здоровый обед (перловка, мясо, овощи) и шутил: вот, мол, сейчас поем кашки, пойду и скажу: "Знаете, я тут подумал и понял — все отменяется, есть еще порох в пороховницах!"

В конце концов, такое в российском биатлоне мы уже видели. Но сенсации не случилось.

— Максим, а если серьезно, за то время, что прошло между объявлением о завершении карьеры и прощальной пресс-конференцией, сколько раз тянуло передумать?

— Ну, началось! (Смеется.) Все это не более чем шутки за перловкой. Назад дороги нет. Все окончательно и бесповоротно.

— Вам было грустно уходить?

— Нет, с чего бы?

— Летом я разговаривала на эту тему с нашей выдающейся легкоатлеткой Татьяной Лебедевой, также завершившей карьеру. Несмотря на то что ее решение было давно обдуманным, она призналась: проснулась на следующий день, и стало как-то невесело...

— Не знаю, видимо, у меня такого утра еще не было. Просыпаюсь — и сразу нужно куда-то бежать. Некогда задумываться, грустно мне сейчас или нет. Честно. Возможно, через некоторое время такие нотки действительно появятся. Но пока их нет.

— У вас маленький ребенок — по утрам с ним, наверное, забот хватает. Может, поэтому?

— Ну, это приятные хлопоты.

— Какое ваше самое приятное воспоминание о годах, проведенных в биатлоне?

— Самое приятное — когда у тебя начинает получаться. Когда попадаешь в сборную. У меня тогда было чувство, что я добился того, к чему многие идут годами.

— Наверняка любители биатлона ожидали, что тут вы скажете: когда Бьорндален и Ханеволд подняли меня на руки в Остерсунде или что-то в этом духе.

— (Улыбается.) Знаете, у меня много самых приятных воспоминаний. Я столько раз поднимался на пьедестал, выигрывал медали… Совершенно точно не жалею, что выбрал этот вид спорта. И очень рад, что был полезен стране, своему городу, региону. Мне действительно есть за что благодарить жизнь.

— После объявления о завершении карьеры получили много писем: "Максим, не надо! Побегай еще!"?

— На самом деле я хочу поблагодарить всех тех людей, кто оставлял свои комментарии, писал обращения на сайтах со словами поддержки. Кто-то огорчился, узнав эту новость, кто-то поблагодарил. Важно, что в любом случае люди тебя поддерживают, уделяют этому много своего личного времени. Мне было приятно все это читать и слышать.

— Когда в 2011 году вы объявили, что пропускаете сезон из-за травмы спины, тон комментариев в целом был жестче. Как думаете почему? Сыграло свою роль, что не сдались и попытались вернуться через преодоление?

— Не думал об этом. Я сделал все возможное, вернулся после травмы, показывал результаты — на летнем чемпионате мира, например. Выступал на этапах Кубка IBU. Я понимал, что действительно могу вернуться. Увы, в итоге не получилось. Возможно, неправильно спланировали подготовку или чего-то не хватило. Все-таки за эти четыре года я многое пропустил.

— О чем-нибудь жалеете?

— Нет. Разве что присутствует некоторое огорчение, что этот олимпийский цикл закончил не так, как хотелось бы. Я-то настраивался, что выйду после болезни, попаду в команду и привезу из Сочи медаль. Но не сложилось. Значит, так и должно быть.

— Великий Александр Привалов, говоря о двух своих Олимпиадах, сказал: для меня они сложились трагически. При том, что он оба раза возвращался с медалями, а потом стал блестящим тренером. Но до сих пор, очевидно, жалеет, что так и не стал олимпийским чемпионом.

— Я думаю, что человек вообще не должен ни о чем жалеть. Жизнь у нас не слишком длинная, и радоваться нужно каждому мгновению. А переживать о том, что не осуществилось, — значит, просто мотать себе нервы. Я знаю, что в спорте ни одного дня не давал себе слабинки. И отработал, насколько был способен. Это главное.

— В последние годы вы стали заметно сдержаннее в комментариях для прессы. Почему?

— Все просто. Когда я был правдорубом, то отстаивал интересы нашей команды и страны, как и положено капитану. Таковы были мои полномочия и обязанности. Я нес ответственность за всех. Это, если хотите, часть капитанской работы. А сейчас мне уже не нужно никого отстаивать. Но за себя я всегда отвечу и собственное мнение выразить по-прежнему могу без проблем.

— Помните, что купили себе на первые призовые?

— Нет, конечно! На самом деле не помню. Но для меня, если уж зашла речь, всегда был очень важен угол, где я мог бы спокойно жить с семьей. Дом или квартира. Это основа основ. На остальное человек может заработать в любой момент. Вопрос только в том, кому сколько нужно для счастья. Для меня же самое главное, чтобы дома был комфорт и уют.

— Такое отношение к материальным благам у вас было всегда или появилось с возрастом?

— Я всегда понимал, что нужно пытаться самому себя обеспечивать и ни от кого не зависеть. Поэтому ни от кого ничего и не ждал.

— Сейчас ваш дом в Уфе?

— Да.

— Участвовали в разработке проекта, в оформлении? Или создание комфорта и уюта доверили супруге?

— Строили и проектировали мы сами. Супруга, конечно, активно участвовала. Для меня важно было создать дома уют, а у нее это шикарно получается. И сейчас мы получаем удовольствие от того, что имеем.

— Для вас важно, что останется в памяти болельщиков от вашей карьеры?

— Могу сказать так. Люди бывают разные — и у всех свое собственное мнение. Для меня интересно и очень важно каждое. Но, на мой взгляд, истинный болельщик всегда будет радоваться, когда у тебя получается, и огорчаться вместе с тобой, когда у тебя что-то не идет.

— Как считаете, человек способен сам у себя диагностировать звездную болезнь?

— А что такое по-вашему звездная болезнь? (После паузы.) Про меня тоже многие говорили: Чудов зазнался, он не здоровается, не общается с СМИ. Но я всегда со всеми здоровался и общался. Да, были моменты, когда я не разговаривал с прессой. Однако это была ответная реакция на что-то. Когда журналисты ищут в спортсмене негатив, они его находят. А я такой человек: если мне что-то не нравится, например, как со мной поступили, то общаться с этими людьми какое-то время не буду. Но я всегда понимал, что давать комментарии после соревнований, во время подготовительного периода и т. д. — это моя работа и обязанность. Глобально я никому не отказывал и всегда с прессой шел на контакт.

— Никогда не хотелось заступиться за кого-то из коллег-спортсменов, на которых нападали публика и СМИ?

— Я заступался только за себя и за биатлонную команду.

— Туда же — к признакам звездной болезни — многие относят и критику тренеров. Что об этом думаете?

— В каждой команде должен быть диалог, это точно. Бывает, и тренеры начинают кого-то критиковать. В любом случае надо сесть и все обсудить. Может быть, дело и не в спортсмене вовсе, а в наставнике. Все ведь меняется. Бывает, человек доходит до определенного уровня, начинает разбираться, понимать, что ему лучше подходит, а что на пользу не идет. Есть тренеры, которым это не нравится. Которые думают, что они всегда правы. Мне кажется, это изначально ошибка. Здоровый диалог гораздо эффективнее.

— То, что определенный период вашей карьеры пришелся на время частой смены тренерского штаба, наложило свой отпечаток на результаты?

— У нас действительно были разные тренерские штабы с разным подходом к работе. Кто-то давал больший объем, кто-то делал упор на скорость или на силу. Но я считаю, что в то время это шло только на пользу. Об этом свидетельствуют наши результаты и награды. Так что лично я благодарен всем этим людям. Независимо от того, какие у меня с ними были отношения. Конечно, были и споры, и добрые моменты. Но я благодарен и всем тренерам, и руководству СБР за то, что помогали, поддерживали. А где-то и ругали, — не без того. Но благодаря этому мы все и состоялись как люди и как спортсмены.