То ли лыжи не едут... Дзичковский — об итогах первой половины ЧМ в Холменколлене

Специальный корреспондент Sovsport.ru подводит итоги первой половины чемпионата мира в норвежском Холменколлене.

Не успела раскочегариться биатлонная буржуйка внутри каждого из нас — половина чемпионата мира позади. Хочется верить, худшая для нас половина. Потому что даже если вторая будет хуже, первую лучшей мы все равно не назовем. Язык не повернется.

Общее впечатление мрачное. У мужчин есть полупросветы в лице Гараничева и, через раз, Шипулина. Но форма, в которой находится Мартен Фуркад, выталкивает всех остальных на край ковра, где идет возня за серебро и бронзу. А нам, великодержавным, этого еще несколько поколений будет мало. Потом, быть может, привыкнем, а сейчас золото подавай.

У женщин все не столь цензурно. Если мужики подтянут стрельбу — и у них затеплится, то наши красавицы, пусть их жизнь будет вечным 8 Марта, должны подтянуть все, вплоть до бретелек одежды, и не факт, что поможет. Стрельба бедовая, скорости словацко-казахстанские, говорю я, найдя обе страны выше нашей в статистике последнего старта.

Боевых единиц в женской команде осталось три. При этом все они бежали в преследовании не очень по-боевому. Про других: у Подчуфаровой загадочный упадок сил;Шумилова, которая в спринте и преследовании вряд ли испортила бы обедню, морально переживает штрафной круг в смешанной эстафете; Загоруйко на Кубках мира и выше забиралась прежде в личных гонках максимум на 26-е место. Причем было это пять лет назад. А всего таких гонок в карьере Насти набралось 13.

Все это, кажется, отражается на настроении внутри команды, а не только на нашем с вами. Российские биатлонистки устроены так, что считают себя шкатулкой, которую тренеры должны начинить драгоценным содержимым. И у них есть повод так думать. Девушкам миллион раз за карьеру повторяют: «Делай, как тебе говорят». Они делают. Потом, когда результата не случается, на их страницы в соцсетях льется грязь. Мало того, что это порождает девичьи слезы, так еще и своей вины спортсменки закономерно не чувствуют.

Они слушались старших? Слушались. Анализы сдавали вовремя? Вовремя. На тренировках и соревнованиях не курили после третьей стрельбы? Не курили. Напротив, бежали фанатично и истово. Их взяли в сборную? Взяли. Какие к ним претензии?

Это если Бьорндален не завоюет 666-ю медаль в свои 66 лет, виноват будет лично. Потому что уже давно сам начиняет себя мастерством по самые брови. При вежливой помощи тренеров, а не по их жестокому указанию. С нашими не так. Нашим за послушание платят. А потом посредством тренерской вертикали командуют, требуют и господствуют.

Поэтому как только выполнившая тренерские планы спортсменка оказывается на 68-м месте или чувствует себя бесконечно разбитой на главном старте года, в ней созревает сомнение. «Не то, тренера, вы мне обещали, не такие скоростя сулили, не такую меткость. Где оно все? Кому я отдала лучшие годы?»

Недоверие к тренеру — опасная ржа. Эрозия, разъедающая едва ли не главное в биатлоне, — психологию. Спортсмен-пораженец начинает анализировать программу тренера вместо тренера. Но, будучи изначально не склонным к такого рода деятельности, часто видит в тренере вину. И из связки уходит единство.

Мы догадываемся об этом, опираясь на знание жизни, а не знание сора в биатлонной избе. Но когда слышим в микст-зонах тренерское «выполнили всю программу подготовки» и гонщицкое «значит, это наш уровень на сегодняшний день», невольно понимаем: дело еще в кадровом ресурсе. Не бывает такого, чтобы плохо тренировал сначала Хованцев, затемПихлер с Ростовцевым, Королькевич, Коновалов, Ефимов, Загурский... То есть вообще все, кто работал в женской сборной после постыдного 2009 года. Хоть кто-то один за это время обязан был тренировать хорошо! Тупо по теории вероятности.

Но нет таких, выходит. А есть только те, кто тренировал плохо и очень плохо. Или же — нет тех, кого можно натренировать хорошо. О чем мы, кстати, все чаще слышим от самих тренеров, когда им приходится объяснять причины очередных неудач.

Так вот об этом и хотелось коротенько поговорить. После первой половины чемпионата я вдумчиво побеседовал с Владимиром Брынзаком, главой Федерации биатлона Украины. И Брынзак привел ряд интересных цифр.

Подробнее о них — в интервью, которое в ближайшее время появится на Sovsport.ru. Сейчас же достаточно сказать следующее. Содержание сборной Украины обходится тамошнему министерству спорта примерно в миллион евро, не считая зарплат спортсменам. Бюджет самой федерации — 600 тысяч евро в год (СБР при предыдущем руководстве, насколько я знаю, расходовал 12 миллионов евро). Занимающихся биатлоном в стране — 300 человек вместе с детьми. На всю Украину — один оборудованный биатлонный центр в Чернигове. Призыв в сборную осуществляется из 10 сильных кандидаток и 12 кандидатов. Прочие пока растут.

Но! Существует программа и некие технические устройства, позволяющие оценивать детей на потенциальную пригодность к биатлону. Как по физиологии, так и по динамике результатов. За тех, кто подходит, Брынзак берется основательно. И выкатывает их, готовит, доводит, выдерживает до состояния серьезной спортивной крепости.

Украинские медали последних лет, если хотите, подсчитайте сами. Придете к выводу: достижения женщин как минимум сопоставимы с российскими. При наших-то базах, стадионах, деньгах, десятках тысяч занимающихся, сотнях тренеров, истории, амбициях и традициях.

Не пытаюсь навязать мысль: чем меньше массовость, тем лучше. Хотя примеры Франции, Чехии, Италии, Германии, Норвегии подтверждают — не в масштабах дело. Рациональное зерно в том, что, определившись с будущими чемпионами, там не шарахаются от спортсмена к спортсмену. Вчера был на Кубке IBU первым, сегодня тридцатым? Ничего, поработаем еще. У нас же, чуть какой сбой, везут на соревнования следующих. Ищут лучшего перебором, ломая психологию, снижая накат, обедняя опыт.

Биатлон — это не игра до первой ошибки, как у футбольных вратарей. Это медленное и нудное снижение числа ошибок. Возможное только при четких акцентах и постоянстве.

Про остальное вы и так понимаете. Не доводилось слышать, скажем, чтобы Сумская область переманивала лучших биатлонистов у Житомирской. Или чтобы обе эти области платили одному гонщику, считая его совместным. Чтобы в тамошних регионах рисовались эпические графики задействованности и вовлеченности. Решения принимаются единым центром, исходя из единой идеи. И без шумной провинциальной соревновательности, за которой часто стоит желание выбить новые гранты.

Вот история уже не от Брынзака, а от моего соседа. У него есть дочка шестнадцати лет, долго занимавшаяся биатлоном. У дочки — подруга, самая сильная в спортшколе среди ровесниц. Региональные соревнования где-то не в Москве. Перед стартом подходит тренер, говорит фаворитке: «Побежишь на этих лыжах. Уже свои выкатила? Поверь, эти лучше». Она бежит. И понимает: лыжи не едут. Не хотят, не могут. Даже на них, однако, девица приходит первой. А потом берет в руки финишный протокол и видит себя на второй строчке.

Наверное, это был не ее день. Или тренеру слишком остро хотелось, чтобы выиграла другая.

Закончу с ужастиками, но продолжу про систему отбора. Наивно думать, будто иностранные «бабы Маши», как выразился Александр Тихонов, рожают талантливых биатлонисток, а наши кривоножек и косоглазок. Просто мы их теряем где-то, вот и все. Разметаем по собственной территории вениками собственной бестолковости. Подменяя борьбу за пьедестал борьбой за финансирование.

Ну и со стрельбой надо что-то делать, конечно. Причем и у тех, кто уже в сборной. Особенно с пятыми выстрелами из положения стоя. Такое ощущение, что с некоторых пор они воздействуют на наших, как мыши на слонов.