Александр Тихонов — о предстоящем сезоне КМ 2016-2017 в биатлоне

В гостях редакции «Чемпионата» побывал человек-оркестр Александр Тихонов. Александр Иванович — человек широчайшего кругозора, а потому разговор о биатлоне плавно перетёк на другие темы. Александр Тихонов рассказал, как предупреждал Мутко о мельдониевом скандале, мог помочь Вилухиной и учил футболистов подавать угловые.

«Зачем мы создаём искусственную конкуренцию?»

— Перед стартом сезона наибольшее беспокойство вызывает женская сборная. Тренеры поставили амбициозные задачи — вернуть максимальную квоту и выиграть медаль на чемпионате мира. Вы верите в выполнение этих задач?
— Оптимизма не очень много. Мы всегда считаем, что если у нас несколько тысяч занимающихся, то мы обязательно должны всё выигрывать. Я к этой проблеме подхожу с другой стороны. Можно провести параллель с лыжными гонками. Была плеяда Кулакова, Сметанина, Олюнина, Мухачёва, Амосова, Балдычева, потом было золотое поколение Елены Вяльбе, но последние несколько лет мы ничего не можем получить в лыжных гонках. Нет такого материала, не родились ещё. Кроме того, наши лихие годы перестройки породили вседозволенность и бесконтрольность со стороны спортивного руководства, поэтому мы выигрываем юношеские и юниорские чемпионаты, юношеские Олимпиады, а потом спортсмены теряются. Я допускаю, что тренеры добиваются этого если не допингом, но форсированием подготовки. К тому же на соревнованиях младших возрастов у нас принимают всё подряд. Эта тема меня беспокоила ещё 15 лет назад. Наши юниорские чемпионы уходят в небытие, а бывшие у них в тени немки и француженки идут на первые роли. Та же Ульяна Кайшева, выигравшая юношескую Олимпиаду, не только не является лидером мирового биатлона, но даже в сборной России не на первых ролях. Мы всегда стараемся завуалировать свой негатив. Он копится, а потом взрывается, как бомба. Тему допинга я поднимал ещё 14 лет назад на трибуне олимпийского комитета. Называл имена людей, повинных в распространении этой заразы. Никто не отреагировал. Уходя с трибуны, я тогда произнёс: «Настанет день, когда мы опозоримся на весь мир. Эта бесконтрольность нам дорого обойдётся. Пока не поздно организуйте кафедру спортивной медицины и начинайте готовить своих специалистов». Ни до кого эти слова не дошли.

— Как вы оцените разделение команды на две группы?
— Я приверженец старой школы, и она себя оправдывала. Сегодня я не знаю ни одной национальной сборной, которая бы делилась на две-три группы. А у нас пять групп в женской и мужской командах.

— Но в других странах не такой большой выбор спортсменов.
— Разве в Норвегии мало спортсменов? Две команды они бы запросто могли создать. Сейчас я стараюсь уже не лезть с советами к тренерам и спортсменам. Многие считают, что моё время ушло. Мне скоро будет 70, но свои знания и опыт наше поколение не утратило. Я не понимаю, зачем мы создаём искусственную нездоровую конкуренцию внутри с параллельной командой. Я против проведения контрольных тренировок перед важными стартами. Спортсмен там выдаёт больше, чем на официальном старте, так как стоит вопрос о его попадании в команду. Мы так только их выхолащиваем.

— Сейчас такая ситуация с составом на Кубок мира. Решать его окончательно будут за несколько дней до старта сезона, возможно, по итогам первого этапа Кубка IBU.
— Мы опять ходим по тем же граблям, но я уже устал уговаривать. Почему норвежцы делают одну контрольную заблаговременно и проводят естественный отбор. Владимир Меланьин никогда по отборочным стартам не попадал на чемпионаты мира и Олимпийские игры, но срабатывало чутьё тренеров. Он выиграл три чемпионата мира и Олимпийские игры.

— Наши критерии отбора достаточно гибкие. Трое попадают в состав команды по результатам, а ещё трое по мнению тренеров.
— Я всегда был при своём мнении. Спортсмены должны знать за пару недель, что они стартуют. Тогда они нормально спят и готовятся к старту, а делать контрольные за три дня нельзя ни в коем случае. Когда мы выиграли 11 медалей в Швеции в 2008 году, Володя Аликин хотел делать контрольную тренировку на 12 км. Я сказал: «Через мой труп». Каждое утро я ходил на стрельбище и не давал ему проводить контрольную тренировку. Чуть не дошло до рукоприкладства. Спортсмен должен знать, что он стартует, и у него идёт накопление энергии.

— В мужской сборной такой лидер есть, но он тренируется отдельно. Вы продолжаете критиковать Шипулина за это?
— Конечно. Я даже предлагал Александру Михайловичу Кравцову, чтобы он готовился за свой счёт. Капитан должен стоять во главе войска, как Суворов и Кутузов. Я сам был капитаном команды и очень жёстко ставил дисциплину. Иногда доходило до рукоприкладства. Было дело, что бил и даже нокаутировал, но это было ради достижения результата. Они вдвоём с Волковым тренируются, у них четыре человека обслуги, а просили ещё пятого. Антону сейчас не нужен тренер. Ему нужен человек, который был бы хорошим советником и психологом, как у меня Глинский.

— Антон таким считает Крючкова?
— А я так не считаю. Я почитал отчёт Крючкова, это настоящее крючкотворство. Я думаю, он сам там не разберётся.

— Если Антон исправится и станет чемпионом мира, подарите ему шубу?
— Пока за то, что он провалил прошлый сезон, надо с него шубу снять. Конечно, Антону надо исправляться и поменьше делать громкие заявления.

— А хоть какой-то повод для оптимизма в подготовке биатлонной сборной вы видите?
— У ребят перспективная команда. Жаль, что на три года выпали из обоймы Логинов и Старых. Это серьёзные потери для нас, особенно Логинов. Я с ним общался, старался поддержать психологически. Он разумный, уравновешенный парень.

За мою бытность президентом мы завоевали 24 золотые, 19 серебряных и 27 бронзовых наград, а я был признан IBU лучшим президентом среди всех национальных федераций. Так почему так долго требовали моей отставки?

С декабря он имеет право стартовать, но сначала надо посмотреть его на всероссийских стартах. Если вернётся на Кубок мира, на него будут давить и пресса, и соперники, но за два года он заматерел и понял свои ошибки. Хотя это не его вина, а вина тогдашнего прохоровского руководства. У меня был один допинговый случай и 24 золотые медали, а у Прохорова больше 15 допинговых случаев и одна золотая медаль в Сочи. Когда Аликин поддержал спортсменов в конфликте против меня, я ему сказал: «Володя, ты сам потом вылетишь с тренерского места, как пробка, потому что ты требуешь дисциплины, а она им в этом коллективе не нужна». А Чудову с Кругловым, которые его убирали, я тогда сказал: «Это ваш последний сезон». Зато на Камчатке было такое празднование окончания сезона, что футболисты и рядом не стояли. Ваня Черезов был в таком состоянии наутро, что вместо трёх кругов штрафа хотел пять проехать, пока его судьи не остановили. Ничего не соображал.

«Скандала с мельдонием можно было избежать»

— Вы много лет просили принять закон о допинге. Сейчас он принят, есть уголовная ответственность. Эти меры будут действенными?
— Я бы ещё лишал тренеров, распространяющих допинг, права работать в спорте на всю жизнь. А то ходоков целую группу закололи, а он потом взял набрал другую, и то же самое. Однажды даже Дворкович сказал, что Тихонов добивается этого уже лет 15. Я не мог понять причину, почему этого не сделали раньше, ведь можно было избежать последних скандалов. Я знал заранее, что мельдоний включат в список запрещённых препаратов. Ещё весной прошлого года я знал, что он будет включён. Не мог попасть к Мутко несколько месяцев, писал смс его помощнику о том, что нас ждёт большая проблема. Где-то за неделю до начала чемпионата мира по тяжёлой атлетике я знал, что минимум четверых дисквалифицируют. Что ещё нужно сделать?

— Зато дисквалифицированных тяжелоатлетов назначают советниками губернатора.
— Мне звонили из Европы и спрашивали: «У вас что, допинг поощряется?» Мы сами себя такими действиями втаптываем в грязь. Вот Таня Лебедева пытается всё перевести в плоскость политики, говорит о двойных стандартах. Но вот лечащий врач Серены Уильямс написал в ВАДА, что спортсменка нуждается в таких-то препаратах для лечения, и его запрос удовлетворили. Он действовал абсолютно законно.

— Это нормально, что большая часть лыжной и биатлонной сборной Норвегии принимает препараты от астмы? Может, больным тренироваться отдельно?
— Давайте подойдём с другой стороны. Я не согласен с оценкой этой ситуации президентом. Но тут вопрос в том, как ему информацию преподносят. Один человек не может разбираться и в нефти, и в золоте, и в сельском хозяйстве, и в спорте. Для этого нужны грамотные советники, а не такие, как Мутко. Почему мы не оформим справки астматикам, не начнём принимать всё это и выигрывать? У нас безграмотность спортивного руководства полнейшая. Нас-то трогают не за астму, а за сотни положительных проб на стероиды.

— Есть мнение, что мельдоний вынесли в запрещённый список, чтобы подловить на этом Россию, ведь на Западе не использовали этот препарат, зато там есть разрешённые аналоги.
— Если бы Мутко не был таким безграмотным министром, он бы собрал президентов всех федераций и поставил вопрос перед спортсменами. Если бы мы в сентябре составили списки всех принимавших мельдоний, отправили эти списки в ВАДА и прекратили бы его принимать, тогда не было бы такого скандала. Перед Ванкувером за допинг отвечал Геннадий Алёшин. Олимпиаду мы провалили, но был контроль и ни одной положительной пробы. Все понимали ответственность. Мне удивительно, что сейчас такого грамотного специалиста не привлекают. Один тренер мне рассказывал, что его через его голову заставляли колоться. В этом разве виноваты американские санкции? Во-вторых, за мельдоний можно было побороться. У меня есть заключение независимой французской лаборатории о том, что он не является допингом, но это никому не было нужно. Мы могли бы поработать с другими странами, которые его использовали, и вместе защищать наши права. Когда случился скандал с тяжелоатлетами, мы отправили на переговоры с международной федерацией с переводчиком Игоря Казикова, человека, не знающего тяжёлой атлетики, не знающего никого. Кто с ним через переводчика будет разговаривать?

— Что вы ждёте от второй части доклада Макларена?
— Если не вмешаются высшие силы, хорошего не жду. Если надо получить Олимпиаду, чемпионат мира по футболу, мы не можем это сделать без поддержки президента. Так и здесь, без работы на высшем уровне будут проблемы.

«Мутко грозился сгноить Родченкова»

— Как вы относитесь к откровениям Родченкова? Он действительно немного сумасшедший или в его словах есть доля правды?
— Я считаю, что вина здесь лежит на Мутко. Я общался с Родченковым и знаю, что после того, как случилась беда в лёгкой атлетике, он был на приёме у министра. У Мутко присутствуют слова из лексикона портовых грузчиков, которые он не стесняется произносить и при дамах. Он ему пообещал Лефортово. А кому хочется идти в Лефортово? Лучше уж в Америку. Что он с собой увёз, никому неизвестно. А что должен был сделать грамотный министр? Пригласить Родченкова, пригласить других специалистов и вместе выработать стратегию, как решать эту проблему, вместо того чтобы орать на человека и грозиться его сгноить. Виталий Леонтьевич много раз говорил, что готов лично отвечать за допинг, но разве он понёс наказание? Мы стараемся всё завуалировать, скрыть, пока не назреет международный скандал. Даже на телевидении у меня постоянно выключали диктофон, когда я говорил неприятные для них вещи. У нас в стране 14 спортивных вузов, а мы не имеем достаточное число квалифицированных судей, врачей, тренеров. Кафедру спортивной медицины в Тарту мы потеряли, а взамен не открыли ничего. Можно ведь выступать и без допинга. Я в своё время никогда ничего не принимал. Просто знал, как правильно питаться при каких нагрузках. После каждого завтрака перед тренировкой я записывал, что скушал, и свои ощущения. Менял одно блюдо, другое и знал, что мне подходит.

— Алкоголь могли себе позволить?
— Не скажу, что я был ангелом в этом плане, но знал, когда это сделать. Дважды без этого нельзя было обойтись. В 1968 году в Гренобле пошёл погулять. Солнце зашло за горы, и моментально похолодало, а я был легко одет и простудился напрочь. Защитные функции организма были ослаблены. Я на сутки слёг с температурой. Пришёл Толя Акентьев, принёс банку малины, налил больше полстакана водки, добавил чайную ложку перца и чайную ложку соли, перемешал. Я сначала выпил водки с перцем, потом горячей малины с мёдом, пропотел под одеялами и затем повторил всё сначала. Матрас промок насквозь. Я проснулся, температуры нет, но состояние было ослабленное. Перед днём отдыха в субботу я всегда шёл в ресторан, брал бокал вина или бутылочку шампанского. Сидел и отвлекался. Нельзя целыми днями ходить в спортивной форме. Когда я был капитаном команды, у нас никто на завтрак в спортивной форме не ходил. Надо преображаться. А сейчас мне стыдно смотреть на спортсменов. Заходят на завтрак, как будто из-под трамвая выскочили. Причёски нет, спортивные костюмы, шлёпки на босу ногу. Со стола не убирают, стулья не задвигают — полный бардак. Вы же представители великой страны. У меня если человек неприлично себя вёл за столом, вылетал вот с таким носом. Я этого не стеснялся. Мог положить и тех, кто выше на полголовы и шире в плечах. За всю жизнь я не подошёл ни к одному тренажёру. Считал это абсурдом. У меня были камни разной формы и размера, брёвна, с которыми я делал наклоны. Увидел у ручья автомобильную камеру. Разрезал её, завязал концы, засыпал песком и положил на себя. Так родилась чернобурка, с которой я бегал кроссы.

— Вы предлагаете спортсменам из тренажёрных залов идти на лесоповал?
— Лесоповал — хорошая подготовка. Я когда тренировался индивидуально в Отепя, жил на хуторе у старика-эстонца, который со мной не разговаривал. Пошёл косить, я за ним. Попросил вторую косу. Каждое утро вставал в полпятого, надевал офицерскую рубаху, галифе от комаров и косил. Потом он стал приносить мне молоко и свежий хлеб, разметил деревья, которые надо пилить. Грузил их в тележку и вёз на хутор полтора километра. Много тренировался на озере. В 55 лет я, не тренируясь, выиграл заплыв на 50 метров в бассейне. Час один грёб в лодке с двумя вёслами, бегал в воде вдоль берега, имитировал лыжный ход не касаясь дна. Это были нагрузки, где работали все группы мышц. Летом в воде я проводил до четырёх-пяти тренировок в неделю.

— В последнее время вы критикуете происходящее в российском футболе. В чём причина его бед?
— Я сам прилично играл в футбол, и Привалов ставил ко мне в команду тех, кто хуже играет. Но я говорил: «Ребята, мы обязаны выиграть!» Все играли на меня, я мог отдать пас, пробить, и мы всегда выигрывали. Я посмотрел, как сегодня подают угловые. Как-то в Новогорске я тренировался с московскими динамовцами. Лев Иваныч ещё играл.

За всю жизнь я не подошёл ни к одному тренажёру. Считал это абсурдом. У меня были камни разной формы и размера, брёвна, с которыми я делал наклоны.

Смотрю: подают угловые кто как. Я говорю: «Вы что, не можете подать как надо?» На меня посмотрели, посмеялись, а я мог подать точно и на голову, и на грудь. Потом попробовал играть и успевал везде, замотал всю команду соперников, потому что привык переносить огромные нагрузки. Я люблю итальянский, испанский футбол, немецкий, который построен на дисциплине. Несколько раз видел, как тренировалась сборная Германии. Это сумасшедшие нагрузки в кроссе и плавании. Но при таких руководителях футбола у нас в стране не будет. Футболистам платят огромные деньги и ничего не спрашивают. Если бы они нормально тренировались, то переносили бы нагрузки и не волочили бы ноги к концу матча.

— Вы всё время говорите про руководство, но, может, футбол стоит начать поднимать с низов?
— Я побывал в Новосибирске, видел крытый футбольный стадион за 45 км от областного центра. В Омске собираются строить такой второй. Но сибиряк — это ведь лыжник и биатлонист, а не футболист. Пусть футболом занимаются в других регионах. Но им ведь главное бюджет освоить. Я только что прилетел из Беларуси и посмотрел, как дела обстоят там. У нас сотни брошенных военных городков, а в Новополоцке старые казармы переделали в школу олимпийского резерва. Вылизано всё, есть общеобразовательная школа, условия для изучения всех предметов. В одном месте учат пяти видам спорта: боксу, борьбе вольной и греко-римской, дзюдо и биатлону.