Кнут Торе Берланд: «Я не писал доноса в ВАДА»

Бывший тренер-консультант сборной России Кнут Торе Берланд в интервью "СЭ" опроверг информацию норвежской прессы о том, что он якобы информировал Всемирное антидопинговое агентство о нарушениях, происходивших в российской команде.

Жизнерадостный норвежец Берланд был в российской биатлонной команде человеком временным. Летом 2010-го он по приглашению тогдашнего наставника женской сборной Анатолия Хованцева стал консультантом по технике лыжного хода. Однако долго норвежец, который выступал в одной эстафете с самим Бьорндаленом, в России не продержался. По завершении межсезонья Берланд фактически прекратил работать со спортсменами и на этапы Кубка мира в российской форме уже не ездил.

Сейчас норвежец, чьей лучшей ученицей остается олимпийская чемпионка Тура Бергер, внезапно заявил в интервью норвежскому порталу VG.no, будто бы он информировал Всемирное антидопинговое агентство о нарушениях, происходивших в сборной России в период его работы. Хотя в интервью "СЭ" Берланд эти сведения не подтвердил.

— Кнут, это правда, что в период работы в сборной России вы заметили нарушения допинговых правил?

— Я не видел нарушений как таковых. Но однажды мы обсуждали с другими тренерами план на завтрашний день. И мне сказали: "О, подожди, завтра у нас же допинг-контроль". Разговор продолжился, я даже не сразу понял, что тут что-то не так. Только спустя минут десять мне пришла в голову мысль: "Откуда они вообще знают, что допинг-контроль приедет именно завтра?"

— И вы тут же сообщили об этой новости ВАДА?

— Не совсем так. Этот случай был на сборе где-то в сентябре-октябре. Когда я вернулся домой, решил поговорить со знакомым из Норвежского антидопингового агентства. Мне было важно понять, допускают ли правила такое или нет. Это было любопытство, или профессиональный интерес — называйте как угодно.

— Я правильно понимаю, что информатором вы все-таки не стали — то есть никаких официальных бумаг не подписывали и имен не называли?

— Нет, я только хотел услышать ответ для себя лично. Когда я его получил, никаких других действий я больше не предпринимал.

ВРЯД ЛИ РОССИЙСКИЙ БИАТЛОНИСТ МОЖЕТ УПОТРЕБЛЯТЬ ДОПИНГ В ОДИНОЧКУ

— Вы очень опытный тренер. За все межсезонье, проведенное с российской командой в 2010-м, у вас ни разу не появилось подозрений, не используют ли спортсмены что-то запрещенное?

— Нет, ни разу. Мне действительно нравилось работать в России. С вашими биатлонистами было приятно сотрудничать, они хотели учиться и узнавать новое. Сейчас, когда появился доклад Макларена и все остальное, конечно, я стал задумываться, а могло ли и тогда происходить что-то подобное. И пришел к выводу, что в одиночку в вашей системе спортсмену нереально употреблять допинг.

— Почему?

— Потому что российские биатлонисты проводят на сборах по три недели в месяц. С мая и по март следующего года спортсмены находятся в команде, путешествуют и вообще почти все делают вместе. Не думаю, что в таких условиях можно тайком, одному использовать допинг. А значит, кто-то из людей выше в системе знал, что происходит.

— Тогда вопрос: зачем этой системе нужно было приглашать людей со стороны — вас, позднее Вольфганга Пихлера и Рико Гросса — которые, по вашей логике, представляли для нее прямую опасность?

— Хм, вот смотрите: после завершения тренировки я шел к себе в комнату, а биатлонисты — к себе. Я же не проводил вместе со спортсменами по 24 часа в сутки. И если кто-то хотел что-то сделать, у него была возможность сделать это не в моем присутствии. Но честно, пока работал в России, я не замечал ничего подозрительного. И надеюсь, там действительно ничего плохого не происходило.

БОЙКОТ ТЮМЕНИ НЕ ПОДДЕРЖУ

— Ваша работа в России прервалась сразу после старта сезона 2010-2011. Вы не думаете, что вас убрали, потому что опасались?

— Нет, я так не думаю. Знаю, некоторые тренеры хотели, чтобы я работал дальше. Но люди на руководящих позициях в вашей системе решили, что я больше не нужен. Я не знаю точной причины, и сам с удовольствием бы еще остался в России. Но так случилось, это жизнь.

— Какого решения вы ожидаете в четверг от Международного союза биатлонистов по отношению к сборной России?

— Я очень надеюсь, что ваша команда не будет отстранена. Это было бы плохо для нашего вида спорта в целом. Но если это действительно была допинговая система, выстроенная в отдельно взятой стране и на высоком уровне, я, к сожалению, просто не вижу другого выхода, кроме отстранения страны...

— Даже если допустить, что это так: в российской команде есть много молодых спортсменов, которые не имеют к старой системе никакого отношения. Почему они должны страдать?

— Честно, я не знаю, какое тут лучшее решение. Я же просто тренер...

— Как тренер, вы приедете в Тюмень на этап Кубка мира и чемпионат мира? Не объявите бойкот?

— Если у меня будет там работа — конечно, приеду. И я хочу, чтобы чемпионат мира в Тюмени состоялся.

— Что вы думаете о проблемах с допингом в норвежской команде? Вам приходилось сталкиваться со случаями, когда здоровые спортсмены употребляли препараты от астмы?

— Нет, я с таким не сталкивался. Но мне тоже не нравится нынешняя ситуация. Спортсмены не должны использовать препараты, которые им не прописаны. Если ты болен, ты должен использовать лекарство, если здоров — то нет. Это моя точка зрения.

— Вам не кажется, что система терапевтических исключений в целом устарела и нуждается в реформировании? Может, нам вообще не допускать больных астмой к соревнованиям со здоровыми — пусть гоняются себе отдельно?

— При желании можно манипулировать практически чем угодно, и системой терапевтических исключений в том числе. Еще год назад я считал, что разрешенные дозы противоастматических препаратов здоровому спортсмену все равно не помогут. Но сейчас я думаю, что это может несколько улучшить результат. Я против этого, как и против любых других экспериментов с допинговыми средствами.