О главных событиях, прошедших в мире фигурного катания 16 марта

Новости фигурного катания за 16 марта

01РИА Новости

"Бизнес сдох": Закарян — о работе агентом и деньгах в фигурном катании

Агенты фигуристов стараются держаться в тени. Исключением является, пожалуй, Ари Закарян. В прошлом ученик Алексея Мишина, призер юниорского чемпионата СССР, а ныне один из самых успешных в мире фигурного катания агент. О специфике своей работы Закарян рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Борису Ходоровскому.

— Из российских фигуристов вашим первым клиентом стал Евгений Плющенко? Как это произошло?

— Из родного Еревана уехал учиться в Ленинград и тренировался у Алексея Николаевича Мишина. В 90-е перебрался в Америку, где вместе с Акопом Манукяном выступал в шоу с акробатическим номером, который мы впервые исполняли в Ленинградском балете на льду. С Мишиным после долгого перерыва встретился на чемпионате Европы-1997 в Париже. В ту пору уже налаживал связи с ведущими промоутерами и продюсерами. Увидев на следующем чемпионате Европы в Милане 16-летнего Женю Плющенко, предложил своему тренеру стать его агентом. С тех пор мы и сотрудничаем.

— За время работы агентом бывали случаи, когда клиенты "кидали" вас?

— Работать с российскими фигуристами начал, уже имея довольно большой опыт сотрудничества с ведущими мировыми продюсерами и промоутерами. К тому времени уже занимал пост вице-президента спортивно-маркетингового агентства SFX по зимним видам спорта. Мы конкурировали с таким монстром, как IMG. У меня был офис на 42 авеню в Нью-Йорке — все, как положено. Нашими первыми клиентами среди российских фигуристов были Евгений Плющенко и Ирина Слуцкая, которым мы обеспечили участие в очень престижном туре Тома Коллинза. Не могу пожаловаться на своих клиентов из числа российских спортсменов. Мне повезло иметь дело с порядочными людьми.

— Насколько сложно было конкурировать с IMG, опекавшим Алексея Ягудина?

— В 90-е годы IMG уделяло большое внимание фигурному катанию. В США оно переживало настоящий бум. Купить билет на шоу с участием ведущих фигуристов мира можно было только с рук за двойную цену, хотя выступали они в 20-тысячных дворцах спорта. Летали спортсмены на частных самолетах, жили в лучших отелях американских городов. Это было золотое время! Менеджеры IMG сделали ставку на Алексея Ягудина. Его противостояние с Плющенко постоянно подогревалось, и это соперничество двигало вперед фигурное катание.

— Роль агента в футболе и хоккее понятна. А чем они занимаются в фигурном катании?

— У футбольных и хоккейных агентов легкая работа. Подписали многолетний контракт — и получают свои три-шесть, максимум десять процентов. Нужно лишь обладать хорошими знаниями в области юриспруденции и хорошими связями с владельцами или топ-менеджерами клубов. В фигурном катании нужно вертеться каждый день, находить новые шоу и добиваться, чтобы организаторы пригласили именно твоего спортсмена. Необходимо иметь позитивные отношения со всеми промоутерами и продюсерами. Если агент ведет себя недостойно, фигуриста могут от безысходности пригласить на ближайшее выступление. Особенно если это чемпион или, как мы говорим, кассовый спортсмен. Только уже на следующий год пристроить его в это шоу будет невозможно. Именно из-за агента, который вел себя по-свински.

— Какой процент платят агентам фигуристы?

— От 5 до 25, в зависимости от вклада агента. Не раз бывали случаи, когда отказывались платить после получения гонорара, посчитав вклад нулевым. В случае если был подписан контракт, дело доходило до судебных разбирательств. До мордобоя никогда.

— Сколько фигуристов в своей обойме для безбедной жизни должен иметь агент?

— Сегодня наш бизнес откровенно просел. Кроме падения интереса к фигурному катанию во многих странах мира серьезный удар нанес Интернет. Многие организаторы просто дают объявления о том, что им нужен тот или иной фигурист, обладающий теми или иными навыками. Агент уже и не нужен. Заметно усилился контроль над действующими спортсменами со стороны национальных федераций. Особенно в России и Японии. В принципе, это правильная политика. Федерации вкладывают деньги в подготовку фигуриста, они заинтересованы в его успехах, а не в заработках в шоу.

— В эпоху коронавируса ваш бизнес просел еще заметнее…

— Это слишком скромное определение. Он просто сдох. Окончательно могла добить мировое фигурное катание отмена чемпионата мира в Стокгольме. Хорошо, что он состоится. Пусть без зрителей, с ограничениями, но все же состоится. Агенты в фигурном катании вообще превращаются в динозавров, которые, как известно, вымерли. В России это все же не так ощущается. И большое количество соревнований Федерация фигурного катания на коньках России провела, и шоу по всей стране проходят при огромном стечении зрителей. Мне кажется, что фигурное катание по степени интереса в России уже опередило футбол и хоккей. Не сравнить с США, где как высочайшее достижение было подано онлайн-шоу с участием чемпиона мира Натана Чена, выступавшего в Лос-Анджелесе в маске.

— Можно ли сказать, что работающие в России продюсерские компании соответствуют западным стандартам?

— Моим учителем в этом бизнесе был Майк Борг, агент олимпийской чемпионки Нагано Тары Липински. Он посвятил меня во многие тайны ремесла. Конечно, то время в Америке и нынешнее в России сравнивать нельзя. Совершенно другие деньги крутились в фигурном катании! Сложно проводить какие-то аналогии, но сегодня в США, Канаде и Западной Европе фигурное катание вообще в глубочайшем кризисе. Конкурировать с Россией может только Япония, где агенты к тому же работают в режиме 24/7. Что-то, скорее, по инерции пытается делать IMG.

Если говорить о России, то здесь очень важны хорошие отношения с ФФККР и государственными структурами. Многие фигуристы прекрасно находят возможности заработать и без помощи агентов. Посмотрите, как раскрутилась в последнее время Елизавета Туктамышева! Про таких топовых фигуристок, как Евгения Медведева и Алина Загитова, и говорить не приходится.

— Большой резонанс в последнее время вызвали истории с переходами ведущих фигуристок. На Западе в этом плане все просто: родители или найденные ими спонсоры платят за все, они и решают все трансферные вопросы. Можно ли ожидать чего-то подобного в России?

— Понятно, что сегодня все расходы на подготовку топовых фигуристов невозможно компенсировать за счет возможностей государственных школ. Вникать в финансовую составляющую переходов фигуристок не хочу. Это не моя тема. Предпочитаю позицию наблюдателя.

— Агентами сегодня называют себя представители шоу-бизнеса, бывшие журналисты, завершившие карьеру фигуристы и люди, скажем так, сомнительной репутации. Что нужно для того чтобы успешно работать в этой профессии?

— В первую очередь, порядочность. Нельзя обманывать своего клиента даже в мелочах. Нужно разбираться во всех нюансах фигурного катания, но при этом не допускать распальцовки. Нельзя быть жадным. Ведь если пожадничаешь, то сегодня заработаешь на шоу условные 10 тысяч долларов, но завтра не заработаешь и двух. Для меня образцом в профессии был Шеп Голдберг, работавший с Мишель Кван. Он, к сожалению, ушел из жизни, и мне очень хочется поставить шоу, посвященное его памяти. Занимаюсь агентским бизнесом уже почти четверть века, и из трех десятков коллег, начинавших вместе со мной, продолжают свою деятельность человек 6-7. Это во всем мире.

— В федерациях по игровым видам спорта провели лицензирование агентов. Должна ли это сделать ФФККР?

— Не вижу в этом смысла. Какие-то рамки установить, возможно, следует, но не более того. Чем больше людей будут причастны к фигурному катанию и будут стараться что-то делать для его развития, тем лучше.

— Вашим клиентом обязательно должен быть чемпион мира, Европы и Олимпиады?

— Совершенно не обязательно. Среди моих первых российских клиентов был Александр Абт, который находился в тени Плющенко и Ягудин. Прекрасно сотрудничали со спортивной парой Елена Леонова/Андрей Хвалько, которая вообще не выступала в любительских соревнованиях. Зато выиграла чемпионат мира среди профессионалов. Лучшим результатом швейцарки Люсинды Ру на чемпионате мира было 13-е место, но она была звездой ледовых шоу, призером чемпионата мира среди профессионалов.

— Возможно ли возрождение этих турниров, которые в свое время были чрезвычайно популярны?

— Это могло быть одним из важнейших шагов по спасению фигурного катания, которое уже близко к коме. Речь не о российском, а о мировом фигурном катании. Для российских болельщиков пьедестал, целиком занятый своими фигуристами, это блестящее достижение. Если оно повторится на следующий год, будет неплохо, но на третий это приведет к краху фигурного катания как бизнеса. Российские спонсоры не смогут полностью удовлетворить запросы ISU, а Первый канал, при всем к нему уважении, не покроет убытков в случае ухода американских телекомпаний.

Иностранцы, которые увидят, что конкурировать с российскими фигуристами бесполезно, просто перестанут развивать этот вид спорта. Уже сегодня это наблюдается в Америке. Безусловно, прекращение проведения чемпионатов мира среди профессионалов стало колоссальным ударом по фигурному катанию. Ведь Стефан Ламбьель, Брайан Жубер, Хави Фернандес, Мики Андо, Мао Асада могли бы еще лет десять продолжать радовать поклонников своим мастерством.

— Кроме агентской деятельности вы часто ставите церемонии открытия и закрытия соревнований, номера для шоу. Нет ли желания поставить программу для будущего олимпийского чемпиона?

— Никогда не позиционировал себя в качестве постановщика уровня Даниила Глейхенгауза или Ше-Линн Бурн. В новом сезоне, возможно, поставлю программу фигуристу или фигуристке из группы Алексея Мишина.

Щербакова рассказала о своих отношениях с Трусовой и Косторной

Трехкратная чемпионка России Анна Щербакова рассказала, что ее объединяет с другими фигуристками. "С Загитовой, Трусовой и Косторной нас объединяет фигурное катание. Благодарю этому виду спорту мы все встретились. С Алиной я познакомилась шесть лет назад, а с Сашей и Аленой мы одного возраста. Поэтому мы все время вместе ездили на различные соревнования. Мы все разные, но у нас много общих интересов. Мы можем общаться не только о фигурном катании, мы разговариваем на абсолютно разные темы", — рассказала Щербакова в интервью Cosmopolitan. Ранее Щербакова вошла в состав сборной России для участия в предстоящем чемпионате мира, который пройдет в Стокгольме 22-28 марта. Щербакова тренируется в академии Этери Тутберидзе вместе с Загитовой и Косторной. Трусова занимается в академии Евгения Плющенко.

Мозер: в Китае предлагали безумные деньги, но я не могла уехать из России

Нина Мозер после возвращения к активной тренерской работе рассказала в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff о том, сколько стоит подготовить спортивную пару – от постановки номера до годового бюджета, об учениках конкурентов, о проигрыше спора Максиму Транькову и дружбе с Николаем Цискаридзе.

— Нина Михайловна, с возвращением к тренерской деятельности! Скажите, что же такое произошло? Где щелкнуло, что пора?

— Наверное, внутреннее состояние, все-таки столько лет в фигурном катании, практически с детства. Была попытка отключиться, не видеть, не слышать, забыть после Пхенчхана, а в декабре я за своими ребятами наблюдала, которые у нас в школе катаются, увидела ошибки — я громко закричала от возмущения, что не получилось. И я поняла — все, пора возвращаться! Есть силы, есть желание. Раз уже кричу, значит, пора (смеется).

Олимпиада в Пхенчхане

— После достаточно долгого периода доминирования Mozer Team произошел 2018 год, Пхенчхан, когда ребята не попали в тройку в индивидуальных соревнованиях, в команде — серебро. Я помню, с каким лицом вы выходили со льда в Пхенчхане. Вот встреть вне соревновательной части — ощущение, что какая-то трагедия произошла.

— Для меня — да, потому что я максималист во всех своих стремлениях, я всегда стараюсь все делать по максимуму качественно, так, чтобы была возможность победить. И когда после короткой мы вторые с минимальным отрывом от первого места, я верю в то, что у нас все получится, потому что мы готовы, у нас прекрасные прокаты — сезон давал мне понимание того, что мы можем сделать.

По крайней мере, я не ставила для себя целью золото Олимпийских игр, я понимала, что Женя дебютируют с Володей, это всегда очень сложно. Я понимала, что все корифеи собрались, и они хотят встать на этот пьедестал, но была вера в то, что у нас получится. К сожалению, Женя накануне, после короткой, начиталась массу наших прекрасных интервью, журналисты кричали, писали и говорили, что все, фактически золото у нас в кармане, и она настолько перевозбудилась, что когда она шла на старт, я увидела…

Знаете, у нас есть традиция: перед произвольной — нашатырь. Просто такое маленькое действие. Я смотрю — она нюхает эту ваточку с нашатырем как духи. Раз вдохнула, два — и никакого эффекта. И я поняла, что она перевозбуждена настолько… Только с третьего раза — а, есть, есть. И вот она вышла в таком состоянии, и разминка была кувырком. Последний стартовый, все катают, и я сама уже понимала, что что-то не так. Ну вот, к сожалению, не получилось.

А мое лицо — это еще было счастливое лицо, потому что следующие три дня я каждые два часа начинала плакать. Для меня плакать — это вообще небывалая история! Правда, там еще был один сложный разговор с человеком, как-то все это в комбинации, и для меня мир остановился, наверное, на длительный промежуток времени.

Я при малейшем воспоминании, что случилось, а ведь они прокатали с двумя ошибками, причем одна ошибка — это касание льда рукой, а вторая — она просто не стала делать тройной. Сейчас с такими ошибками люди выигрывают соревнования! Даже большее количество ошибок все равно приводит к победам, а там настолько были опытные фигуристы, настолько все было серьезно, что вот это для нас оказалось деревянной медалью. Сложные воспоминания. Честно, вот только-только стала забывать (смеется).

— То есть такое опустошение было?

— Опустошение полное, да.

Предложение из Китая и переезд в США

— Не было страха, что сейчас никуда не позовут?

— Вот эти два месяца после Олимпийских игр я думала, что все, жизнь закончилась, я проиграла, есть специалисты, которые были лучше, не будет приглашений. Но через два месяца приглашения пришли практически из всех уголков земного шара, где есть серьезное парное катание.

— Китай был?

— Был. За большие деньги.

— Сколько?

— Я даже не помню. Дело не в том, что я скрываю, дело в том, что деньги были какие-то безумные по моим пониманиям.

— До ста тысяч долларов или больше?

— Нет, не больше. Но самое главное, у них было единственное требование, первостатейное — это мой полный переезд в Китай.

— На весь предолимпийский цикл?

— Да. Я с друзьями сидела и говорю: “Странно, зачем им это нужно?” Они говорят: “Все очень просто — ты не будешь работать с русскими, ты не будешь работать с европейцами, ты не будешь работать с американцами. Ты будешь работать только с китайскими фигуристами, — это человек, который там внутри был, в федерации, — и они уверены, что у них тогда точно золото Олимпиады будет”.

— Почему тогда США?

— Не надо было переезжать — это было мое условие. Я не хотела.

— То есть достаточно удаленной работы по скайпу?

— Да. И буквально несколько приездов перед какими-то знаменательными стартами, чемпионатом страны. И потом, это же не контрактная история. Это такое согласование, что я помогаю, консультирую. Это меня больше всего устраивало.

— Вы работали в двух штатах?

— Нет. У меня интересная история в этом плане, потому что после того, как меня пригласили после сочинской Олимпиады, и я регулярно в мае-месяце проводила кэмпы ISU, а это все страны мира, наверное, года через два или три меня попросила американская федерация приехать в июне-месяце и на неделю у них провести такой кэмп.

Когда я туда приехала, там оказалось 56 американских имен, которые я учила три дня, мне было сложно, соответственно, если мы делим, 28 или 29 американских пар. Я просто обалдела от количества! Но уровень спортсменов был от первых номеров сборной команды до совсем детишек. Я просто не поняла, что такое может быть. Я безумно устала на том первом сборе, потому что американцы умеют из себя вытряхивать. И система сбора, расписание — это потом уже, когда следующий год, я условие поставила, что делаю расписание я. В конечном итоге это пришло в какую-то норму, и это уже комфортный сбор был.

Я помню первый момент на сборе: в одной из групп катался фигурист, необычный в плане поведения. Независимый. Ему все позволено, сам себе он разрешает все. Он европеец. Там вообще так интересно — там азиаты, европейцы, американцы разной национальности. И в какой-то момент — первая тренировка, я провожу ОФП, стою жду группу, чтобы познакомиться, и вдруг мимо меня пролетает тело человека, исполняющего сальто! Плюхается: “Здравствуй!” И представляется. Я говорю: “Ну, здравствуй”.

Они могли опоздать, потому что привыкли так делать, как они хотят; они могли жевать что-то, когда уже начинается тренировка. В конечном итоге сейчас уже никто не жует, никто не опаздывает. Есть система. И когда на следующий год федерация приехала на сбор, — они контролируют, — они не поверили, что это происходит, то есть все работали как часы. Группы шли, делали свою работу. Это дало некий эффект, потому что появилась система.

Когда я первый раз приехала на национальный чемпионат, я поразилась организации чемпионата Америки — на уровне чемпионата мира, а может быть, даже где-то более качественно.

— Настолько высокий?

— Очень высокий! У них национальный чемпионат — это просто какое-то геройство. Но в парном катании меня неприятно поразило то, что из 11 пар восемь сорвали поддержки в прокате. Это чемпионат страны, и для меня это было таким неожиданным эффектом. В тот год выиграли Эшли Кейн и Тимоти Ледюк, которые в тот год первый раз со мной консультировались и даже приехали к нам в Италию. Они выиграли в тот год, но они безукоризненно выполняли каждое замечание, потому что моя работа — это система подводки к старту.

Очень многие какие-то вещи говорят — да, я много лет работала с юниорами, я прошла с ними от “А” до “Я”, все-таки девять чемпионатов мира, и на восьми у меня были медали, и системы я все знала. Вот в этот момент, работая в сборной СССР, я получила хорошие знания от Михаила Михайловича Дрея, Станиславы Игоревны Лисатович — то есть система. И они (знания) до сих пор со мной живут. Ну, я их уже модернизировала, разработала, больше, наверное, ушла. За последние два года очень много новых вещей, нововведений сделала, потому что хочется результата.

— Результат у вас, насколько я понимаю, есть, потому что три пары, которые вы консультировали, заняли три первых места сейчас.

— Да.

— Расскажите о чемпионах. Как взяться за руки за 10 месяцев до старта, и первым номером поехать на чемпионат мира теперь?

— Знаете, я не хочу ничего сравнивать, но когда я увидела первую тренировку, — они мне сразу же ее прислали, — у меня было такое дежавю. То есть соединились два опытных спортсмена. Они взялись за руки и начали кататься, и я увидела в них свою же историю многолетней давности, и мне стало интересно.

Для меня есть некий ориентир — мое состояние, когда мне интересно. В театре, в спорте, в каких-то таких событийных вещах, в музее, или когда я смотрю интересную для меня картину в галерее — я чувствую, что у меня кожа начинает шевелиться, возникает ощущение одухотворенности какой-то, и это значит, что это интересно. И вот когда они соединились, я почувствовала вот это (смеется).

Это какой-то вызов. То есть мне стало интересно, как можно, и как быстро это можно сделать. Это же все на удаленке, и я не каждый день с ними работаю. Повторюсь — я не постоянно действующий тренер, у них есть потрясающие специалисты. Я консультант два раза в неделю. Наверное, этого достаточно.

— Ну как можно за 10 месяцев дойти до первого места?

— Желание. Безумное, неудержное желание! Соединение двух людей, которые изменили свои жизненные, бытовые условия: парень расстался со своей девушкой, супруг Алексы стал тренером. Я же говорю, дежавю (улыбается). Они сами трудятся, они анализируют. Были моменты: подкрут, выбросы — вот в эти вещи мы какие-то корректировки вносили, в первое время это действительно было активно. Поддержки они и сами прекрасно делали. У них фантастические тренеры Дженни и Тод, знаменитая американская пара. Потрясающие люди! С ними настолько приятно и комфортно работать, общаться, и они прислушиваются. Знаете, очень много специалистов, которые качают головой и потом делают по-своему. А здесь они прислушиваются.

— Если я ничего не путаю, то вы же в США уезжали работать 20 лет назад.

— Один раз уезжала, да.

— И сейчас снова. Разница заметна?

— (Смеется) Тогда я действительно уехала, потому что обида переполняла меня.

О ситуации с Писеевым

— Конфликт с Писеевым?

— Да, быстрее всего так можно сформулировать, потому что я не привыкла… То есть когда я допустила ошибку, я готова услышать, даже если это в виде крика происходит. Но когда я понимала, что я не сделала ничего, за что на меня можно повышать голос, меня это обидело. И я делала это во благо нашей команды.

Тогда уже были первые приглашения в Америку, проведение семинаров и всего остального, то есть мировое сообщество больше признавало уже те мои заслуги, хоть и на юниорском уровне, и моя попытка пойти выше и дальше закончилась таким конфликтом. Он стал мне говорить, что я не должна ехать, а у меня уже семинар был в этот момент. В общем, на фразу “Я не дам тебе работать” я повернулась и сказала: “Ну, тогда и не надо”. И просто повернулась и поехала, и после семинара продолжила там свою работу.

Мне надо было в тот момент отдохнуть, потому что моя привычка анализировать мне очень мешает. В тот год у меня партнерша выросла в период с августа-сентября до момента основных стартов юниорских на 20 сантиметров. Соответственно, центр тяжести, техника — все поменялось.

Я пыталась, я делала очень многие вещи, и в конечном итоге мы отобрались на чемпионат мира, они были у меня готовы, но произошел маленький нюанс. Я не имела тогда возможности проверить расписание чемпионата мира, и я не знала, что у нас интервал. Я уехала в горы, рассчитав все так, чтобы приехать и в три дня выступить, а оказалось, что у нас произвольная на четвертый день. Мы выиграли короткую, тренировочный день откатались великолепно — я-то думала, что там будет произвольная, а там акклиматизация пришла, ну и тоже “деревянная” медаль.

Я понимаю сейчас, когда вам рассказываю, что для меня именно “деревянная” медаль, наверное, какая-то сложная, особенная, потому что ты под пьедесталом. Хотя для тренера, наверное, качество катания спортсмена — самое главное, и не важно, какая медаль, но я максималистка из такой семьи, когда понимание, что есть флаг, есть Отчизна… Кстати, Пхенчхан для меня тоже в этом плане был очень сложным, потому что отсутствие всего этого для меня было трагическим.

— А с Родченковым, кстати, вы знакомы?

— Это относительное знакомство. Я его видела, пару раз общалась. Знаете, мне интересно общаться с людьми, которые обязательно умные и вразумительные.

— Ну вот как он смог убедить своими рассказами все мировое сообщество, что у нас тут империя зла?

— Мировое сообщество просто ждало, чтобы кто-нибудь чего-нибудь брякнул и можно было зацепиться. Мы же в разряде людей, к которым пристальное внимание и которых пытаются хоть каким-то образом укусить, надкусить, обидеть, и воспользоваться ситуацией наших каких-то проколов. Я считаю, что это история из этой серии.

— У нас проколы тоже. Вон, поводы даем, пожалуйста — фуросемид. Ну о чем мы говорим?

— К сожалению, да. При том, что спортсменам все рассказывают, они все знают, но иногда они думают: “А, проскочу!” Наверное, так, я не знаю. Может быть, потому, что в нашем виде спорта это бесполезное действие, мы не задумываемся. А потом, все эти допинги у “цикликов” где-то могут помочь, а в наших видах спорта, сложнокоординационных, это быстрее, наверное, навредит, потому что здесь важна стабильность, умение выдержать нагрузку, сделать то, что необходимо, на старте.

— С Писеевым помирились?

— А зачем мне с ним мириться? Есть человек и есть. Что значит “помирилась”? Официально-то я с ним не ругалась, я просто обиделась.

— Я помню достаточно жесткие ваши высказывания в его адрес, что он и хамоватый, и грубил.

— Знаете, человек, наверное, не меняется. Просто я позволила себе не встречаться с этим человеком.

Тарасова/Морозов

— Легко отпустили Тарасову с Морозовым?

— Дело в том, что не я их отпускала, а я ушла.

— Фактически отпустили. Могли же остаться.

— Могла остаться, но я ведь человек, который пытается вразумительно оценить не только свою ситуацию, но и ситуацию с ними. После того, как мы закончили в Японии с серебряной медалью, мы сели в ресторане втроем, и я сказала: “Ребята, надо меняться. Вам нужна свежая кровь, вам нужно себя немножечко в другом направлении развивать. Нельзя пользоваться тем, что мы сделали до этого, поэтому нужны перемены. Я заканчиваю”. Они меня спросили тогда: “Вы вернетесь?” Я говорю: “Я пока не могу вам сказать”. То есть мое возвращение не связано с ними, сразу могу сказать. У них хорошо получается, пусть работают.

А сложно или тяжело… Нет, было сложно, когда в первый год их совместной работы с Максимом не все получалось и они ужасно были расстроены. Я помню чемпионат Европы в Белоруссии — так получилось, что в декабре Максиму надо было уехать, у него был до этого сделан уже контракт, ему надо было уехать перед чемпионатом России. Он приехал, со мной разговаривал, и они вернулись к нам на каток, к чемпионату страны мы здесь готовились как раньше — Максим приезжал на чемпионат страны уже в день короткой, он был на месте. Поэтому я говорю: “Ребят, конечно, помогу, это вообще не вопрос”. И к чемпионату страны они готовились.

Потом был у них чемпионат Европы, они проиграли французам, были безумно расстроены, и как-то так получилось и со стороны Максима, и они сами, и Федя Климов… Тогда с ним сидела, до сих пор помню этот стаканчик чая в белорусском дворце спорта, и я говорю: “Боже, что же делать?” То есть я понимала, что ситуация сложная, а тут Саша с Наташей тоже не могли из-за болезни — такая какая-то история была, и Федя говорит: “Нина Михайловна, ну еще разочек, ну давайте, ну пожалуйста, помогите”. И, наверное, эти слова Феди для меня какую-то решающую роль сыграли. Я говорю: “Хорошо. Последний раз”.

— Я просто сразу вспоминаю Тамару Николаевну Москвину. Мы с ней тоже обсуждали как-то вопрос передачи пар и как дальше работать, и она сказала такую фразу: “Я же их готовлю, и в шаге, условно, от каких-то медалей я отдаю готовую пару, и чужой человек, который не имеет отношения к их становлению, к их росту, в итоге получит эти медали, которые мы можем получить вместе. Зачем я буду отдавать готовую пару?”

— А я по-другому. Им нужно было уже развиваться, и я не жалею о том, что я это сделала. Наоборот, я очень рада, что я это сделала, потому что они сделали ту работу. Я с Мариной Зуевой тогда… То есть просто у нас был выбор, мы обсуждали какие-то кандидатуры, кто может работать с ними, и я понимала, что у Марины есть те вещи, которых им не хватает.

— Приглашение Воронова — удачный ход?

— Я думаю, что да.

— Что это дало ребятам?

— Жене — стабильность. Знаете, когда ты берешь спортсмена и начинаешь с ним работать, ты же его не знаешь. Вот я сейчас немножко прохожу эту ситуацию с молодыми ребятами, которые сейчас со мной уже работают, и вот на первом турнире я просто пыталась понять, что надо для того, чтобы они смогли сделать это.

Вот я, например, очень довольна, что я справилась с девочкой. У нас девочка была проблема весь сезон, и девочка у меня вот прям все в порядке. Все, что мне рассказывали — оно не то что неправда, то есть я просто поняла, что надо с ней сделать. Она мне очень Женю Тарасову в этом плане напомнила — механизмы общения, контакты перед стартом очень похожи.

Если с Таней и Максимом я только с Максимом была, а Стас был с Татьяной — это одна история, Тарасова/Морозов — я с Женей была, Володя сам себя стимулировал, настраивал, то в этой паре я просто изучала, но оказалось, что мальчику тоже надо будет уделить внимание, всему научить. Поэтому приход Воронова — я слышала из уст Максима, что Воронов чувствует Женю очень хорошо. Он говорит, что она очень похожа на него. Она очень талантлива по телу, она очень талантливая спортсменка, просто иногда состояние мышечное, оно разное. Абсолютно разные люди.

Задача тренера в парном катании — соединить абсолютно высокого, крупного парня с абсолютно хрупкой, изящной, легкой, миниатюрной девушкой, которая должна себя во всем обрекать на отказы. Вот это самое важное. Чтобы вот эти две личности в нужное время вышли и на старте все сделали.

— Они сейчас, кстати, с вами тренируются, здесь?

— Они под эгидой нашей школы, но у нас есть еще один каток, вот они сейчас к чемпионату мира на том катке готовятся.

— Специально сделали, чтобы не пересекаться?

— Кому с кем?

— Вам с ними.

— Знаете, перед чемпионатом России соединились, я так поняла, что не все так просто, поэтому решила, чтобы не было никаких… Ну а потом, Максим работает в казанской школе, Сережа Воронов тоже у нас не работает, а правила сейчас, после пандемии, достаточно жесткие. Поэтому так, наверное, спокойнее, чтобы не было возможности ни у меня, ни у них, сказать: “Вот, мешали друг другу!” То есть психологическая совместимость, они же уже в другой системе работают, и я всегда, когда смотрю, думаю, видя какие-то нюансы: “Наверное, я бы немножко по-другому сделала”.

Они тоже. Я просто слышала, я как-то вышла на тренировку, и Женя что-то сорвала, и Максим говорит: “Что ты стараешься? Нина Михайловна вышла и ты решила постараться?” Я думаю: “О Боже! Нет, нельзя” (смеется). Поэтому я долго думала и, в общем-то, приняла решение, немножко изменила, то есть забрали одну группу сюда, она катается у нас, а они в таком спокойном режиме, как я считаю, правильном, перед чемпионатом мира готовятся на другом поле.

— Они едут на чемпионат мира главными фаворитами, или из-за того, что мы не видели китайцев, не знаем, что они из себя представляют, опять же, американцы, канадцы?

— Очень сложный вопрос. Когда люди не соревновались весь сезон, когда никто их не видел, когда судьи с листа будут судить, какие программы, кто в какой готовности. Мне кажется, в этом сезоне ни в одном из видов нет фаворитов или не фаворитов. Я когда открыла списки, увидела китайцев, я думаю: “У-у-у…” А потом подумала, а вдруг они не в форме, а вдруг они не готовы? Хотя система подготовки китайских спортсменов, думаю, держит их в тонусе.

— Тем более Олимпийские игры домашние. Все же прекрасно понимают.

— Да-да. Это было и мое понимание, поэтому после Пхенчхана я… Ну а потом, я тоже понимала, что, наверное, Тамара Николаевна заслуживает, чтобы без нервов прийти к Олимпийским играм.

— Ну как без нервов? Здесь же, все-таки, во-первых, надо на чемпионате мира завоевать квоту на Олимпийские игры. Это задача-минимум.

— Согласна. Ну, Василий, в парном катании, в принципе, сложно…

О рождении дуэта Траньков/Волосожар

— Как родилась пара Траньков/Волосожар? Кто стал инициатором смены гражданства?

— Вообще все было достаточно любопытно. Влад Жовнирский, который со мной работает, многие годы дружил со Станиславом Морозовым, и когда Стас принял решение, что он уже хочет заниматься тренерской работой, они думали, где это все делать, на каком катке, в каком городе. Не секрет, что было несколько вариантов, и Стас с Татьяной приехали ко мне сюда на каток, посмотрели, обсудили, и мы приняли решение, что после Олимпийских игр они не принимают участие в чемпионате мира, именно для того, чтобы год прошел и можно было в новом составе выйти на чемпионат мира. Вот так вот все и родилось.

— Как гражданство пробивали?

— Без комментариев, но все было грамотно (смеется).

— Интересно же! Я думаю, сейчас, наверное, уже можно сказать. Столько времени прошло.

— Знаете, у меня был опыт просто. Много-много лет назад я проходила этот путь, и я знала те законы, те правила, которые существуют у нас для ускоренного получения гражданства. Я даже консультировала, до сих пор помню, хотя наверняка уже она не помнит — я была в Италии на турнире, и звонок — в тот момент Навка принимала решение о получении гражданства. Она звонила и консультировалась, я рассказала, как мы это сделали.

Поэтому Таня Волосожар — интерес страны, безусловно, потому что я приехала к руководству, я рассказала о том, что у нас состоялась такая встреча, что есть желание.

— Вы ездили к Юрию Дмитриевичу (Нагорных)?

— К первому я поехала к нему, он тогда был замминистра. Он сказал, что поговорит с Виталием Леонтьевичем и даст ответ через неделю. После этого все уже как-то стало получаться, наверное.

Потом таким же путем мы прошли с Наташей Забияко. Как-то странно звучит, но два олимпийских цикла — не девочка, которая воспитана в России, а девочка, которая каталась за другую страну, но имела большой опыт и не потратила свои нервы на отбор. Почему-то у меня эта мысль в голове сидит (смеется).

Суммы: программа, работа хореографа, тренерские услуги

— Любимый вопрос у всех — про деньги. Сколько стоит подготовить олимпийских чемпионов? Четырехлетний олимпийский цикл.

— Вопрос интересный, но парадокс в том, что я сейчас пытаюсь понять, как работать дальше. Мне задали вопрос мои друзья, сколько стоит в год, какой бюджет? Я попробовала посчитать по нынешним ценам.

— Во сколько нам всем обошлось золото, два золота?

— Я не считала тогда. В силу того, что был еще период пхенчханский, тогда нам в стране помогали действительно. Знаете, тут сложно сказать, сколько тогда стоило, потому что мы входили в систему подготовки, и это были государственные затраты, бюджет. Там было очень четко: ты писал план, говорил, что нужно делать, и специалисты, медицина, все остальное, оно присутствовало. Поэтому в тот момент я не пыталась понять, сколько это стоит.

Я знала, сколько стоит постановка программы — да, вот это я знала. Когда прекрасный хореограф должен приехать — это я тоже знала. Помню, когда Столбовой делали — это уже после сочинской Олимпиады, но я до сих пор помню, что час работы с хорошим хореографом стоил 50 тысяч рублей.

— А сколько нужно для постановки программы?

— Могу сказать, что так как мы делали, как говорится, по знакомству, то наши программы в сумме стоили 10 тысяч долларов в тот момент. Знаю, что китайцы платят в два раза больше за постановки, поэтому у них есть возможность привлекать лучших хореографов, и приоритет отдается им, потому что все постановки надо делать всем в одно время, соответственно, если ты уже умудрился договориться, тогда попадаешь в то время, когда тебе это нужно.

— Вернемся к бюджету, который вы считали сейчас.

— Сейчас могу сказать абсолютно точно, потому что занималась. Если говорить полностью, в совокупности — что нужно для того, чтобы человек…

— Лед, сборы, костюмы, штаб.

— Да. Тут сложно оценить, потому что лед — это общий лед, то есть три пары, которые я собираюсь вести, катаются одновременно, поэтому количество часов не увеличивается, а вот выезды и все остальное, постановки — это уже на три пары. Могу сказать, что последний штрих, последняя точка — это было 46 миллионов в год на три пары. То есть если хотеть хорошего результата, потому что мне говорят: “А почему так дорого? Зачем надо брать вот этого постановщика, неужели сами не можете?” Я говорю: “Подождите, мы говорим о чем — мы хотим медаль или мы хотим поучаствовать и посидеть в Kiss&Cry? Это разные вещи”.

— Сколько стоит работа Нины Михайловны Мозер?

— У нас в стране?

— Скажите, сколько там и сколько здесь.

— 150 долларов в час.

— А здесь?

— (Смеется) Можно, я не буду отвечать?

— Я просто вспоминаю зарплату, которую озвучил Траньков — свою тренерскую. Мы, конечно, посмеялись. С учетом того, что

Это все главные новости российского и мирового фигурного катания за 16 марта.

    Комментарии 1

    Здох, и хорошо. «Бизнес» превращает всё вокруг себя в дерьмо.

    Фигурное катание. Новости

    Фото от болельщиков · 5250

    Фигурное катание Алине Загитовой исполнилось 19 лет!
    Фигурное катание Алина Загитова обновила свою фотоленту в Инстаграм
    Фигурное катание Анна Щербакова обновила свою фотоленту в Инстаграм
    Фигурное катание Алёна Косторная сделала новую запись в Инстаграм
    Фигурное катание Александра Трусова добавила свой креатив в своем Инстаграме
    Фигурное катание Анна Щербакова сделала новую публикацию в Инстаграм