Новости фигурного катания за 11 мая

Туктамышева показала эффектное фото с подругами на Мальдивах

Серебряный призер чемпионата мира в женском одиночном катании Елизавета Туктамышева опубликовала новое фото с отдыха. Фигуристка выложила в Instagram снимки в красном купальнике с пляжа. "Если видно, что я улыбаюсь, значит рядом еда, либо солнце", — подписала фото Туктамышева. Спортсменка проводит отпуск на Мальдивах в компании друзей. В минувшем сезоне Туктамышева заняла второе место на чемпионат мира и завоевала золотые медали на московском этапе Гран-при и командном чемпионате мира.

"Отдать эту мразь родителям погибших": Ягудин – о трагедии в Казани

Олимпийский чемпион по фигурному катанию Алексей Ягудин эмоционально высказался о стрельбе в гимназии №175 в Казани. Во вторник в результате стрельбы в казанской гимназии, по данным властей Татарстана, погибли семь детей, учительница и сотрудница школы, 21 человек был ранен. "Вот так, отводишь своего ребенка и все, больше никогда его не увидишь... Какая же это ужасающая трагедия. Соболезную. Отдать бы эту мразь родителям погибших детей, чтобы его разорвали", — написал Ягудин в Instagram. Глава Татарстана Рустам Минниханов сообщил, что стрельбу в школе устроил 19-летний юноша, на которого было официально зарегистрировано оружие. Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух и более лиц).

Щербакова показала идеальный пресс в зажигательном танце: видео

Чемпионка мира в женском одиночном катании Анна Щербакова исполнила зажигательный танец. Фигуристка выложила видео с танцем на своей странице в Instagram. На танец отреагировали гимнастики Ангелина Мельникова и Дарья Трубникова, а также фигуристка Дарья Усачевы. Девушки восхитились красотой Щербаковой, а подписчики 17-летей фигуристки остались в восторге от ее идеального пресса. В минувшем сезоне Щербакова заняла первое место на чемпионатах России и мира. Фигуристка также завоевала золотую медаль на командном чемпионате мира.

Загитова отреагировала на трагедию в Казани

Олимпийская чемпионка по фигурному катанию Алина Загитова выразила свои соболезнования в связи с трагедией в Казани. Во вторник в результате стрельбы в казанской гимназии №175, по информации властей Татарстана, погибли семь детей и учительница, 20 человек получили ранения. По словам главы республики и Рустама Минниханова, стрельбу устроил 19-летний юноша. "Соболезную родным и близким", — написала фигуристка в Instagram. Загитова до 2008 года проживала и тренировалась в Татарстане. Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух и более лиц) после трагедии в Казани.

Жулин: главное, чтобы Соловьев и Морозова не выглядели как отец с дочерью

Симпатия олимпийского чемпиона 2014 года по фигурному катанию Дмитрия Соловьева к манере работы Аннабель Морозовой — это хорошо, но главное, чтобы их возможная пара в связи с разницей в возрасте не выглядела как отец с дочерью, заявил РИА Новости Александр Жулин, который тренировал Соловьева, когда тот выступал вместе с Екатериной Бобровой. Соловьёв, которому в июле исполнится 32 года, отвечая на вопрос Василия Конова на YouTube-канале KonOff, кто бы мог ему подойти по стилю и уровню из потенциальных партнерш, выделил двадцатилетнюю Аннабель Морозову, выступающую в паре с Андреем Багиным под руководством своего отца Николая Морозова. "Разница в возрасте достаточно приличная. Главное, чтобы это не выглядело как отец с дочерью. А идея хорошая, всегда надо к чему-то стремиться. Вот ещё момент, у кого кататься, Морозова выступает в паре с Багиным. Много моментов", — сказал Жулин. Ранее Соловьев выступал в танцах на льду в паре с Екатериной Бобровой. После приостановки карьеры партнерши он тренировался с олимпийской чемпионкой 2014 года в командных соревнованиях Еленой Ильиных, но на соревнованиях этот дуэт не выступал.

Соловьев назвал имя молодой фигуристки, которая "очень похожа на Ильиных"

Двадцатилетняя российская фигуристка Аннабель Морозова, выступающая в танцевальной паре с Андреем Багиным, по манере катания очень похожа на олимпийскую чемпионку 2014 года в командных соревнованиях Елену Ильиных, заявил обладатель золота Игр в Сочи и серебра Пхенчхана-2018 в командных соревнованиях Дмитрий Соловьев. Соловьев выступал в танцах на льду в паре с Екатериной Бобровой. После приостановки карьеры партнерши он тренировался с Ильиных, но на соревнованиях этот дуэт не выступал. "Я могу сказать так: Аннабель Морозова по манере катания, по коньку очень похожа на Лену Ильиных, — ответил Соловьев в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff на вопрос, кто бы мог подойти ему из партнерш высокого уровня. — Мне, в принципе, симпатична эта пара (Морозова/Багин), ребята делают очень интересные программы". Соловьев признался, что больше остальных в танцах на льду он ценит завершившую спортивную карьеру канадку Ше-Линн Бурн, признанную Международным союзом конькобежцев лучшим хореографом мира сезона-2019/20. "Я могу сказать, что из топ-партнерш во всем мировом фигурном катании для меня Ше-Линн Бурн — это топ, это космос", — отметил 31-летний фигурист, желающий продолжать карьеру.

Дмитрий Соловьев: страшно было, когда впервые увидел Бузову на льду

Олимпийский чемпион Сочи и обладатель в паре с Ольгой Бузовой приза зрительских симпатий последнего сезона "Ледникового периода" Дмитрий Соловьев в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff рассказал о том, что готов к возобновлению карьеры, о слезах Бузовой и впервые о разводе, сыне, отце и маме.

Бузова: знакомство, принятие, доверие

— Дмитрий, давайте начнем с самого "желтого", с самого обсуждаемого, с того, что всех волнует. Что же у вас с Ольгой Бузовой?

— У нас очень хорошие дружеские отношения. Это на первый взгляд может показаться, что у нас чуть ли не отношения или какие-то симпатии друг к другу, но на самом деле мы очень быстро поймали какую-то такую дружескую манеру общения, и мы во многом похожи — по каким-то ситуациям жизненным, по каким-то моментам. То есть это чистой воды дружба без каких-либо выходов за рамки, то есть абсолютно без того, что говорят за нашими спинами, в интервью, в каких-то публикациях. То есть нет ничего абсолютно.

— Приходите домой и говорите Ане, что в "Ледниковом периоде" вам досталась Оля Бузова. Какая реакция у Ани была?

— Аня говорит: "Прикольно!" Начала спрашивать, какая она.

— Какая она?

— Она простая. Обычная. Без короны на голове, без каких-то предрассудков. Она абсолютно простой человек. Да, она девочка, у нее бывают какие-то выплески эмоций, как и у всех. Тем более она столкнулась с незнакомой ей сферой деятельности вообще — не просто фигурное катание, а спорт.

— То есть она на коньках не стояла до шоу?

— Никогда. Больше скажу, она даже не занималась спортом, то есть в рационе ее жизни, так скажем, спорт отсутствовал абсолютно.

— Когда увидели ее на льду первый раз, какие первые мысли были?

— Страшно, конечно. Я вообще не понимал, что делать, я не понимал, как начинать работу. Во-первых, это мой первый опыт участия в "Ледниковом периоде", это первый раз, когда я буду кататься с другой партнершей.

— Третий.

— Ну, скажем так, с партнершей, которая не умеет кататься. То есть ее надо научить, адаптировать под этот вид спорта, и я не понимал первое время, с чего начинать. Но началось все с того, что (нашлось) очень много точек соприкосновения в плане жизни, что мы нашли общий язык, что мы могли не просто работать, но и дружить. Это очень важно, тем более когда ты работаешь в коллективе, тем более когда ты работаешь вдвоем на льду и делаешь одну и ту же работу. И у нас получилось.

— Самые сложные моменты какие были?

— Объяснить, что Оля в какой-то степени зависит от меня здесь, потому что это моя территория, грубо говоря, то есть я могу ее научить. Чтобы она меня слушала, слышала и могла постепенно адаптироваться под этот ритм, под этот режим, потому что это не просто приехать на два часа покататься, а это мы проводили иногда по восемь-девять часов в день для того, чтобы хоть какие-то элементы разучить, что-то новое, научить балансу тела.

Это такие нюансы, которые обычному человеку не видны, люди даже не задаются таким вопросом — а как это, что это? Это только когда встаешь первый раз на лед и когда надеваешь первый раз коньки, тогда уже ты понимаешь, что это не так просто. Это большая работа, которую мы проделываем всю свою жизнь и не перестаем развиваться, пытаться каждый день доказать, прежде всего самому себе, что ты можешь еще. Поэтому тут именно момент, чтобы она умела слушать.

— В какой момент Оля стала доверять? С учетом поддержек, того, что там в принципе можно высоко поднять, можно вниз головой опустить.

— Мне кажется, что это произошло после первого нашего выступления. Когда мы вышли, были там пару помарок, пару ошибочек, она почувствовала, что это не тренировка, это уже съемка, что это один раз, всего одна попытка, больше не будет. Соответственно, она увидела мою работу, то, что я умею, то, что я сдержанный, я могу ее настроить, и после этого как-то все у нас пошло намного проще в плане доверия. Я что-то говорю — Ольга говорит: "Все, я тебе полностью доверяю, давай делать, давай пробовать". Тем более она такая работяга, то есть это не просто человек, который пришел с улицы: "Ну, давайте попробуем… Ой, у меня не получается". Нет, у нее: давайте, давайте, давайте еще! До изнеможения.

За этот "Ледниковый период" я потерял девять килограмм — это для меня катастрофа! Я и сам-то по себе худой, сухой, но тут еще и вместе с этими килограммами частично ушли силы, но зато набрал такую форму, что хоть сейчас я готов идти на тренировку и готовиться к олимпийскому сезону.

— Эмоционально тяжело было? Особенно в те моменты, когда Оля начинала плакать.

— Я вообще теряюсь перед женскими слезами. Я не знаю, что делать, я не знаю, что говорить в этот момент. Но она прежде всего девочка, и мы, мужчины, всегда должны делать небольшую скидку на это. Она эмоциональный человек — кто-то менее эмоциональный, держит в себе, а она так выплескивает свои эмоции. Она копит-копит-копит на тренировках, и тут происходит всплеск, особенно когда что-то получилось — или не получилось. Между не бывает, либо — либо. И она, конечно, в эти моменты заставляла меня теряться, я не знал, что делать.

Потом я уже понял, что надо на это меньше обращать внимание, то есть меньше каких-то слов поддержки, еще чего-то. Нужно просто сказать: "Оль, все хорошо, все получилось" или "Ничего, будем работать". Ничего лишнего, и через 15 минут она отходит, она готова работать, готова что-то исправлять; если у нее какие-то съемки, она уезжает, приезжает на тренировки. То есть она была заряжена, и это было видно, и это подкупало меня, потому что я люблю работать. Я не могу назвать себя талантливым фигуристом, у меня больше работы над собой.

— Когда возникла ситуация с Олиной сестрой, не было мысли о том, чтобы досрочно закончить проект? Все-таки такая сложная ситуация, надо помогать, и когда Оля заплакала на льду, упала на колени, эмоционально достаточно сложный момент был.

— Мы в тот момент вообще не думали о том, что существует проект. Прежде всего у каждого из нас есть здоровье. Мы все очень переживаем за здоровье наших близких, родных, особенно если сестра, мама, папа — не дай бог! И конечно, в эти моменты ты не думаешь о том, прекращать или не прекращать, — в первую очередь надо решить вопрос с тем, чтобы человек попал к хорошему врачу, чтобы все нужные процедуры, все, что предписано, чтобы это все выполнялось. А дальше уже работа.

— Как Оля, в ее графике, находит время на перелеты по стране, чтобы продолжать выступать с "Ледниковым периодом"?

— Я не знаю, откуда у нее силы. Она, по-моему, вообще не спит, как робот (улыбается). Нет, если честно, она просто фанат того, чем она занимается. Когда ты без удовольствия занимаешься чем-то, то хочется побыстрее соскочить, так скажем. А когда человек в этом растворяется, во всем, что она делает, это дает дополнительные силы, стимул расти, быть лучше, доказывать всем. Это очень классное качество, кстати говоря.

Я для себя тоже на заметочку взял, я давно знаю, что нельзя останавливаться на чем-то достигнутом. Во мне до сих пор бьет кровь, дайте мне партнершу, которая будет отдавать всю себя для того, чтобы завоевывать олимпийские медали, я хоть завтра выйду на тренировку и готов тренироваться четыре года еще.

— Когда вас с Олей еще можно будет увидеть вместе?

— Мы пока не знаем, мы еще не разговаривали дальше.

— То есть сейчас эта часть тура завершилась и вы ждете?

— Да. Сейчас будут летние спектакли Илюши Авербуха, которые будут в Симферополе и в Сочи.

— Дважды вы сказали, что хоть завтра готовы начать подготовку к олимпийскому сезону.

— Уже хоть сегодня (смеется).

О дуэте с Еленой Ильиных

— Вы же начинали уже подготовку, после фактического завершения — с Леной Ильиных пробовали, катались. Может быть, позвонить сейчас в США, и она вернется?

— Лена скоро возвращается, но она выбрала больше отдавать времени воспитанию своего сына, она ясно дала понять, что в спорт уже не вернется. Конечно, это девочки, у них там все скачет: сегодня так, завтра по-другому, и не исключено, что она приедет из Америки и скажет мне: "Дим, все, я не могу, вот хочу, погнали!" Но я прекрасно понимаю, что такое воспитывать ребенка, и, конечно, полностью менять свою жизнь, подстраиваться под тренировки, сборы — это сложно. И ребеночек не поймет, потому что мамочка была все время рядом, а сейчас — раз, и все должно меняться (улыбается).

— Как вообще возникла идея попробовать кататься с главным конкурентом?

— Мне позвонила Таня Навка и спросила, не хочу ли я покататься с Леной Ильиных. Вернее: нет, она сказала так: "У меня есть очень хорошая для тебя партнерша, пока Катя в декрете и не может кататься". Я, как всегда, не задаю вопросов — ну, дадут мне какую угодно партнершу — это для меня очередной вызов. Оказалось, что это Лена.

Мы не общались особо до этого. Через пару дней мы вышли на тренировку, попробовать, пришла Катя, чтобы показать шаги этого спектакля, и мы как-то с Леной — не знаю, это какая-то магия, что ли, — как-то по щелчку пальцев поехали, и все.

— Катя не посчитала это предательством?

— Я все всегда с Катей обсуждал, я был перед ней полностью открыт в своих действиях на тот момент, и она сама сказала: "Так как я сейчас не могу кататься, то пожалуйста". Она пришла, помогла нам с шагами, и через несколько дней мы приехали.

Мы попробовали, мы даже начали делать поддержки на уровне, связки, какие-то элементы, вращения, еще что-то, и через какое-то время у Лены случилось счастье (улыбается). Конечно, она сделала выбор в пользу своего ребеночка.

— Какая партнерша сейчас нужна вам? Я так понимаю, что если возвращаться, то наверняка с какой-то опытной девочкой, чтобы не тратить время на обучение, правильно? Вряд ли вы пойдете с кем-то из юниорок с нуля.

— На это нет времени просто. Есть определенные моменты, с которыми сталкиваются спортсмены, переходящие из юниоров в мастера: это совершенно разного уровня соревнования, это другой психологический напор, другое давление, и к этому надо быть готовым.

Я уже к этому готов со всех сторон: со стороны допинга, со стороны травм, еще чего-то. Готова ли та партнерша — вот это вопрос. Если нет, то и нет смысла терять время на это. То есть если я хочу вернуться, то я хочу вернуться только за медалями.

— Кто тогда тренер? Вы же, наверное, не пойдете к Жулину, чтобы с прямыми конкурентами кататься?

— Перед Олимпиадой в Корее мы с Катей были лидерами группы, лидерами команды, и в какой-то момент — это был чемпионат мира за сезон до Олимпиады — Саша нам говорит, что к нам переходят Вика с Никитой. Сначала для меня это была обида — как же так?! Предательство! Но эта мысль, наверное, продержалась у меня около одного дня, а потом я понял, что это, наоборот, хорошо.

Меня всегда подстегивала прямая конкуренция. Выходя на лед и видя своих соперников, я заводился, а тут еще они будут на тренировке! То есть для меня это самый правильный выбор.

О выборе новой партнерши

— Так, может, сказать Саше, чтобы он подобрал партнершу, и начать?

— Я, честно говоря, даже не знаю, как это должно происходить. Мне кажется, это должно произойти спонтанно как-то. Если судьба преподнесла, значит, ты должен вернуться в спорт, если нет — то, наверное, нет.

Просто в какой-то из периодов — наверное, в "Ледниковом периоде" — я для себя начал открывать какие-то новые веяния, новые направления в фигурном катании, то есть я открывал нового себя. Я очень много для себя понял, много осознал. Я понимаю, что то, чего я достиг в спорте, и то, как я катался, — далеко не предел. Сейчас я могу гораздо больше.

— Это так же, как в интервью Жулин рассказывал, что он какие-то вещи переносил из "Ледникового" в ваши в том числе программы с Катей, и когда "Слепую" делали, это как раз тоже был переход из "Ледникового периода", то есть образы, эмоции какие-то. Вам самому что в большей степени сейчас интересно?

— Попробовать себя на спортивной арене. Будем откровенны: у нас с Катей очень разные взгляды не только на жизнь, но и на фигурное катание, и на музыку, и на постановки, и на многое другое. Наверное, на 90% мы разные. Мы сходимся на одном проценте в том, что мы любим фигурное катание, и на девять процентов в чем-то где-то мы периодически, бывает, совпадаем. В основном мы абсолютно разные.

Я вижу фигурное катание немножко иначе, а когда вы видите его по-разному, очень сложно пробовать что-то, чего ты хочешь. А сейчас я понимаю, что надо пробовать. Если есть такая возможность, если будет такая возможность, если я вернусь, то мне очень интересно попробовать себя, сделать тест-драйв нового себя.

— И вы будете готовы на очередной четырехлетний цикл на галерах, с вот этим впахиванием круглосуточным?

— (Улыбается) ой, мне так не хватает этого адреналина! Мне так хочется, честно! Мне не хватает этого адреналина.

— А что Аня скажет?

— Аня всегда меня поддержит. Она сама фанат своего спорта.

— Если взять топ-3 партнерш сейчас — минус Синицина, минус Степанова, — кто еще? Кто мог бы подойти вам?

— Я могу сказать так: Аннабель Морозова по манере катания, по коньку очень похожа на Лену Ильиных. Мне в принципе симпатична эта пара, ребята делают очень интересные программы. Топ-3 я не смогу назвать, к сожалению.

— Ну получается, как раз Степанова, Синицина и Морозова.

— Назовем так. Я могу сказать, что топ партнерш во всем мировом фигурном катании для меня — Ше-Линн Бурн. Это топ, это космос.

— Ну, это уже без вариантов, это смена гражданства.

— (Смеется) надо задуматься.

— Но это ей надо менять гражданство. Вы же не будете от российского отказываться?

— Нет конечно (улыбается).

— Если вдруг сегодня звонят и говорят: "Начинаем с прицелом на олимпийский сезон, под Пекин", — реально или не реально? То есть у вас есть три месяца для того, чтобы на Noble Trophy стартовать и дальше вкатиться в сезон.

— Ни для кого не секрет, что к спортсмену судьи привыкают. Привыкнуть к спортсменам за один сезон нереально, это невозможно. Еще за два сезона, если знают уже этих спортсменов, а если давно не было на ледовой площадке? А если новая партнерша, которую не знают? Все равно присматриваются. То есть это нереально. За четыре года — возможно. Первые два сезона вскарабкиваться, царапать лед.

— Наверняка же какая-то часть закончит после Олимпийских игр в Пекине, позиции освободятся, которые как раз можно быстренько занять.

— Можно (улыбается). Даже не с этим расчетом — мне интересно бороться, даже если все остаются. На меня это никак не подействует, не повлияет. Я все эти три года сидел с безумным желанием кататься, и оно умножалось, то есть не было такого: хочу — не хочу — хочу. Хочу-хочу-хочу, по нарастающей. Сейчас я безумно хочу. Готов от многого отказаться, наверное, хотя не хотелось бы: шоу мне безумно нравятся, мне безумно нравится кататься, делать что-то новое, пробовать. Новая хореография, новые постановки, свет, публика, "Ледниковый период", который тоже дает очень много, как оказалось, когда я попробовал. Но спорт — это тот адреналин, которого я нигде еще не видел. Его нет нигде. Даже с парашютом без парашюта прыгнуть, мне кажется, я так не смогу (смеется).

О травме, едва не поставившей крест на фигурном катании

— Но при этом, когда мама пришла и предложила пойти с девочкой за ручку на лед, реакция была: "Совсем не хочу"?

— Да. Тогда и танцы были другие, то есть тогда в наших младенческих группах говорили: "Если ты не умеешь прыгать, ты уходишь в танцы".

— Но у вас же была объективная причина, почему нельзя прыгать, — это замечательная шведская стенка, на которой вы вдруг решили перед занятием покувыркаться.

— Да, но ведь для того возраста это, знаете, как… Я приведу пример, некую аналогию: у хоккеистов до определенного возраста фигурное катание — это балет, что совершенно не вяжется с мужским видом спорта. И я тоже думал, что одиночное катание — вот это мужское, а танцы — это так… Но когда стали усложнять, когда уже через десять лет были совершенно другие правила, совершенно новые поддержки, новые вращения, новые элементы, стало все усложняться — стало гораздо интереснее.

— Зачем вы на турник на шведской стенке полезли?

— Маленький, дурачок (улыбается). Мы же все кривлялись в детстве, нам всем хотелось показать себя, выделиться в чем-то. Вот и мне хотелось выделиться, чтобы все смеялись, а в итоге все плакали.

— В какой момент после падения вы поняли, что что-то не так?

— Минут семь прошло. Когда я к станку подошел, девочка позади меня стала отходить назад, рыдать, я услышал капли по полу. Смотрю вниз, а там уже лужа крови.

— С затылка?

— Да. Мне очень повезло, что вскользь прошла эта шведская стенка.

— Но при этом после сотрясения и этой травмы разговоров о том, чтобы прыгать, не было?

— Я вообще после этого не понимал, как прыгать, у меня все разладилось. Мне даже ходить первое время было тяжело: я иду и понимаю, что я змейкой иду. Вернее, я этого не понимаю, мне просто мама говорит: "Ты идешь змейкой. Может быть, рано еще на лед?" А я хочу!

Это детские травмы, которые, мне кажется, со многими случаются. Вот у меня вот так получилось.

— Катя рассказывала, что в моменты эмоциональных всплесков вы даже могли кусаться. Я, правда, не понял, кто из вас, непосредственно, но вот до такой степени у вас доходили выяснения отношений в подростковом периоде.

— Я, честно говоря, такого не помню. Кусаются собаки (улыбается). Нет, не кусались, но мы ругались очень, конечно. Разъезжались в разные концы льда, могли не разговаривать, потому что мы с характерами очень сложными. Мы совершенно разные, полярно разные.

— А с Бузовой ругались?

— Один раз. Я крикнул, уехал, сделал два круга, подъехал, сказал: "Извини. Поехали". Это вся ссора наша (улыбается).

— А из-за чего?

— Просто эмоционально накопилось. Тогда ничего не получалось, мы с поддержек падали — знаете, накипело и нужно было крикнуть. Не на нее, а в пустоту просто, выплеснуть эту эмоцию, поездить, успокоиться. Я очень быстро отхожу.

— Выкрикнуть любимое русское междометие?

— Ну да, не без этого (смеется).

О дуэте с Екатериной Бобровой

— Итак, с Катей вы ругались, мирились. Вы прокатались вместе сколько — 17, 18 лет?

— Нет, 20.

— Это же фактически целая жизнь.

— Да, и я иногда задумываюсь о том, что мы с Катей друг друга видели гораздо больше за всю свою жизнь, чем своих родителей. Это вообще в голове не укладывается!

— Как при всем этом вы не стали парой?

— У нас не было даже намека ни разу за всю жизнь. Я же говорю, мы разные совсем. Даже симпатий не было.

— Самый сложный момент в карьере с Катей — это допинговая история перед Кореей или какие-то еще были?

— Самый сложный период — это как раз отрезок от Олимпиады в Сочи до Олимпиады в Корее. Это травма, долгое восстановление — восемь месяцев я не катался, потом в этот сезон мы возвращаемся, нам подкидывают эту ситуацию с допингом, оправдывают, потом не пускают. За этот период, мне кажется, я повзрослел лет на 40. Для меня это, с одной стороны, сложный момент, но, с другой стороны, я благодарен судьбе за то, что она мне дала эти испытания. Я стал намного сильнее и стал совершенно по-другому смотреть на жизнь — в спорте, в жизни, в отношениях, во всем. Я очень благодарен судьбе за эту ситуацию.

— Не было такого, что хотелось плюнуть на все, закончить и перестать себя мучить?

— Конечно было. Это, знаете, такое отчаяние, что ли, — почему, за что? Что мы сделали, почему так? Но это быстро уходит, за работой ты уже не думаешь, что с тобой что-то произошло. Ты начинаешь думать о том, что все преодолеем и все получится.

— А тогда не обидно было?

— Конечно обидно. Когда мы проигрываем, нам всегда обидно. Это нормально. Было бы хуже, если бы нам было все равно: проиграли — и ладно. Это так себе отношение. А у нас, конечно, была обида. Обида на себя, на то, что мы, наверное, не оставили программу, которую ставили, Вивальди.

— Когда стали олимпийскими чемпионами, первая мысль какая была? В какой момент вообще осознали, что вы — олимпийские чемпионы?

— Для меня это вообще был новый вид в фигурном катании, командный. Я не понимал, что это такое, я все равно головой был там, в своем, в личном, потому что я понимал, что там надо бороться. Объективно я понимал, что против канадцев и американцев это будет невозможно, то есть борьба будет только за третье место, и я был мыслями там все это время.

— Даже в момент командных?

— Наверное, да. Все равно отбрасывало меня туда.

— Мы когда с Максимом Траньковым обсуждали Сочи, он говорил, что Плющенко открывал командные, а они с Таней были в номере еще, и он говорит: "Я, конечно, по залу, и по эмоциям, и как принимали, и какая атмосфера — это такой заряд был сумасшедший!"

— Да-да-да, это что-то невероятное! Мы сидим в раздевалке, прямо под трибунами, и мы слышим, как над нами встречают наших спортсменов. Там такой топот, такой заряд энергии! Мне казалось, что Скотт (Мойр) в какой-то момент просто заплачет (улыбается). Ну это я шучу, конечно, но он сидел и не понимал, что это такое — что происходит, на нас сейчас потолок упадет? Нет, понятно, что он абсолютно адекватный и просто так шутил, но очень здорово нас поддерживали, и мне было легко выступать, честно. Я очень легко выступил, не было такого нерва, с которым пришлось справляться. Мне было очень легко в командном.

— А на каких соревнованиях нерв был и мешал?

— На чемпионате России — всегда! Это какой-то камень преткновения, самый сложный старт. Почему — не знаю. Даже не Олимпиада, именно чемпионат России. Хотя, казалось бы, чемпионат страны, который мы уже какое-то время назад выигрывали, — почему? А нет, чемпионат России почему-то очень тяжело. И Гран-при, наверное, в Москве тоже всегда непросто.

О фаворитах Олимпийских игр

— Лиза Туктамышева и Максим Ковтун справились с задачей и назвали всех чемпионов, кто, на их взгляд, станет первыми в Пекине. Кто, на ваш взгляд, выиграет — по всем видам?

— Начну с мужского одиночного. Я очень болею за Натана (Чена), для меня это феномен фигурного катания. Это то фигурное катание, которое я хочу видеть. Я вообще могу назвать не очень много фигуристов, которых я вижу в том направлении, которое мне очень близко: Натан, Юдзу (Ханю). Натан на 75%, Юдзу на 25% — на данный момент, сейчас. Но Юдзу, конечно, тоже красавчик.

— Прыгнет аксель в четыре с половиной оборота?

— Можно все что угодно ожидать (улыбается). Эти фигуристы уникальны, таких больше нет. Нет, рождается маленькая звездочка в Японии, которая уже заявила о себе.

— Которая, собственно, Юдзу и обыграла.

— Да. Но сейчас пока это два гранда.

— Миша Коляда за медаль может зацепиться?

— Объективно это сложно, но я всегда за него очень болею. На Олимпиаде в Корее все неспортсмены на него накинулись, осуждали, а я ему говорил: "Все нормально, успокойся. Это классно, что ты сюда приехал, что ты на Олимпиаде! Я понимаю, что это соревнование, все на тебя делают ставки и твой груз ответственности, который тянет постоянно назад, — сбрось его. Ты никому ничего не должен". Ты приходишь — ты никому ничего не должен, правильно же? Когда ты в команде, ты ответственен за то, что ты сделаешь, да. Но нельзя вот так накидываться на спортсмена. Никто лучше этим не сделал.

Конечно, все в его силах. Он классно катается, у него хорошо работают руки, он пластичный, у него высоченный прыжок. Нервы, конечно, его подбивают, но недаром он работает с Профессором — Алексей Николаевич может очень хорошо ему помочь. Они очень мало еще работали.

— Пары.

— Пары — очень мне симпатичны китайцы, как бы я ни болел за наших. Это мое мнение, я не пытаюсь никого переубедить. Мне очень нравятся китайцы.

— Переход Тарасовой с Морозовым к Тутберидзе поможет им?

— Трудно сказать. Там не было опыта работы с парами. Я понимаю, что основной тренерский состав не сильно поменяется.

— Остается Максим Траньков, Зуев и Воронов не работают больше, получается, соответственно, тройка "Хрустального" плюс Максим.

— Интересно будет, конечно, посмотреть за тем, как у них получится. Переходы — это всегда сложно, все равно надо подстраиваться, адаптироваться. Получится у них быстро или нет, но я думаю, что (переход) что-то может дать. Это интересно будет посмотреть.

— Итак, Натан, китайцы. Дальше танцы.

— Нет, я просто говорю, что мне нравятся китайцы, но за первое место у нас могут бороться и Тарасова/Морозов, и Бойкова/Козловский, и Мишина/Галлямов, которые чемпионы мира, между прочим, которые неожиданно выстрелили.

— Ну и, наконец, женское одиночное.

— Самое неблагодарное в наше время — говорить о женском одиночном катании, я вообще перестал давать какие-то комментарии. У меня на все свой взгляд, я не иду на поводу у веяния, я что вижу, то и думаю. Просто не всегда говорю, не стану говорить.

Но у нас девчонки, конечно, вот так выстреливают, то одна, то другая. Лиза Туктамышева вернулась, молодчинка вообще, безумно за нее рад (улыбается). Очень хотелось бы, чтобы она поехала на Олимпиаду.

— Это вообще мечта, конечно, чтобы с третьего раза все-таки доехала.

— Да-да. Это же классно! Представляете, не получалось, просто полный провал — и возвращение. А еще если получается захватить медаль, то это так ценно! Многие, кто становились чемпионами мира, Европы, и на этом заканчивалась их дорога, даже не могут представить, насколько ценно, когда доказывать, доказывать… Мне безумно нравится спорт именно вот этого плана, когда человек доказывает, преодолевает. Что-то не получилось, падение — и снова взлет. Вот это настоящий спорт, вот это мне безумно нравится, когда ты доказываешь.

— Кто выиграет золото в Пекине?

— Точно наши, сто процентов. Не беру на себя ответственность (смеется). Я могу подчеркнуть только: мне очень нравится катание Косторной, мне очень нравятся прыжки Трусовой, мне очень нравится характер Лизы Туктамышевой, нежность такая, легкость Щербаковой, ну и, конечно, Камила Валиева, которую нельзя сбрасывать со счетов. Да никого нельзя сбрасывать со счетов, в наше время выстрелить может любая девчонка, за этим очень интересно наблюдать.

— Вы сейчас назвали пятерых, но мест-то у нас в команде всего три.

— Я понимаю, но я не могу назвать, кто сможет, у кого получится. Это очень сложно, это не предугадать. Я лишь могу назвать качества спортсменок на данный момент, которые выделяются, на мой взгляд.

Ранний брак, ребенок, развод

— Почему, когда мама и папа фигуристы, ребенок не пошел в фигурное катание?

— Тут тот же лед (улыбается).

— Но здесь бы вы смогли и с одной и с другой стороны подсказать что-то.

— Подсказать — да, но не всегда хорошо отдавать своего ребенка в тот спорт, где ты уже варишься. Для меня на тот момент было очень интересно попробовать хоккей, потому что я могу дать скольжение, подсказать в этом направлении что-то, а научить владению шайбой — это уже дело тренера, и мы на это смотрим очень внимательно.

— Но там же коньки совершенно разные. Хоккеисту встать на коньки фигуриста — это катастрофа.

— Да, сразу зубцы — и на голову (улыбается). Да, совершенно разные коньки, но тем не менее даже в НХЛ фигуристы приходят помогать со скольжением хоккеистам, очень много подсказывают моментов. Я сейчас смотрел, наблюдал за тренировкой Сашки, и я вижу, насколько у него мягкие ноги, мягкие колени, как я называю. Как в фигурном катании — такие амортизирующие, как у кошки. Это здорово. Он так низко катится — помимо того, что это красиво, это еще дает дополнительную маневренность и превосходство над соперником.

Многие скажут: "Ну конечно, это же твой сын, можешь говорить все что угодно" — но нет, я объективно вижу. У меня мама такая же, как и я, она мне говорила: "Дим, плохо". Или: "Дим, ну хорошо, неплохо, нормально". То есть она всегда смотрит на эти вещи не через розовые очки, а объективно. Нельзя давать надежду своему ребенку и говорить ему, что он самый лучший во всем. Надо говорить правду. Можно просто мягче это все объяснять, но зато появляется характер уже с ранних лет, что где-то что-то может быть не так, что-то может не получиться, что-то надо сделать для этого.

— Часто Сашу видите?

— Насколько это возможно, конечно, я стараюсь. Живем мы очень далеко друг от друга, километров 50, по пробкам это часа два-три, но стараемся. Хожу на тренировки, свое свободное время стараюсь проводить (с ним).

— Столь ранний брак, в 17 лет, — это как можно объяснить?

— Никак. Я не могу это объяснить (улыбается).

— Вам было 17, Кате — 16, да?

— Это было 17-18 лет. Я не могу это объяснить, я не знаю. Сначала я не понимал, что это такое, потом думаю: нет, здорово жить вместе, интересно, какой-то новый опыт. Но мы, конечно, все равно то время воспринимаем на какую-то долю процентов как игру, что ли. Конечно, есть отношения, есть чувства, но во взрослом возрасте ты уже совершенно по-другому смотришь на это.

Ты видишь, что какие-то нюансы, которые могут возникнуть, их нужно проверить. На это нужно время. Нужно понять, что ты действительно человека любишь — не просто так, не за что-то, а потому что вот так. Потому что ты с этим человеком можешь быть самим собой, что этот человек рядом с тобой счастлив, и тогда появляется вот эта гармония. Тогда мы этого не понимали, у нас было — влюбился и понеслась, мы так счастливы, нам так хорошо вместе!

— А когда Саша появился, появилась дополнительная ответственность?

— Я был счастлив! Я сам-то ребенок, и у меня появился ребенок — я безумно был счастлив. Мне безумно нравилось и памперсы менять, и все вот это. И пахнет он так вкусно, и такие у него ручки мягенькие, ножки такие маленькие (улыбается).

Знаете, я в тот момент еще на сколько-то лет повзрослел. Потому что ответственность, конечно: ты приходишь с тренировки, ты должен как-то помочь своей жене, должен часть каких-то бытовых моментов принять на себя.

— В какой момент поняли, что брак не спасти?

— Когда начали взрослеть. Когда начал появляться характер что у меня, что у Кати, мы поняли, что рано женились. Но знаете, самое главное, что у нас остались очень хорошие отношения. Это самое главное для Саши прежде всего. У меня даже очень хорошие отношения с ее родителями, мы все прекрасно все понимаем. У нее сейчас своя семья, у нее второй ребенок родился, они счастливы, все прекрасно. Нет такого, что жизнь разрушена.

— То есть просто полезный опыт?

— По-дурацки так сказать, если честно, потому что опыта надо набираться в жизни, а не на женитьбах (улыбается). Женитьба — да, опыт, конечно, в определенной степени, но не хотелось бы, чтобы, допустим, мои дети приобретали горький опыт на такого рода ситуациях. Поэтому я считаю, что у меня достаточно было опыта для того, чтобы сейчас уже понимать, что рядом со мной тот человек, с которым я хочу жить, радоваться, радовать.

О романе с Анной Сидоровой

— Как познакомились с Аней?

— Мы очень давно были знакомы, еще с фигурного катания. Мы катались в свое время на стадионе юных пионеров, где катались Ира Слуцкая, Илья Кулик — очень много спортсменов оттуда. И уже когда Аня закончила с фигурным катанием, потом она пошла в керлинг, через какое-то время мы встретились на

Это все главные новости российского и мирового фигурного катания за 11 мая.