Про ЭПО Почему российских спортсменов стали ловить на одном и том же виде допинга

Одной из главных примет завершающегося зимнего предолимпийского сезона стали, безусловно, допинговые скандалы с участием российских спортсменов. Причем нельзя не отметить такую закономерность: все самые громкие случаи связаны с одним и тем же запрещенным препаратом — эритропоэтином (или ЭПО). «Новые Известия» попробовали разобраться, почему именно этот вид допинга так «популярен» у наших атлетов, почему за десять месяцев до начала Олимпиады в Ванкувере он создал нам кучу проблем и существенно дискредитировал российский спорт в глазах мировой общественности.

Накануне последней Олимпиады в Пекине глава Российского антидопингового агентства РусАДА Александр Деревоедов, отвечая на вопрос, какие препараты отечественная лаборатория ловит чаще всего, назвал прежде всего мочегонные средства, стероиды и марихуану, увлечение которой в последнее время стало настоящим бичом во многих видах спорта по всему миру. Но все самые громкие скандалы нынешней зимы вывели в свет куда более загадочную для обывателя аббревиатуру ЭПО. Следы именно этого вещества обнаружили в анализах трех лидеров сборной страны по биатлону Альбины Ахатовой, Екатерины Юрьевой и Дмитрия Ярошенко. А чуть позже и еще у целого ряда довольно известных спортсменов — биатлонистов Андрея Прокунина и Вероники Тимофеевой, неоднократного призера этапов Кубка мира по лыжным гонкам Натальи Матвеевой, а также легкоатлетов Владимира Ежова и Елены Каналес.

К слову, еще перед зимней Олимпиадой 2006 года в Турине тогдашний руководитель Антидопинговой службы Росспорта Николай Дурманов говорил об ЭПО как о сущем кошмаре мирового спорта. По его словам, из-за того что препарат долгие годы был неуловим, он, по сути, «определял дизайн спортивных пьедесталов»: кто наверху, кто чуть ниже, а кто не попал в число призеров. Особенно это касалось таких видов спорта, как велосипед, лыжные гонки, многие говорили о футболе… Но даже сегодня, когда препарат уже научились ловить, специалисты в области фармакологии по-прежнему подчеркивают, что в списке запрещенных веществ Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) ЭПО стоит особняком.

В организме каждого человека есть этот самый эритропоэтин — гормон, который восполняет недостаток кровяных телец. Если человек забирается в горы, то там у него начинается горная болезнь — не хватает кислорода. В этот момент в качестве ответной реакции начинает вырабатываться ЭПО. Если же уколоть ЭПО внизу, на обычной высоте, то организм ответит так, как если бы человек находился в горах. Количество гемоглобина в крови резко возрастет уже через несколько часов, следовательно, кровь лучше насытится кислородом, лучше начнут работать мышцы, повысится выносливость… Изобретен этот препарат был в США в 1983 году для лечения почечных больных и является практически точной копией природного гормона, что, собственно, делало и продолжает делать его трудно уловимым. В спорт ЭПО попал спустя два года после изобретения лекарства. Причем при разумном применении он практически безвреден для организма. Как рассказал «НИ» один из авторитетных специалистов в области спортивной медицины, если слово «гуманный» применимо по отношению к допингу, то, в отличие от тех же анаболических стероидов, ЭПО можно назвать допингом гуманным. Опасность же заключается в том, что в больших дозах и при сильном обезвоживании организма (представьте, сколько теряет влаги велосипедист во время гонки в горах) он несет реальную угрозу здоровью, а иногда и жизни из-за повышения вязкости крови и возможности тромбоза, особенно у тех, чей организм склонен к этому от природы. Бывший руководитель российской антидопинговой лаборатории Виталий Семенов как-то рассказывал, что лично ему не были известны случаи летального исхода среди спортсменов после применения ЭПО, но в свое время пришлось наблюдать трех велогонщиков, которые выступали за профессиональные итальянские клубы. Один из них при весе в 80 кг после приема пяти циклов ЭПО в течение года похудел вдвое, и у него появились большие проблемы со здоровьем.

Мало кто знает, что в международном олимпийском движении впервые забили тревогу по поводу ЭПО еще в 1988 году во время Олимпиады в Калгари. Однако в программу по его «разработке» необходимо было вложить солидную сумму — 400 млн. долларов, а Хуан Антонио Самаранч, тогдашний президент МОК, на такие траты пойти не мог. Сказать «спасибо» за обнаружение ЭПО следует двум французским специалистам из лаборатории в Шатено-Малабри, которые в 2001 году научились отличать искусственный ЭПО от натурального. И результат не замедлил сказаться. Несмотря на то, что первооткрывателями чудо-допинга считались велосипедисты, первый громкий скандал с ЭПО грянул на чемпионате мира-2001 по лыжным гонкам, когда следы препарата были найдены сразу у шести спортсменов финской сборной. Год спустя на Олимпиаде-2002 в Солт-Лейк-Сити на нем попались российские лыжницы Лариса Лазутина и Ольга Данилова, а также испанский гонщик Йохан Мюлегг. Два года назад обвинение в использовании препарата было предъявлено талантливому российскому лыжнику Сергею Ширяеву, у которого нынешней зимой как раз закончился срок двухлетней дисквалификации. А прошлым летом, напомним, громкий скандал потряс и святую святых велосипедного спорта — «Тур де Франс».

В настоящее время существует несколько видов ЭПО и его производных. Например, американского производства — дарбопоэтин, из-за которого пострадали Лазутина и Данилова, или швейцарский препарат SERA, обнаруженный на «Тур де Франс»… Помимо американского и европейского аналогов три вида ЭПО производятся в Китае, два — у нас. Версии о том, что какой-то из них выявляется лучше, а какой-то хуже, как подтвердил «НИ» один из сотрудников российского антидопингового центра, не соответствуют действительности. Хотя по мере появления очередной новинки на рынке ходили разговоры о его неуловимости. Все виды ЭПО примерно одинаковы по эффективности, и все обнаруживаются. А вот различаются по структуре, времени действия в организме и цене. Российский ЭПО, к примеру, обойдется дешевле, но делать выводы о том, что именно по этой причине прокололись те, кто вводил вещество нашим биатлонистам (в анализах Ахатовой, Юрьевой и Ярошенко, по некоторым данным, был обнаружен препарат кустарного российского производства), не стоит. Сегодня отечественный препарат преподносится как синоним плохой работы доморощенных фармакологов, но если он произведен нормальным, не кустарным способом, существенной разницы по сравнению со своими собратьями в плане эффективности, да и быстроте (или наоборот) обнаружения не будет иметь никакой. Есть долгоиграющие ЭПО, есть те, которые действуют непродолжительное время. Фармакологи утверждают, что если сделать инъекцию один раз, но более мощную, то шансы на то, что препарат поймают, значительно возрастают. Так что те, кто пытается замести следы, предпочитают колоться чаще, но меньше.

Столь популярное использование ЭПО в спорте объясняется еще и тем, что искусственный эритропоэтин быстро распадается. Его можно обнаружить в организме спортсмена в течение двух-трех дней, максимум четырех, но это уже считается исключением. К слову, довелось услышать и версию о том, что именно по этой причине выпустили на международные старты Матвееву, которая, как теперь выясняется, не прошла уже внутрироссийский контроль. Понадеялись на авось, но не пронесло. Чисто с медицинской точки зрения можно ответить и на один из самых популярных сегодня вопросов о допинге: почему одни попадаются, а другие — нет? У разных людей и период выведения этого препарата разный, а есть и такие, у кого присутствие в организме ЭПО выявить и доказать на 100% вообще невозможно. Вот почему, как правило, проба на эритропоэтин отправляется на анализ лишь тогда, когда есть серьезные основания заподозрить спортсмена в употреблении этого препарата. Изменения в крови, например. Именно по этой причине на спортсменов заводится специальное досье, куда заносятся все параметры крови — если даже ЭПО уйдет из организма через двое суток, влияние на кровь остается заметным неделями, что и дает повод лаборатории заподозрить неладное. Хотя, как отметил в разговоре с «НИ» авторитетный источник, иногда наличие желания или, наоборот, нежелания поймать кого-то конкретно у представителей антидопинговых служб тоже нельзя отрицать. Исследование на ЭПО, к слову, очень дорогое, требует продолжительного времени, а иногда, чтобы быть полностью уверенным, и помощи коллег из других лабораторий.

Из того списка, что находится сегодня в перечне ВАДА, московская антидопинговая лаборатория определяет все, в том числе и ЭПО. Правда, только два последних месяца в ФГУП «Антидопинговый центр» тестирование на ЭПО проводится на регулярной основе. За это время выявлены четыре положительные пробы. Но если разобраться на примере той же Матвеевой, порой и внутренний контроль ни спортсменов, ни тренеров, ни руководителей федераций не останавливает. Допинг, если говорить откровенно, сегодня все равно остается неотъемлемой частью спортивного мира. На него есть спрос. Опасность в том, что специфика нелегального спортивного рынка такова, что там не нужно ждать сертификатов и одобрения Минздрава России. Экспериментальные препараты запросто могут проникнуть в спорт, и подтверждение тому — дарбопоэтин, который в спорте стал применяться раньше, чем в медицине. То же самое может случиться и с генным допингом — новой головной болью большого спорта. Кстати, Дурманов не раз говорил о том, что наладить его производство по силам даже небольшой хорошо оснащенной лаборатории. При этом пугать спортсменов бесполезно — они ничего не боятся. Это профессия отчаянных людей. Они привыкли жить в зоне риска.

Выход, считают специалисты, один — предлагать альтернативу допингу. Самое обидное, что даже сейчас в России, где уровень спортивной медицины остается слабым прежде всего не из-за отсутствия хороших врачей, а из-за того, что после развала СССР новая система медицинского контроля и обеспечения спортсменов так и не выстроена, программы альтернативного, бездопингового достижения результата существуют. Это, например, ряд физических, химических и фармакологических методов в любом сочетании с использованием разрешенных препаратов, которые пришли из закрытых прежде областей — экстремальной деятельности, военной подготовки и космоса. Вот только на них почему-то не обращают должного внимания. Хотя одна из причин лежит на поверхности. Эти методы более дорогие, и на них сильно не заработаешь. Правда, уже находятся и такие, кто не боится «рисковать». Скажем, есть несколько успешных примеров действия таких программ в сборной страны по плаванию. Но в рамках большого российского спорта это капля в море. О том, чтобы такая подготовка стала нормой, должны думать те, кто сегодня взялся реформировать российский спорт.

Статья от 21 апреля 2009 года, но актуальность не потеряла.

Источник: newizv.ru