Новости фигурного катания за 30 апреля

"Лучше Тутберидзе никого нет": Лайшев отреагировал на слова Арутюняна

Генеральный директор центра спорта и образования "Самбо-70" Ренат Лайшев отреагировал на слова известного тренера Рафаэля Арутюняна в адрес Этери Тутберидзе.

Ранее Арутюнян в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff заявил, что считает Тутберидзе хорошим тренером, но чтобы достичь уровня Алексея Мишина и Тамары Москвиной, ей еще нужно время.

"Мне нечего ему сказать. Мы считаем, что Тутберидзе самый лучший тренер в мире! Лучше нее никого нет. Она работает у нас. Я уважаю и Москвину, и Мишина. За них говорят их результаты. Но для меня Тутберидзе стоит выше, потому что она свой тренер. Я верю, что мои тренеры самые лучшие!" — цитирует Лайшева "Спорт-Экспресс".

Тутберидзе воспитала олимпийских чемпионок Юлию Липницкую, Алину Загитову, а также двукратную чемпионку мира Евгению Медведеву. В настоящий момент под ее руководством занимаются чемпионка мира-2021 Анна Щербакова, чемпионка Европы-2020 Алена Косторная, чемпионка мира среди юниоров Камила Валиева и многие другие.

Этери Тутберидзе заслужила право на эксперимент

Самой обсуждаемой новостью в мире фигурного катания стал переход спортивной пары Евгения Тарасова/Владимир Морозов в группу Этери Тутберидзе, которая тренировала только одиночников. Переход оформлен официально, и многочисленные эксперты приступили к обсуждению перспектив сотрудничества самого титулованного на сегодняшний день российского тренера и ее команды с фигуристами, чей потенциал так и не раскрылся до конца в последние годы.

На Олимпиаде в Пхенчхане Тарасова и Морозов после серебра в командном турнире не сумели подняться на пьедестал в индивидуальных соревнованиях. "Под Кристину Агилеру медали на Олимпиаде не завоевывают", — прокомментировал тогда корреспонденту РИА Новости выступление лидеров российской сборной среди спортивных пар олимпийский чемпион 1984 года и тренер олимпийских чемпионов 2006 года Олег Васильев.

Не смогли двукратные чемпионы Европы и трехкратные призеры чемпионатов мира застолбить за собой лидерские позиции в российской сборной. После ЧМ-2019 они завершили сотрудничество с тренером Ниной Мозер, которая привела пару к самым значимым успехам в карьере.

"В Саитаме мы откровенно поговорили с Евгенией и Владимиром, — рассказала РИА Новости Мозер. — В совместной работе достигли какого-то потолка, и, чтобы сделать следующий шаг, ребятам нужно было меняться кардинально. У меня в то время не было планов продолжать их тренировать".

Пробовал это сделать двукратный олимпийский чемпион Максим Траньков, к которому обратились сами фигуристы. Пробовала Марина Зуева, тренировки у которой в США оплачивала Федерация фигурного катания на коньках России. В последний сезон из-за коронавирусных реалий Зуева из Америки консультировала дистанционно, не имея такого опыта, который был у Рафаэля Арутюняна в работе с Натаном Ченом, а в Москве практическую работу осуществляли Траньков и ассистировавший ему Сергей Воронов.

Выйти на кардинально новый уровень у Тарасовой и Морозова не получилось. Хотя они и выиграли чемпионат России, но на главном старте сезона в Стокгольме оказались ниже двух пар Тамары Москвиной и за чертой призеров.

Решение о переходе в группу Тутберидзе для Евгении и Владимира не было спонтанным. Фигуристы и тренер присмотрелись друг к другу, пока Тарасова и Морозов вместе с одиночниками выступали в шоу. Они и форму поддерживали в это время, тренируясь в "Самбо-70".

Как подчеркнула в беседе с РИА Новости Мозер, в первый сезон после перехода к другому тренеру фигуристы испытывают позитивные эмоции, которые позволяют добиваться результата. "Мотивирует и желание показать себя, — отметила тренер, которая привела к победе в Сочи Татьяну Волосожар и Максима Транькова. — Верю, что у Тарасовой и Морозова так и будет. То, что они решили сменить тренера в предолимпийский сезон, правильно".

Скептики, предрекающие провал эксперимента Тутберидзе, рискнувшей взять к себе спортивную пару, ссылаются на отсутствие у нее специфического опыта. И как-то забывают историю. Имя великого тренера Станислава Жука чаще ассоциируется с успехами спортивных пар. До сих пор видео, на котором под музыку из "Кавказской пленницы" сразу три пары демонстрируют сложнейшие, по тем временам, элементы, собирает огромное количество просмотров. Только в ЦСКА у Жука тренировались и лучшие советские одиночники: Сергей Четверухин и Александр Фадеев, Елена Водорезова и Анна Кондрашова.

Имя Виктора Кудрявцева, напротив, ассоциируется с успехами одиночников, но он готовил к Олимпиаде-1972 спортивную пару Людмила Смирнова/Андрей Сурайкин, завоевавшую серебро в Саппоро. Успешно работал и с одиночниками, и со спортивными парами Игорь Москвин. Уже в XXI веке столь же многогранны были Татьяна Тарасова и Николай Морозов. Бывают, конечно, узкие специалисты. В Санкт-Петербурге выступавшие вместе Тамара Москвина и Алексей Мишин поделили сферы влияния. Только не стоит говорить о том, что есть тренеры одиночников и тренеры парников. Даже тренеры танцоров могут подготовить чемпионов в смежных дисциплинах.

На чемпионате Европы-2014 в Будапеште журналисты еще могли запросто подойти к Тутберидзе и взять у нее интервью.

"До того, как уехать на заработки в США, успела отучиться два с половиной года в академии физической культуры и спорта, — рассказала тогда Тутберидзе. — Когда вернулась в Москву, параллельно с тренерской работой завершила учебу на заочном отделении. Кроме того, окончила Московский институт современного искусства, получив диплом тренера-балетмейстера. Оба вуза дали знания, необходимые для успешной работы. Прыжкам в три оборота (о четверных тогда речь еще не шла) невозможно научить без знаний в области биомеханики, а без хореографического образования сложнее объяснить фигуристам суть воплощаемых на льду образов".

В главном работа с одиночниками и парниками не имеет принципиальных различий. Хотя сложно согласиться с прозвучавшим из уст Этери Георгиевны утверждением о том, что у парников не все в порядке с техникой прыжка, а их программы несколько архаичны.

"Не стоило говорить так категорично, — считает Мозер. — Все-таки российские фигуристы на чемпионате мира в Стокгольме завоевали золото и бронзу. Если бы вообще не было результата, это одна история. Когда есть медали и есть тренеры, которые знают, как готовить фигуристов, их завоевывающих, совсем другая".

Хотя будет чрезвычайно интересно увидеть прыжки Тарасовой и Морозова в стиле Щербаковой, а также программы, поставленные Даниилом Глейхенгаузом. К шлифовке специфических парных элементов в Tutberidze Team планируют привлечь того же Транькова. Согласитесь, эксперимент обещает быть интересным. Нет гарантий, что он принесет олимпийские медали Пекина, но право на него команда Тутберидзе, безусловно, заслужила.

И не стоит заранее предрекать провал. До сих пор Этери Георгиевне удавалось все. А у Тарасовой и Морозова, по большому счету, и выбора не было. В группу Москвиной их бы точно не взяли.

Тутберидзе скоро займется танцами на льду, уверен Доброскоков

Заслуженный тренер России Этери Тутберидзе после внедрения в парное катание наверняка займется и танцами на льду, заявил РИА Новости Сергей Доброскоков, тренер бронзовых призеров чемпионата Европы 2020 года в парном катании Дарьи Павлюченко и Дениса Ходыкина.

Тутберидзе, известная тренерскими успехами в женском одиночном катании, изъявила намерение заняться работой со спортивными парами, в группу к специалисту перешли действующие чемпионы России Евгения Тарасова/Владимир Морозов со своим тренером Максимом Траньковым.

"Если Этери, как человек творческий, хочет создать что-то интересное в другом виде, то парное катание очень благодатная почва. Этери поможет Тарасовой/Морозову с прыжками, постановками, но, естественно, она не будет учить поддержкам, подкруткам и выбросам. Но свое направление дать она прекрасно может. Я приветствую это ее решение, потому что она человек ищущий. В конце концов, я думаю, что она и танцы под свое крыло возьмет. И будет у нее школа с одиночным катанием, парным и танцами. Полагаю, что этим все и закончится. И это не за горами", — сказал Доброскоков.

Специалист считает, что Тутберидзе способна креативно повлиять на развитие парного катания. "В одиночном катании вовсю прыгают четверные, а в парном, как правило, тройные сальхов и тулуп. Этери владеет этим материалом, у нее все девочки и мальчики исполняют сложные прыжки. Я думаю, ей хочется сделать пару со всеми тройными прыжками и каскадами 3-3, — подчеркнул тренер. — Возможно, и четверной выброс освоить. Конечно, в парном катании тренеры сейчас не решаются делать четверные подкрутки и выбросы из-за корректировки правил, но при этом это же спорт".

"Я слышал ее мнение по парному катанию и, в принципе, с ней согласен, что постановки многих пар не соответствуют духу времени. XXI век, все поменялось, надо ставить более современные программы. Хочется новых хореографических решений. Я думаю, помимо технического усложнения, Этери намерена создавать более интересные постановки для пар. Парное катание самый гармоничный вид. Можно и акробатику, и прыжки, и хореографию, и танцы соединить в интересную композицию", — добавил Доброскоков.

Фигуристка Павлюченко вылечилась от мононуклеоза и тренируется

Двукратный призер чемпионатов России, бронзовый призер чемпионата Европы 2020 года в парном катании Дарья Павлюченко, выступающая в дуэте с Денисом Ходыкиным, вылечилась от мононуклеоза и приступила к тренировкам в щадящем режиме, сообщил РИА Новости тренер фигуристов Сергей Доброскоков. В конце марта Доброскоков рассказал РИА Новости, что партнерша заболела мононуклеозом. "Даша выздоровела. Анализы показали отрицательные тесты на мононуклеоз. Врачи даже разрешили ей тренироваться в щадящем режиме по полчаса, так что она приступила к тренировкам. В основном, скользит, джаз-класс, чуть-чуть акробатики", — сказал Доброскоков. "Денис (Ходыкин) еще отдыхает, а после майских праздников они приступят к совместным тренировкам", — добавил специалист. В сезоне-2020/21 Павлюченко/Ходыкин заняли третье место на чемпионате России, однако в Финале Кубка России стали вторыми, уступив Анастасии Мишиной и Александру Галлямову и не попав на чемпионат мира.

Илья Авербух и Елизавета Арзамасова ждут ребенка

Призер Олимпийских игр, хореограф и продюсер Илья Авербух и актриса Елизавета Арзамасова ждут пополнения в семье. Об этом пара сама сообщила в Instagram. "Делимся нашей радостью сами, пока нас в этой радости не стали "разоблачать" бдительные наблюдатели. Всем хорошего дня, берегите друг друга!", — написали они в своих аккаунтах. О романе Авербуха и Арзамасовой стало известно летом, а в конце декабря серебряный призер Олимпийских игр 2002 года в танцах на льду и звезда сериала "Папины дочки" стали мужем и женой.

Арутюнян: чтобы стать Мишиным или Москвиной, Тутберидзе еще нужно время

Легендарный отечественный тренер Рафаэль Арутюнян в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff рассказал о том, что отец Александры Трусовой обращался к нему с просьбой о сотрудничестве, как он вернул деньги за тренировки Нэйтену Чену, вспомнил однодневных чемпионок и признался, что хотел бы поработать с российскими фигуристами. Бонусом — признание о хобби и впервые рассказы о детях и службе в Азербайджане.

— Рафаэль Владимирович, вам по-прежнему звонят как "911", когда нужна помощь?

— Да. Буквально я разговаривал с Питером, и мне позвонили по поводу одного спортсмена, я сразу сказал так: "Ребята, мне не нужны какие-то деньги" — разговор сразу идет о каких-то там деньгах. У меня нет проблемы денежной уже, слава богу, а вот долгосрочный проект — это интересно.

— А звонок Жени Плющенко был из категории "911"?

— Нет-нет. С Плющенко как раз совсем другое дело. Я получил гражданство год или два назад, до этого я был гражданином России, приезжал в Москву, и было, честно говоря, очень обидно, что я приезжал — я 18 лет проработал в Москве — и меня никто на каток не приглашал.

— Ни разу?

— Ни разу.

— Даже Татьяна Анатольевна не звала?

— Когда Татьяна Анатольевна, это я попросился, потому что там был такой период, я приехал на российский турнир, а Натан должен был поехать во Францию, и я напросился. Татьяна Анатольевна и Елена Буянова просто сказали: "Раф, да нет проблем, приходи, покатайся". Я говорю о другом: ведь есть какие-то тренеры, какие-то люди, они знают, кто я такой, — я по-русски умею разговаривать, даже будучи армянином, — и никто не сказал: "Раф, зайди, посмотри, что я делаю. Может, посмотришь, поучишься, может, мы посмотрим". Было, конечно, неприятно, честно.

Нельзя говорить, что я армянский тренер, русский тренер. Какой я русский тренер или армянский? У меня кого только не было — и японцы, и канадцы.

О сотрудничестве с Трусовой

— Что дадите Саше Трусовой?

Женя меня пригласил просто на каток. Это надо видеть. Я много катков видел — это, на мой взгляд, один из лучших тренировочных катков, которые я видел. У Мишель Кван неплохой каток, я работал там, и вот у Жени сейчас хороший каток. Видно, что они, профессионально зная, что они делают, для чего он нужен, делают катки, которые приспособлены для того чтобы готовить фигуристов высокого класса. Вот у него такой каток.

Я, в общем-то, был приглашен ни к какой не к Саше Трусовой, а Женя меня пригласил на каток. Я пришел на каток, посмотрел все, что он там делает, мы беседовали по поводу всего, а вот у Саши Трусовой… Я думаю, что проект, если мы с Женей как-то найдем, как это все осуществить, то я бы с удовольствием приезжал к нему на каток, а он — ко мне. У меня огромный каток. Вы, вообще, знаете, какой у меня каток?

— Конечно!

— У меня там Great Park Ice, и владелец там достаточно известный меценат, он помогает спорту. "Анахайм Дакс" — его команда. Я думаю, что если Женя туда приедет, это будет событие. Понимаете, да? То есть Женя туда приедет, я сюда приеду — а уж как мы сможем это все сделать, чтобы еще и помочь Саше.. Пока все в таком виде, что мы пока пытаемся найти, как это все организовать. Почему? Да потому, что Натан сегодня закончил соревнования, только вот откатался, были там какие-то штуки, но он выиграл — может, мальчик научен — и мне надо с ним разговаривать, если я буду уезжать, сюда приезжать.

Поэтому я ничего не озвучиваю по поводу моих приездов или отъездов, пока все в проекте. Когда будет ясность, я, честно говорю, не опоздаю больше никогда (улыбается). Потому что я не только время спрошу, я еще спрошу день и так далее.

— Разговоры о том, что летом папа Саши Трусовой вам звонил и до перехода в "Ангелы Плющенко"...

— Да, были разговоры, были. Вы хотите, чтобы я это прокомментировал?

— Почему не получилось?

— Нет, все прекрасно могло бы получиться. Все должны понимать одно, что все российские спортсмены — это продукт каких-то людей, клубов: допустим, питерского какого-нибудь клуба или другого.

— ЦСКА, "Хрустальный".

— И так далее. Ну вы это понимаете. Мало того, в них вкладывает деньги федерация.

— Конечно. В России это бюджетное финансирование.

— Только тренеры, которые на Западе, не очень это понимают (улыбается). Девочка какая-нибудь пришла известная и говорит: "Я хочу у тебя тренироваться". Он говорит: "Давай", и она туда приходит. А как "давай"? А все остальные люди, которые там вокруг бегали и все делали, они как же? Понимаете суть? Я не хочу озвучивать фамилии и так далее.

Я сразу сказал, что если мне позвонит клуб, где ты была, если мне скажут — я знаю всех представителей федерации — если они придут и скажут... Не надо меня просить, но хотя бы сказать: "Раф, вот мы хотели бы".

— То есть, условно, Этери Георгиевна и, предположим, Коган должны были позвонить и сказать?

— Ну как, они не должны были, но если бы они позвонили, сказали бы, то тогда я готов это обсуждать. И сказал бы: "Сейчас не могу, времени нет". Или "Давайте подумаем", "давайте планировать". А я даже не стал обсуждать — и не буду никогда.

Когда ко мне кто-то просится, я стараюсь брать как можно меньше. Я никогда не был хапугой. Это очень сложно — работать со взрослыми спортсменами, и это известно всем. Я это делаю, раньше это любил, сейчас — не очень, потому что трат энергии слишком много, а отдача…

— Отдача — когда Риппон в 27 лет выходит и прыгает четверной.

— Даже не в этом дело. Когда Риппон выходит, а потом становится звездой и начинает зарабатывать деньги — ведь он сейчас зарабатывает, наверное, больше, чем вы.

— Это неудивительно.

— Он стал звездой, телезвездой. Я ему это и пообещал — он катался, пришел ко мне и говорит: "Я хочу кататься у вас". Я говорю: "А зачем?" Он отвечает: "Мне нравится кататься". Я говорю: "Тогда иди на public session, раз нравится, и катайся. Чего ты ко мне пришел?"

У меня такая есть фишка, я говорю: "Ты ж не тюлень, не белый медведь, чтоб на льду находиться. Кататься, конечно, надо любить, это факт, но тебе здесь проводить время ни к чему. Вон там есть пляжи хорошие, иди туда. А вот если ты катаешься и любишь кататься, то тогда надо делать это для того, чтобы потом стать звездой. Но это, извини меня, не просто так, что я люблю покататься". И вот мы так, и у меня все ребята, которые ко мне пришли — та же Эшли Вагнер, — стала зарабатывать больше денег, тот же Адам, Натан.

О Натане Чене

— Ну Натан — это вообще практически ваш ребенок.

— Натан, когда начал ко мне ездить десять лет назад, он начал ко мне ездить раза два в год, потому что он жил в Юте, это где мормоны живут.

— Где Солт-Лейк-Сити, где Олимпийские игры были.

— Солт-Лейк-Сити, да. Вот он приезжал два раза в год в лучшем случае, в первый год-полтора раза три приехал. Он приезжал за каким-то прыжком: "Мне надо такой-то тройной". Он был маленький, ему было девять-десять лет. Мама его везла на машине — там 36 часов, кажется, ехать.

И вот он приехал, неделю покатался — я точно помню сумму, в неделю это выходило где-то 400 баксов за работу по часу в день. Это много денег в моем понимании. Вот он мне 400 долларов дал, что-то сделал, мама все записала, уехали. Через три-пять месяцев приезжают опять — за другим прыжком. Смотрю, все, что я говорил, сделано. Опять мне денег, опять неделю, опять прыжок, опять хорошо, мама все записала — уехали.

В третий раз, когда они приезжали, мне один тренер подходит и говорит: "Вы видели, где они живут?" Я говорю: "Нет". Ну не сказать, что они спали в машине, но близко к этому. То есть люди были так заточены на результат: во-первых, они все выполняли, и вот эти деньги привозили и давали мне за работу, а сами ехали, чтобы на билет не тратиться. Они ехали, потому что билет стоил дороже, чем езда.

— Можно я тогда вспомню вашу цитату? Я ее специально выписал: "В мужском одиночном катании в мире три явные перспективы на ближайшие годы: Ханю, Сема Уно и Цзинь Боян. Не вижу инструментов борьбы с ними". Это пять лет назад вы сказали, не включив в эту тройку Натана.

— Отвечу вам на этот вопрос. Как-то раз один из менеджеров подошел ко мне и говорит: "Ты знаешь, Раф, ты классный, конечно. Я пытаюсь, чтобы Юдзуру Ханю к тебе пришел". Я говорю: "Он мне не нужен, у меня вот растет". Тогда Юдзу катался по взрослым, а Натан — по юниорам, и они оба попали на финал Гран-при — Юдзу выиграл взрослый финал, а Натан выиграл в юниорах. Когда Натан прокатался, я сижу такой — ну прокатался и прокатался, нормально. Мне эти американские друзья все: "Мы тебя снимаем, обними его, улыбнись!" Я так сижу: а чего улыбаться? Ну катался и катался. Выхожу, они: "Ты чего, он у тебя выиграл финал Гран-при!" Я говорю: "А чего улыбаться? Плохо катается".

На следующий день Юдзу катается как бог, и сидят все, я сижу с ними вместе — мы не ходим же туда смотреть, мы сидим телевизор смотрим. И все сидят — он катается, и я улыбаюсь. Мне нравится, я кайфую от того, как он катается. А они все сели вот так, у них челюсть отвисла, и сидят. Я им говорю: "Чего вы не улыбаетесь? Улыбайтесь, вот сейчас надо улыбаться. А вот тогда не надо было улыбаться".

То есть вопрос в том, что я никогда не забегаю вперед. Вот сделай, а потом тогда даже говорить не надо. Зачем говорить?

— У вас сейчас с Натаном доверительные отношения? Насколько я понимаю, он, по сути, отпустил вас в отпуск и вы не полетели на командный чемпионат мира.

— Да-да, я отпуск просил. Я говорю: “Ты меня отпускаешь? Я не хочу, я устал”. Дело в том, что он же два года учился в Йельском университете, и приехал в апреле, мы позанимались. Я считаю, что он сделал суперработу — ну, вместе мы это делали — с апреля где-то до октября. Потом начались турниры, а основная работа была выполнена за шесть месяцев.

Вот эти два года, которые он там учился, при том при всем, что мы, конечно, пытались все это держать в каком-то виде, конечно, это сложно. Профессоров в Йельском университете вообще не интересует, какой же хороший Натан Чен, и это правильно: они в своем деле профессора, мы в своем. Он учился по полной программе, и только за счет того, что я с ним работаю уже много лет и мы знали, что мы делаем и для чего, он продержался. Но он сам это говорил — если вы смотрели какие-то его комментарии, он говорил, что он не прибавлял, а выживал. Вот нам в этом году пришлось это все наверстывать, и вот от этой произвольной программы я получил удовольствие.

— Улыбались?

— Да, да! Ходил и говорил, что вот это то, что я хотел. Ну он, правда, не ошибся ни в чем, он хорошо выезжал, он красиво катался, ни одной ошибки практически. Не ошибки даже — помарки не было. Это сейчас были помарки, я и уехал, я знал, что надо немножко отпуститься.

В Пхенчхане была проблема в том, что они перед каждой программой решили вставить два элемента, которые мы не тренировали. Он сказал, что они это решили. Я имею в виду, он с его близким окружением, родителями. Когда он это сказал, было очевидно, что он сорвет короткую программу. Да, выиграл произвольную, но... В Америке ты не можешь — даже сейчас у вас, это раньше мы могли какие-то собрания проводить, еще что-то, а сейчас даже у вас, наверное, не очень все это легко сделать здесь. Я имею в виду, у нас. А раньше это было можно.

И он пришел, он решил сделать лутц с флипом. Прошло потом четыре года, он первый раз вот сейчас его стал выполнять в этом году, после четырех лет. А тогда он решил, что он может. Да, он мог, они рискнули и ничего не сделали, заняли там какое-то надцатое место. Когда он мне сказал, что он собирается это делать в короткой программе, я просто знал, что ничего не получится.

— Но вы же как наставник не могли переубедить и объяснить, что это риск, и Олимпийские игры не место для экспериментов?

— Я не смог убедить. Объяснить я объяснил, а убедить не смог.

— Не прислушался?

— Да. Это была большая потеря, потому что могла быть медаль, но это и большой плюс, потому что сейчас прислушивается лучше (улыбается).

— С учетом того, что предстоит олимпийский сезон.

— И он прислушивается лучше ко всем моим советам. Он приходит и говорит: “Как ты думаешь?” А тогда он был такой мальчик-максималист.

— Сколько ему тогда было, 17?

— Да, совсем был ребенок. И я думаю, что там были еще… Ну, у него же и сестры, и братья, мама, папа. Я думаю, что они решили. Не надо забывать, что у них менталитет свой все равно. Они американцы, а у нас другой менталитет.

— Мне показалось, или в какие-то моменты, я замечал в Kiss&Cry, что он чуть ли не русскими словами вам отвечает?

— Ну, есть у него пара слов: “да”, “нет”, “понял”. Словарный запас небольшой есть. Если я ругаюсь, например, он понимает (улыбается).

"Могу громко крикнуть на тех, кто не старается"

— А вы можете?

— Ой, да. Ой-ой-ой, могу. Могу, поэтому не вешаю на себя микрофон. Пи-и-ип, пи-и-ип (смеется).

— Я не так давно разговаривал с Тамарой Николаевной Москвиной, и тоже зашла речь о поведении на катке с учениками. Она призналась, что за всю жизнь ни разу — ни на катке, ни за его пределами — она не ругалась матом. Она говорит: “И не кричу. И для того, чтобы и контролировать, и не кричать, я сходила в магазин, купила себе свисток, как у судей в футболе. Беру свисток и все”.

— Ну, во-первых, на хороших спортсменов я тоже не кричу, потому что они стараются. Кричу на тех, которые бездельники. На хороших не кричу, на них нельзя кричать, они и так стараются. Ну, когда где-нибудь упадет, можешь что-нибудь так сказать.

— А на девочек?

— На девочек тоже кричу. Не имеет значения — если он лентяй, то какая разница? Да, я могу крикнуть иногда громко, но на тех, которые стараются, — нет.

— Натан пробует аксель в четыре с половиной оборота?

— Пробуем. Мы пробовали аксель в четыре с половиной, мы пробуем риттбергер четверной, делаем его. Аксель неплохой, можно сделать, но не стоит он того, то есть его цена, разница между тройным и четверным минимальна. Вот дали бы цену — я думаю, запрыгали бы все. Много бы запрыгали людей. Цену не дают. Понимаете, вы не хотите покупать товар где-то в Индии и везти к нам в Россию, потому что эту разницу съест транспортировка.

Вот у Юдзу столько титулов, я преклоняюсь перед ним, он говорит: “Я хочу его первым выехать”.

— На тренировках, вроде как, выезжает.

— Не знаю. Покажите (улыбается). На тренировках я тоже… Я просто о чем говорю: если ему хочется сделать это на соревнованиях — пожалуйста, но опасность изучения прыжка часто даже не в том, что можно или нельзя. Опасность в травме — это раз, и в том, что ты портишь предыдущий прыжок. Ты можешь испортить предыдущий прыжок, прыгая, наоборот, больше.

— Да, ты начинаешь тренировать четыре с половиной и срываешь.

— Он сорвал аксель в короткой программе. Тройной!

— Который до этого отлетал без вопросов.

— Вот! Понимаете, да? И риск травмы. Ты летишь четыре с половиной оборота, приземляешься в четверть и все, до свидания!

"Российским фигуристкам нет равных"

— Как вам наши девочки в этом сезоне?

— Им вообще равных нет, что там говорить. Равных нет и быть не может.

— Вы изменили свое мнение относительно одноразовых, однолетних чемпионок?

— Нет. Оно так и есть, вы разве не видите? Оно так и есть. Я не изменил и не изменю, потому что это одноразовые. Кто на следующий год будет? Вот единственная — это Туктамышева. Она доказывает, что можно держаться. А остальные? Когда-то мы кричали, допустим, про Загитову и Медведеву, а теперь?

— Трусова, Щербакова, Валиева.

— Вы уверены?

— Самодурова, Самоделкина.

— Да-да. В России, в принципе, все правильно считают — вот если взять 14-летнюю сегодня, которая четверной прыгает. Если она не попала в команду, через четыре года ей 18.

— Думаю, что сейчас выдержать четырехлетний цикл практически нереально.

— Вот! Поэтому давайте считать так: тогда берите 12-летнюю неплохую, и вот через четыре года ей 16. Попали! Понимаете, как считать надо?

— Конечно. То есть те, кто сейчас смотрит на Олимпиаду после Пекина, как раз должны в следующем году выходить.

— Им должно быть 12 лет. 13 — опасно, 14 — совсем тяжело. Вот и все. Поэтому когда идет разговор, и я когда говорил о возрасте и так далее, много чего по этому поводу я говорил, сейчас перестал, сейчас другие говорят. Я первый начал, но перестал, потому что это факт. Лоббируется это все, и понятно, что медали нужны.

— Реформы для этого, может быть, в фигурном катании пора уже проводить?

— Я же не реформатор, я не в ISU. Я тренер — пришли люди, потренировал.

— То есть вы из категории тех, кто играет по существующим правилам?

— Да, я такой. Может, это одна из причин, почему я оказался в Америке. У меня нет тикетов, я езжу по-человечески. За 20 лет у меня нет штрафов. Я быстро езжу, но по правилам.

— Вы сказали, что оказались в Америке в том числе и из-за этого. Если я не ошибаюсь, и Нина Михайловна Мозер об этом говорила, и вы тоже об этом говорили, что тяжело было именно в той системе тренерской, в той системе координат, которая была при Писееве в федерации, и вы даже в сердцах как-то бросили фразу, что стукачи кругом.

— То, что стукачи были, это факт, то, что нас не выпускали из гостиницы, — тоже факт. Это известная формула. Но вопрос даже не в стукачах и даже не в том, что Писеев или не Писеев. Первое, конечно — детям было 14 лет, зарплата была 200 долларов, я понимал, что им надо было заканчивать школу, идти в институт. Я ездил летом на семинары — заработаю тысяч пять-шесть, проходит три-четыре месяца и деньги кончаются. Не знаю, что делать: дети растут, ситуация не меняется. Это где-то 2000-й год, 99-й.

— И при этом сын занимается музыкой, дочка — художник.

— Дочка в МГУ пошла потом, сын закончил консерваторию. Дочка закончила с отличием, красный диплом, сейчас работает у Зураба Церетели в музее современного искусства.

— Дочка же осталась здесь, не поехала в США?

— Она здесь живет, и она с удовольствием этим всем занимается. Я просто о чем говорю: нельзя их назвать шкурными интересами, просто кушать нечего было, и кто знал, куда это вообще пойдет..

— Это не шкурные интересы, это нормальные интересы, когда мужчина старается прокормить свою семью.

— Я не знал, каким тренером я там стану, но я понимал, что ко мне люди пойдут и я их научу, как надо кататься и как прыгать. И голодным я там не останусь.

Пробный шар — я в мае поехал на один кемп, заработал столько денег, что хватило на все, и решил там остаться. Я сразу заработал очень много денег, я зарабатывал, наверное, десять тысяч долларов в месяц. Где-то в районе 30-40 тысяч я заработал за три-четыре месяца, этого хватило, и я решил, что буду этим заниматься.

Я занимался со всеми подряд, а уже потом появились Мишель Кван, Саша Коэн, потом Мао Асада, Джеффри Баттл — это все чемпионы мира, в принципе.

Мао Асада и Мишель Кван

— Расставание с Мао Асадой уже зарубцевалось?

— Вы даже не представляете, какой был для меня шок, когда я узнал, почему все это произошло. Это же произошло…

— Из-за мамы.

— Дело в том, что она выиграла при мне национальный чемпионат, это в районе 5 января, что ли. Нет, 2 января я уехал, и она должна была приехать 14 января. Звонит и говорит: “Я не могу приехать. Можешь приехать?” Я говорю: “Как? Мы же договаривались, план есть план”. Она говорит: “Вот, мне надо, ты приедешь”. Ладно. Я хотел просто посмотреть, почву какую-то прощупать, как это что, и послал ассистента туда.

Ассистент поехала к ней, покатались там — все прекрасно: каток, денег заплатили кучу. Они платили очень прилично, с этим у них не было проблем. Две недели она там побыла и вернулась. “Теперь можешь приехать? Нет, а можешь теперь приехать?” И я, конечно, психанул. Я говорю: “Знаешь что — план есть план”. Я думал, они мной поигрывают, а оказалась простая история: у мамы нашли рак. Они не могли это озвучивать по контракту, она не могла мне это объяснить.

Если бы она мне объяснила, что такая ситуация, я бы просто так бы поехал! Но они не имели права это озвучить. Я взбрыкнул: раз ты не выполняешь план — а ей надо было ехать на "Четыре континента", — то я никуда не поеду. У меня тогда Джеффри Баттл катался, она говорит: “Я оплачу Джеффри Баттла и тебя, приезжайте ко мне, есть каток”. Я отказался, сказал ей, что вообще не хочу с ней сотрудничать. Они приехали оба. Джеффри мне говорит: “Раф, ну ты не хочешь ее видеть, но поехали со мной”. Я говорю: “Понимаешь, если я с тобой поеду, то она, ясно, ко мне подойдет”.

Они оба стали чемпионами мира, знаете, да? Они оба у меня тренировались и оба стали чемпионами мира. Я вообще не знаю, у кого было два чемпиона мира в один год, мальчик и девочка. Вот такая ситуация произошла.

Вот эта зарубцевалась рана, что я, будучи, мягко говоря, не очень умным, не “прорисечил”, не постарался узнать. Взбрыкнул, что называется.

— А вы потом общались с ней?

— Да, конечно.

— Все нормально?

— Конечно, конечно. Где-то на соревнованиях я иду и она идет, проходит мимо меня, поворачивается — а японцы, знаете, очень сдержанные — и обнимает меня. Все смотрят, а она говорит: “Ты даже не представляешь, насколько я понимаю, что ты для меня тогда сделал”.

Дело в том, что она ко мне пришла лет в 15-16, когда пошел рост, и все там растерялось. И мы с ней эти два года прозанимались, я ее удержал на том месте, где надо, и она поняла — а ей не нравилось, что я делал, явно не нравилось, но я убеждал, и она все делала, у нее все получалось. Она восстановила свой тройной аксель, стала его делать с каких-то шагов. Ко мне даже подходили люди, подготовившие олимпийских чемпионов и все мне говорили: “Ты что, с ума сошел? С каких шагов, как можно так прыгать тройной аксель?” Можно посмотреть 2006-2007 годы — она прыгает аксель с шагов. Тогда так не прыгал ни один человек, теперь с этих шагов прыгает полмира.

Конечно, она благодарна, до сих пор вспоминает меня. Я знаю ее агента, это близкий мне человек, и он говорит: “Она очень тепло о тебе отзывается”. Знаете, со временем люди начинают понимать, что ты для них сделал. Когда они маленькие, они не очень понимают (улыбается).

— А Мишель Кван понимает, что вы для нее сделали?

— Да, Мишель Кван и тогда понимала. Она была взрослой, она понимала. И она для меня сделала, и я для нее. Она для меня очень много сделала! Она когда появилась, она сразу меня подняла в Америке на другой уровень. Она беспрекословно выполняла все задания, единственное что — она была травмирована уже серьезно и она иногда выходила на каток, ехала по кругу и головой качает. Это означало, что сегодня тренировки не будет. Не потому, что она ленится, а потому, что болит. У нее было смещение бедра, потом она сделала операцию, а тогда она не могла ее делать в силу контрактов.

— Надо было докатывать через боль?

— Надо было быть здоровой и выйти на лед, что она и сделала.

— Такие серьезные контрактные обязательства, которые есть у спортсменов, в какой момент мир фигурного катания дойдет до контрактной системы у тренеров?

— Я думаю, это дойдет скорее у вас, чем у нас. У нас достаточно простая система: пришел к вам, поработал с вами, заплатил и ушел.

— Товарно-денежные отношения.

— Да. Единственное, когда, допустим, возникает такая ситуация, что я хочу от вас уйти, я ушел к другому тренеру, пришел к нему, он говорит: “Ты там не должен ничего?”

— По деньгам?

— По деньгам, тому тренеру, с которым ты работал. Но он может и не спросить, но вообще лучше бы спросить, а еще лучше позвонить: “Он ко мне пришел, он тебе ничего не должен?” Все. А если он должен, я, например, говорю: “Расплатись, потом приходи, тогда будем разговаривать. Пока не расплатишься, не подходи”.

Поэтому контракт как таковой, может, и нужен, если я хочу вас тренировать, допустим, как Натана. Помните, с чего я начал этот разговор?

— С того, что мама его привезла.

— Вот когда я узнал, что у них не очень хорошие условия, мама приходит и приносит мне 400 баксов. Я их беру и отдаю ему, специально, чтобы он понял, что мама заплатила. Говорю: “Вот эти деньги я больше не хочу брать”. И я перестал денег брать, можете его спросить как-нибудь. Я в него поверил.

Сейчас он может мне принести десять тысяч, 20 тысяч выписать — он все это возвратил. Он возвратил тем, что он хорошо работает, он возвратил тем, что он со мной работает, он возвратил тем, что он хороший фигурист, и он еще может раз — и 15 тысяч долларов мне переведет.

— Как думаете, Загитова и Медведева вернуться смогут? Официально же они карьеру не завершали.

— Сложно это. Девчонкам молодым легче прыгать четверные прыжки.

— А без четверных?

— Без четверных сейчас уже все. У Саши вот он не один, а четыре-пять. Даже если какие-то будут изменения, я всегда считаю, что в кармане-то что-то да останется — слишком их много. Если все это правильно оформить, я считаю, что у нее есть большой шанс.

"Я бы с удовольствием поработал с фигуристкой из России"

— С кем бы из наших девочек вы бы хотели поработать?

— Вообще, в России столько девочек, что даже… У нас нет таких. У нас нет таких в силу системности.

— Да, здесь конвейер, здесь надо делать чемпионов.

— Да. Понимаете, у нас же нет такого, что приходит ребенок в пять лет и начинает профессионально заниматься. Это Натан с мамой — он пошел на музыку, он пошел на гимнастику, то есть мама заменила ему эту систему российскую. Мало того, он с российскими тренерами тренировался практически все время, мама возила его на все эти катк

Это все главные новости российского и мирового фигурного катания за 30 апреля.