Все интервью Михаила Прохорова (+ видео-интервью)

Михаил Прохоров: «Согласен быть крайним»

www.youtube.com

НАША ШКОЛА — НЕ ЛУЧШАЯ В МИРЕ

Перед тем как побеседовать со мной в "выездном" офисе СБР, расположенном в одной из комнат биатлонного комплекса, Прохоров давал телеинтервью прямо возле трибуны с болельщиками. "Миша, почему так плохо выступаем?" — крикнули ему из толпы. "Скоро сам побегу!" — ответил президент СБР. Подход новаторский. Но не тот системный, ярым приверженцем которого считается Прохоров. Поэтому возможность появления его на трассе и огневом рубеже мы обсуждать не стали, а повели разговор о вещах более серьезных.

- Этот чемпионат мира сложился для нас не слишком удачно. Причем не в первый раз. Кто виноват и что делать?
- Испытываю смешанные чувства. Как болельщик переживаю, как президент союза биатлонистов понимаю, что мешает.

- И что же?
- Глубокое убеждение, будто российская биатлонная школа лучшая в мире. Ярким выразителем этих взглядов является Александр Иванович Тихонов, и у него, к сожалению, много последователей. Но если проанализировать статистику и вычесть из нее наши допинговые медали, легко убедиться: кривая идет вниз. Последний Кубок мира мы выигрывали в 1996 году. С тех пор забирались на третьи места да еще у Пылевой, как исключение из правил, был в ее лучшем сезоне хороший шанс. Вот и все.

Это очень показательно. И говорит о том, что 15 лет назад, на мой взгляд, был допущен серьезный просчет, касающийся развития биатлона. Сегодня мы готовим не самых лучших бегунов, рассчитываем на качество работы на рубеже и ошибки соперников. А норвежцы в первую очередь сделали ставку на очень быстрый бег и очень быструю стрельбу.

Поначалу у них не получалось — я специально изучал вопрос. Потом они внесли изменения в систему подготовки, улучшили оборудование и технологии. Дело пошло. Посмотрите, их молодые ребята в 22 — 23 года являются лидерами Кубка мира, ветераны не могут с ними справиться. А на подходе норвежский резерв: юные и очень способные спортсмены, стреляют, как из автомата, бегут быстрее лыжников. Они могут и там, и здесь выступать. А мы все рассказываем о том, что интервальная подготовка в биатлоне принципиально и базисно отличается от лыжной. Да ничего подобного!

Весь мир переориентировался на "физику", на скорость. Взять лыжный марафон, 50 километров. Люди на финише спринт разыгрывают! Раньше считалось, что короткие дистанции — для одних, длинные — для других, которые терпят. Так вот эти другие сейчас терпят, терпят, а потом уступают на последнем километре. Совершенно поменялась структура спорта, подготовка и психология. А мы остались в старой парадигме. Значит, надо меняться.

- В российском биатлоне вы заведуете стратегией, а не оперативно-тактической работой. Что бы вы сейчас глобально изменили перед началом нынешнего сезона, будь у вас такая возможность?
- Изменения и так имели место. В прошлом году начали эксперимент с целью нарастить скорость наших биатлонистов. Проблема объективно назрела, надо было что-то делать. Момент выбрали подходящий — первый послеолимпийский год. Революционным путем идти было нельзя, нужно было двигаться спокойно, эволюционно. И мы этим путем пошли.

Имелся прогноз: результаты упадут. И две перспективы: либо за несколько лет вывести весь наш биатлон на конкурентные позиции, либо продолжать по сантиметру отставать от ведущих стран. Мы выбрали первую перспективу, и я не боюсь ухудшений. Страшнее, если бы мы не стали ничего менять. Надеюсь, этот чемпионат мира подтолкнет нас к более глубокому пониманию того, что происходит. Ведь речь не о первой сборной, а обо всей отрасли, начиная с детских школ. В Германии 200 биатлонистов, а у нас несколько тысяч, и что? Денег в российском биатлоне больше, чем у всех остальных, вместе взятых, только мы их размазываем не так.

- Большие деньги иногда давят на подсознание.
- Это неправильно. У всех наших сборных действительно едва ли не лучшие условия в мире. Они не обеспечивают результат, но позитивно влияют на самосознание и удобство работы. Чтобы идти вверх, нужно и в бытовом плане чувствовать себя к этому готовым.

Я с себя ответственности не снимаю и считаю, что глубокие перемены необходимы. Неправильно говорить: "Готовимся к чемпионату мира". Мы должны всю систему вывести на новый уровень. Посмотрите: учебников у нас нет. Кафедр биатлона нет. Преподавателей и методик нет. Тренеры не хотят идти в первую сборную: большая ответственность, сильное давление, а регионы создают им хорошие условия. Это все нужно проанализировать, структурировать и найти пути решения. Может быть — расширить тренерский штаб, привлечь больше иностранцев, это нормально. Но догнать мы обязаны. И в Сочи показать стабильный результат.

- То есть к 2014 году перестройка закончится?
- Ее первый этап. Для перезапуска всей системы, надеюсь, хватит 8-10 лет, и отступать я не намерен.

РАД ХОЛОДНОМУ ДУШУ

- Но как тогда быть с декабрьским тезисом: "Наша цель — домашний чемпионат мира"? И с фактической неготовностью команды к этому чемпионату?
- Мы пошли на необходимый эксперимент. И хотя он не до конца удался, позитивные изменения есть. Цифры говорят, что в этом году наши ребята бегут "ногами" намного лучше, проигрывая только норвежцам. Правда, это сказалось на стрельбе. Возрос темп хода, организм не может быстро адаптироваться, и мы сейчас ищем модели, позволяющие сохранить скорость без ущерба для качества стрельбы.

- Не проще ли было сразу сказать болельщикам: "Ничего не ждите, у нас эксперимент". Они люди ранимые, но по крайне мере избавились бы от напрасных ожиданий.
- Сам обожаю победы, однако нужна готовность не только говорить — слушать тоже. Если среда не готова, не верит в перемены, ей сложно что-то объяснить. Скажу кощунственные слова: в некотором смысле я даже рад, что холодный душ пришелся на этот чемпионат. Он для нас не самый неудачный, бывало и хуже. Зато есть возможность посмотреть на себя критически и сделать выводы. Это ведь кошмар — проигрывать по 10 — 15 секунд на каждом рубеже только из-за медленной стрельбы. Четыре рубежа — минута!

- Вы сказали, что мы отстаем технологически, методически и в плане мировоззрения. Но почему в таком случае переменами руководят специалисты, работавшие со сборной и 10, и 15 лет назад, когда состоялся тот самый системный просчет?
- А можно спросить у вас фамилии практикующих тренеров, вооруженных современными методиками?

- Швед Микаэль Лефгрен, главный тренер сборной Норвегии.
- Он пойдет к нам работать?

- Это от вас зависит.
- Нет, не от меня — вот как раз Лефгрен к нам не пойдет, я думаю. В этом и состоит задача: найти тех людей, которых устроим мы и которые устроят нас. Пусть их имена будут не самыми громкими, зато у них присутствует готовность идти в новую жизнь. Речь, скажем, о Кнуте Берланде, норвежском специалисте по лыжной подготовке. Скандала с его появлением в сборной не случилось, но возникло сильное напряжение. Потому что у него другая методика, другой взгляд на вещи. Он сразу применил свою компьютерную программу и показал, как наши лидеры проигрывают на последнем круге ключевой подъем. Другой взгляд! И это потихонечку дает эффект, то есть говорит о том, что в биатлоне существуют не только наши методики, подходы и рекомендации. Спортсмены это видят и тренеры тоже. Тяжело! У нас слишком сильные традиции, копившиеся десятилетиями, и менять эту среду очень непросто. В керлинг зови кого угодно, серьезного отторжения не будет, потому что для России этот вид нов. А в биатлон все новое внедряется с большим противодействием. Ветеранам трудно признать, что мы отстали. И болельщикам, которые ждут побед, сложно, я это прекрасно понимаю. Олимпиаду мы проскочили, взяли два золота. Но ведь "на тоненького" взяли! И если бы продолжили по той же системе тренироваться, могли бы в Хантах чуть хуже, но тоже относительно прилично выступить. Только это — тупик. Так что будем меняться, невзирая на результаты. Риск беру на себя.

МИФ ПРО МАЗИ

- Глядя на тех стайеров со спринтерским финишем, о которых вы говорили, не отпускает мысль, что мы и в фармакологии с медициной, в хорошем понимании этих слов, стали довольно дремучими.
- Если в 80-е годы мировой спорт шел по допинговому пути, то с середины 90-х переключился на совершенствование методов восстановления. Но у нас здесь, извиняюсь, почти конь не валялся. Поэтому работаем сейчас с израильтянами, американцами, европейцами. Отдельные неплохие возможности для реабилитации есть и в России. Пытаемся компилировать, но это тяжелая история. Приходится приглашать людей вообще далеких от биатлона, потому что внутри него у нас нет людей с таким уровнем интеллекта, который помог бы все это соединить, апробировать и применять.

- То есть вы не возражаете против того, чтобы пустить толковых иностранцев, но все равно — чужаков, в нашу внутреннюю кухню?
- Бог с ней, с нашей кухней, она должна быть чистой и прозрачной! И потом, что значит — чужак? Вы ведь слышали миф про мази, правда? Про уникальные рецепты, про суперсекреты и эксклюзивное распределение. Это абсолютная ерунда. У меня есть западные активы, я знаю их бизнес не понаслышке. Там никакого патриотизма нет. Если есть производитель лыж и с ним в связке идет производитель мазей, они кровно заинтересованы, чтобы вытолкнуть остальных с рынка. Отдадут лучшее только одной стране — лишатся объема продаж. Бизнес — штука жесткая. Вы их только поманите — сами приедут на своих машинах, да еще и лыжи вам намажут.

Кстати, о смазке и прочих технологиях. Если где и существуют секреты, так это между нашими регионами: одна область таится от другой. Даже внутри сборной на разных уровнях существуют табу на информацию.

А у фирмы Fisher, представьте, в логистических списках нет разбивки по странам — только пофамильно. Интернационализация и глобализация стали частью маркетинга. Побеждает та система, которая сумеет вобрать в себя все лучшее. Почему норвежцы приглашают Рафаэля Пуаре тренировать молодежную сборную? Уж казалось бы у них-то тренеров должно быть столько! А получается — тоже не хватает. Зовут француза и ничуть не стесняются.

- А мы стесняемся?
- Совершенно верно, и это наша проблема. А есть еще одна — скорость стрельбы. Но я не могу нарастить ее быстрей, чем это в принципе возможно. Мы и так почти революцию делаем, нельзя торопиться еще больше.

ДОЛЖНО БЫТЬ ПРАВО НА ОШИБКУ

- Ходят разговоры, что в сборную спортсмена могут пригласить якобы по протекции губернатора. Или поставить его на гонку не по спортивным показателям, а из-за того, что он представляет общий с тренером регион. Есть ли в сборной кумовство, и если да — как с ним бороться?
- Существует четкая и прозрачная система, согласованная со всеми регионами: главный тренер имеет право предпочесть по неспортивным показателям одного человека. Это нормально, потому что были случаи. Помните легкоатлета Сильнова, включенного в сборную решением главного тренера и выигравшего в Пекине?

- Все-таки Сильнов был одного уровня с теми, кто отобрался естественным путем.
- Вы хотите, чтобы главный тренер не имел такого права? Это неправильно, одно исключение все-таки допустимо. Спорт — это ведь еще и определенная "химия", интуиция. Знаете, какой самый главный принцип управления? У людей должно быть право на ошибку. Мы с вами разве не ошибаемся?

- Сколько ошибок, по-вашему, допустил нынешний тренерский штаб?
- Я не специалист по узкопрофильному анализу. Ошибки, конечно, были, но мы с самого начала закладывались на то, что существует риск снижения результатов. Смена тренировочных методик не может не привести к такому, это естественно.

- Почему же тогда в сезоне, объявленном экспериментальным, столь хаотична и незначительна ротация между первой, молодежной и юниорской сборными?
- Согласен с вами, и считаю это подтверждением консервативности среды. Чтобы убедить людей, требуется время. Прохоров — специалист не в биатлоне, а в менеджменте. Но мне известно: окружение должно поддерживать. По крайней мере 51 процент — 49 пусть оппонируют. И эта поддержка не формируется за год-два. Я возглавляю СБР чуть больше двух лет. Уже понимаю, какие есть сложности. Но половинной поддержки — реальной, ментальной, а не поднятых рук на собрании, — у меня еще нет.

- Вам не кажется, что те, кто должен экспериментировать, боятся экспериментов?
- Так и есть. Потому что старая школа.

- А что, в стране нет специалистов, которые не боятся?
- Вы сами знаете, что выбор не богат. При том что многие не хотят идти. Проще спокойно набирать очки за область и получать хорошие деньги. Например, звали Андрея Гербулова и Леонида Гурьева. Но они по семейным и прочим причинам отказались, на что имели право.

- Быть может, еще вернутся?
- У нас нет задачи поменять людей местами. Главное — системные преобразования и выход на новый уровень.

РАВНОДУШНЫХ ПЕРЕУБЕЖДАТЬ БЕСПОЛЕЗНО

- Вы сознавали, что ваш неприезд в Ханты-Мансийск на весь период чемпионата мира вызовет определенный резонанс?
- Я понимаю болельщиков: если бы наши выигрывали, сиди, Прохоров, где угодно. А если нет, надо найти крайнего. Я на крайнего согласен. Потому и занимаюсь перестройкой, прекрасно понимая: плоды буду пожинать не я, а мой сменщик. Готов взять на себя весь негатив. Привык к этому, так же работаю в бизнесе. Но я не должен сидеть 10 дней в Хантах, потому что это не моя работа. Тренеры пусть тренируют, дирекция занимается своими вопросами. Зачем им на меня отвлекаться?

- Когда вы подарите российскому биатлонисту-победителю призовой Ё-мобиль?
- Первый завод по производству 10 тысяч машин будет запущен в конце 2012 года.

- То есть как раз к зиме, когда стартует Кубок мира?
- Почему вы считаете, что на первом Ё-мобиле должен ездить именно биатлонист? Я сказал ребятам из "Прожекторперисхилтон", когда снимался в этой передаче, что подарю им по машине. Есть у меня обязательство и перед одной девушкой, которая лучше всех каталась на стоячем скутере во время молодежного форума "Селигер", где я проводил "Инновационную смену". Видите, первые пять машин уже пристроены. Куплю их и отдам, кому обещал. А биатлонисты могут рассчитывать только начиная с шестой. Вовремя не подсуетились, что поделаешь!

- Владимир Барнашов занимает должность государственного тренера, то есть представителя минспорта в СБР. Значит ли это, что кадровые решения по нему имеет возможность принимать только ведомство Виталия Мутко?
- Вопрос не в должности: уверен, у меня хватит ресурса пригласить и назначить нужных мне людей. У нас принята коллективная система: ответственность на мне, решения принимает правление, в котором трудятся очень содержательные люди. Скажем, у нас установился нормальный контакт со Светланой Ишмуратовой. Она болеет за дело, и мы стали друг друга понимать. Оппоненты меня тоже не смущают. Страшнее другое. Существуют люди, искренне заблуждающиеся, и люди равнодушные. Первых можно переубедить, зажечь, объяснить. С равнодушными и с теми, кто уходит от ответственности, иметь дело бесполезно. Да и не хочется.

- А есть такие, кто боится возражать?
- Все не могут быть активными. Любой коллектив состоит из кирпича и цемента, который скрепляет. Из первых, вторых и третьих номеров. Но все они должны быть лучшими. Хороший третий номер нужнее плохого первого — это и есть принцип построения команды.

- В нынешней биатлонной системе есть звенья, которые не нуждаются в корректировке?
- Есть люди, без которых новая система не будет нормально работать. Они прошли большой путь, но, быть может, не выдали пока нужного результата. Не хочу опережать события. Существует договоренность с членами правления: ключевые моменты мы обсуждаем с ними, утверждаем, а потом обнародуем.

- Когда в таком случае ждать новостей?
- Правление соберется после сезона. Пока готовим решения, бурно обсуждаем. Мнения звучат самые разные, и это очень хорошо.

- Как вы относитесь к отстранению от сборной тренера-консультанта Владимира Драчева?
- Я не в курсе деталей и не общался с Драчевым, поэтому лучше спросить у непосредственных участников. Мне это не очень интересно, но выглядит все довольно смешно, если честно. Лично к Драчеву у меня отношение следующее: неплохой парень, но не очень организованный. Я имел с ним дело по двум вопросам, впечатление осталось не слишком позитивное, но как к человеку отношусь к нему хорошо.

- У вас не запрашивали санкцию на кадровое решение?
- У Сергея Кущенко достаточно полномочий.

- Реакция публики была довольно бурной.
- Для того и существуют СМИ, чтобы заострять вопросы в нужном направлении. Не уверен, стоило ли выносить сор из избы из-за такой ерунды, но, повторяю, нюансы мне неизвестны.

Источник: Спорт Экспресс


Михаил Прохоров: «Только первое место достойно поздравлений»

— Два месяца назад вы сказали нашему спецкору в Нью-Йорке, что биатлон входит в один из ваших 17 бизнес-проектов, под который, как и под все остальные, собирается сильнейшая команда менеджеров…
— Я говорил, что у меня 17 бизнес-направлений, или активов. Биатлон относится к направлению из числа этих семнадцати…

— Бизнес-проект под названием «Биатлон» болельщикам и СМИ в России в этом году успешным не представляется. До вас критика доносится?
— Я всегда любил критику. Как профессиональную, так и эмоциональную — от болельщиков.

Мы приняли нелегкое решение — начать эксперимент. Очевидно, что на Олимпиаде нам удалось заскочить в последний вагон — забрать два золота и завоевать четыре медали. Посмотрите статистику последних десяти лет: синусоида уходит вниз. И результаты медленно ухудшаются. А если вычесть победы, достигнутые за счет допинга, то ситуация будет выглядеть еще хуже.

— Вы уже упоминали, что стреляем и бежим мы медленнее главных конкурентов…
— Да, объективность такова: мы уступаем ходом и медленнее стреляем. Чтобы догнать и обогнать наших конкурентов, надо менять систему подготовки. Черезов стреляет медленнее норвежца Бе на 3—4 секунды, Маковеев — на 10—11 секунд. Цифры этого сезона.

— Усилия по улучшению стрелковой подготовки успехов не приносят?
— Дело не в этом. Посмотрите, в этом году ребята проигрывают ходом только норвежцам. А в прошлом проигрывали и французам, и австрийцам.

— То есть работа приглашенного норвежца Кнута Берланда сказалась?
— Совокупность причин. Но увеличение скорости не могло не сказаться на качестве стрельбы. И это нормально. Адаптация большого спортсмена к новым нагрузкам и новым методикам не может происходить за год. Нужно чуть больше времени, чтобы на этой скорости стрелять так точно, как стреляли ребята в прошлом году.

— Но ведущие наши спортсмены говорят, что их сложившуюся технику уже не поломаешь.
— Это не только проблема психологии, это и проблема физиологии. В совокупности. Посмотрите на лидеров Кубка мира. Сколько им — 22 года, 23, 24… Пришло новое поколение. Они все это могут делать. Потому у нас в некотором смысле нет выбора.

— У нас есть 24-летний Волков — чемпион Европы и Устюгов — олимпийский чемпион, старше его на год…
— Да, вот только норвежец Бе в свои 22 года — безусловный мировой лидер сегодня. То есть быстрее надо выводить на высший уровень молодых.

— Смену поколений в первой сборной до Сочи провести уже вряд ли успеем. И какой выход?
— Тут какая альтернатива? Или продолжать по старой программе по сантиметру отдавать позиции. Или сейчас уже заложить базу не только для первой сборной, но и для всей системы биатлона. И вывести ее на современный уровень. У нас выбора нет. Первый путь — медленное сползание — не годится. Необходимо догонять и перегонять. Это — цель, которая стимулирует, возбуждает. Это интересно.

— Вы воспринимаете критику той команды, которая управляет нашим биатлоном?
— Конечно, воспринимаю. И хорошо понимаю, что из тех, кого мы хотели пригласить, некоторые к нам просто не пошли.

— Ряд специалистов из Скандинавии?
— Не только. И наши тренеры отказывались! Я приводил пример Гурьева и Гербулова. Они по разным причинам не пошли работать в первую команду. Хотя мы хотели видеть их здесь. Сейчас спокойнее работать, например, в Ханты-Мансийске или в Тюмени. Получать неплохие деньги и не иметь такого давления.

— Ведущие спортсмены сборной, должны иметь прямой выход на главу СБР?
— Я считаю, это неправильно. Да, я иногда встречаюсь со спортсменами. Но это в каком-то смысле больше… психологическая история. Это не решение их конкретных проблем. Иногда я могу поздравить их по телефону.

— Максима Максимова, ярко вернувшегося в сборную, вы не поздравляли?
— Считаю, единственное место, достойное поздравлений, — это первое.

— Вы говорили о сроке, который потребуется, чтобы система изменилась и заработала на победу. По-прежнему считаете, что понадобится лет восемь?
— Чтобы всю систему поднять — да. Но если касаться первой и второй сборной и «молодежки», то мы обязаны это успеть сделать к Сочи.

Источник: Советский Спорт

Михаил Прохоров: «Нам надо меняться»

- В российском биатлоне вы заведуете стратегией, а не оперативно-тактической работой. Что вы сейчас глобально изменили бы перед началом этого сезона, будь у вас такая возможность?
- Изменения и так имели место. В прошлом году начали эксперимент с целью нарастить скорость наших биатлонистов. Проблема объективно назрела, надо было что-то делать. Момент выбрали подходящий — первый послеолимпийский год. Революционным путем идти было нельзя, нужно было спокойным, эволюционным. И мы этим занялись.

Имелся прогноз: результаты упадут. И два варианта развития событий: либо за несколько лет вывести весь наш биатлон на конкурентные позиции, либо продолжать по сантиметру отставать от ведущих биатлонных стран. Если проанализировать статистику и вычесть из нее наши допинговые медали, легко убедиться: кривая идет вниз. Последний Кубок мира мы выигрывали в 1996 году. С тех пор иногда забирались на третье место, да еще у Пылевой, как исключение из правил, был в ее лучшем сезоне хороший шанс — все.

Это очень показательно. И говорит о том, что 15 лет назад, на мой взгляд, был допущен серьезный просчет, касающийся развития биатлона. Норвежцы в первую очередь сделали ставку на очень быстрый бег и очень быструю стрельбу. Сначала у них не получалось — я специально изучал данные. Потом они внесли изменения в систему подготовки, улучшили оборудование и технологии. Дело пошло. Посмотрите, молодые ребята в 22-23 года являются лидерами Кубка мира, ветераны не могут с ними справиться. А на подходе норвежский резерв, я интересовался. Юные и очень способные ребята, стреляют, как из автомата, и бегут быстрее лыжников. Они могут и там, и здесь выступать. Мы же все рассказываем о том, что интервальная подготовка в биатлоне принципиально и базисно отличается от лыжной. Да ничего подобного!

Весь мир ушел на "физику", на скорость. Взять лыжный марафон, 50 километров. Люди на финише спринт разыгрывают! Раньше считалось, что короткие дистанции — для одних, длинные — для других, которые терпят. Так вот эти другие сейчас терпят, терпят, а потом уступают на последнем километре. Совершенно поменялась структура спорта, подготовка и психология. А мы остались в старой парадигме. Значит, надо меняться.

В общем, скажу так: не боюсь ухудшений. Страшнее, если бы мы не стали ничего менять. Надеюсь, этот чемпионат мира подхлестнет нас к более глубокому пониманию того, что происходит. Ответственность с себя не снимаю и считаю, что системные перемены необходимы. Неправильно говорить: "Готовимся к чемпионату мира". Мы должны всю систему вывести на новый уровень.

Учебников у нас нет. Кафедр биатлона нет. Преподавателей нет. Тренеры не хотят идти в первую сборную: большая ответственность, сильное давление, а регионы создают им хорошие условия. Это все нужно проанализировать, структурировать и определить пути решения. Может быть — расширить тренерский штаб, привлечь больше иностранцев, — это нормально. Но догнать мы обязаны. И в Сочи показать стабильный результат.

- Вы сказали, что мы отстаем технологически, методически и в плане мировоззрения. Но почему, в таком случае, переменами руководят специалисты, работавшие со сборной и 10, и 15 лет назад, когда состоялся тот самый системный просчет?
- А можно попросить вас назвать фамилии практикующих тренеров, вооруженных современными методиками?

- Швед Микаэль Лефгрен, главный тренер сборной Норвегии.
- Он пойдет к нам работать?

- Это от вас зависит.
- Нет, не от меня — Лефгрен к нам не пойдет. В этом и состоит задача: найти тех людей, которых устроим мы, и которые устроят нас.