Роберт Кабуков: «Мы можем и обязаны готовить сильных спортсменов»

Биатлон в Республике Коми всегда был в тени лыжных гонок, в регионе попросту не было и нет громких имен в этом виде спорта. Тем не менее, Глава Коми Вячеслав Гайзер обозначил его базовым видом спорта для республики наряду с лыжными гонками. И уже в апреле этого года всерьез заговорили о приглашении на работу в республику сильных специалистов в этом виде спорта. В июне Союз биатлонистов республики Коми подписал спонсорский контракт с ОАО «Коми дорожная компания». Организация смогла пригласить бывших тренеров молодежной сборной России Роберта Кабукова и Юрия Майорова. Будучи гражданином Германии, Роберт Кабуков долгое время занимался оформлением соответствующих документов, чтобы приступить к работе в России. В своем интервью он рассказал нам о том, каким видит будущее биатлона в Коми.

— Роберт, Вы написали концепцию развития биатлона в Коми. Какие основные тезисы этой концепции? В каком направлении нужно сейчас двигаться?

— Со сложного вопроса сразу начинаете (с улыбкой). Да, она была написана еще вначале моего приезда в Коми. Сейчас, когда я немножко освоился и посмотрел, в чем недостатки и где мы можем прибавить, концепция претерпевает изменения. Одна из главных проблем — это оторванность детского спорта от основной команды. Нам нужно на местах больше привлекать тренеров, работающих именно с детьми, в детско-юношеских спортивных школах (ДЮСШ) по лыжным гонкам и биатлону. Если к нам в основную команду будет приходить резерв оттуда, то соответственно повысится конкуренция, а это одна из основ современного спорта. Проходя через это сито, спортсмены растут и закаляются, прибавляют в спортивном мастерстве, развиваются, как личности.

Если говорить об основной команде, то должно быть достаточно средств на проведение учебно-тренировочных сборов, причем не только на местах, но эти средства должны быть и на выезды. В этом году мы провели один выездной сбор в Уфе, вывозили туда команду основных спортсменов и очень плодотворно поработали. Результаты, конечно, можно будет проверить только зимой, но чемпионат России среди юношей и девушек уже показал, что проделанная летом работа была проделана не зря. Уже есть определенный сдвиг — одиннадцатое место на чемпионате России у Рудаковой Насти, это достойный результат. Настя пробежала спринтерскую дистанцию (за каждый промах давался штрафной круг), допустила два промаха: один из положения стоя, другой — лежа. Остальные были немножко похуже, но на то есть объективные причины. Одна перспективная девочка Валерия Гвардина перед самым выездом заболела, пропустив несколько подводящих тренировочных сессий. Другая — Ксения Лопаткина — еще только первый год в биатлоне (пришла в июне), лыжная подготовка у нее на должном уровне, но в стрельбе ей еще есть над чем работать.

— А сколько надо времени, чтобы человек с хорошей лыжной подготовкой стал также хорошо стрелять?

— В среднем лыжнику-гонщику, приходящему в биатлон, требуется один-два года для выхода на стабильные результаты в стрельбе.

— Какой возраст у этих спортсменок?

— Все они 96-го года рождения. Они выступают в возрастной группе «девушки». У нас есть надежда, что в следующем году, пройдя еще один год подготовки, они смогут выступить более достойно. Втроем они, кстати, составляют неплохую эстафетную команду. До выезда в Уфу у нас здесь на лыжном стадионе проходило межрегиональное первенство среди юношей и девушек по летнему биатлону, на котором Валерия, Настя и Ксения заняли призовые места.

Из юношей можно отметить Михаила Каллио, он тоже ездил на соревнования в Уфу, он у нас 95-го года рождения.

Любой старт для юных спортсменов — это большая психологическая нагрузка, но им очень важно набираться этого опыта. Именно в биатлоне это особенно важно, потому что психологическая неустойчивость потом может сказаться на качестве стрельбы.

Во время нашего разговора на трассу РЛК (лыжный комплекс имени Раисы Сметаниной — авт.) резво выкатились юные спортсмены на лыжероллерах.

— Вот я смотрю, некоторые ребята на лыжероллерах без шлемов покатились. Это необязательно? У нас не так давно тут был трагический случай…

— Я знаю, зимой. Тогда спортсмены бежали навстречу друг другу. Здесь на роллерах стоят знаки и навстречу никто друг другу не едет. Конечно, шлем — это обязательно, есть техника безопасности, которая для всех одинакова. За это должен наказывать тренер, он отвечает за здоровье спортсменов. Безопасность всех тренировочных занятий должна быть на первом месте. Просто бывает, что шлем мешает, натирает где-то и спортсмены зачастую, видя, что тренер отвлекся, его не надевают.

— Вы давно не были здесь, на лыжном стадионе? Сильно все изменилось? Как Вам биатлонное стрельбище?

— Безусловно, многое изменилось. Я уехал в 1999 году, когда здесь вместо нынешнего современного павильона участников был старый ангар советской постройки. Новый павильон отвечает всем современным требованиям: душевые, туалеты, тренажерный зал, медкабинет, кабинет для массажа, кабинки для смазчиков с вытяжкой ядовитых газов, которые выделяются при обработке лыж… Построена шикарная гостиница, столовая… Отмечу, что в столовой хорошее и — что очень важно — недорогое питание. Потому что иногда, выезжая в другие регионы, мы сталкиваемся с тем, что тех денег, которые выделяются спортсменам на питание, там просто не хватает.

Новое стрельбище — большой шаг вперед для нашей республики, это дает возможность готовить здесь высококвалифицированных биатлонистов. Нет никакого сравнения с тем, что было раньше. Помню, я начинал заниматься, когда у нас биатлон был на «Динамо» за ж/д вокзалом, где было совсем маленькое биатлонное стрельбище, там рельеф трасс не соответствовал мировым стандартам. Конечно, есть маленькие недоработки, мешающие нашему лыжному комплексу получить лицензии «А» или «Б» (они дают право проводить соревнования по биатлону международного уровня — авт.), но если руководство региона пойдет на то, чтобы исправить эти недостатки и недоработки, то мы сможем получить эти лицензии. Это будет еще один шаг вперед, шаг к развитию и популяризации биатлона в Коми и в России.

— Это стрельбище у нас такое — многострадальное… Например, электронику долго не могли установить. То рабочие случайно провода экскаватором порвут, то еще что-то... Сейчас она уже работает?

— Да, на межрегиональных стартах электроника уже работала. Изначально, еще на стадии проектировки, было допущено много мелких ошибок. Может, сроки поджимали, но некоторые мелкие детали не были доведены до ума. Досконально не знаю всю историю строительства, но вот такие маленькие недоделки всегда омрачают общую картину. Почему, допустим, нельзя было сразу сделать правильно то место, где спортсмены ложатся? Там есть наклон в сторону стрельбы, а везде, по всем международным стандартам никаких наклонов быть не должно. Возможно, это было сделано для того, чтобы вода во время дождей стекала в стрелковую яму, но для стрельбища это большой недостаток, потому что спортсмены стреляют под наклоном. Зимой, конечно, это выравнивается, но для летней подготовки это не совсем правильно.

— Вот конкретно об этой проблеме Вы уже кому-то сообщили?

— Я высказал эту претензию, но надо понимать, что исправление этой недоработки будет стоить больших денег, а есть более необходимые вещи, которые нужно здесь на стадионе делать. Знаю, что уже этой осенью хотели запускать систему искусственного оснежения. Должны были провести для этого все коммуникации, но вот до сих пор еще работы не начались. Надеюсь, что если не в этом, то в следующем октябре мы уже сможем вставать на лыжи. Эта система позволит производить снег уже при «первом минусе», при первых заморозках.

— Мы сейчас видели, как ребята занимаются в своего рода предбаннике, целясь из винтовок, но не стреляя… Это нормально? Или все-таки есть какие-то стеснения в условиях, может, патронов не хватает?

— Нет, это нормальный тренинг для биатлонистов. Тренировки без выстрелов нужны, чтобы развивать устойчивость винтовки. Сейчас с наступлением осени, когда спортсмен неподвижно стоит или лежит на стрельбище, то он очень быстро остывает, появляется риск простудных заболеваний. Поэтому тренировки без выстрелов мы стараемся проводить в помещении. Конечно, в целях безопасности они проходят без магазинов, чтобы не произошло случайного выстрела. На стену вешаются мишени, и спортсмен выполняет различные упражнения: на удержание винтовки, работает над сокращением времени для изготовки к стрельбе… Это не значит, что нам не хватает патронов. Есть такая формула, о которой я всегда говорю спортсменам: «Если мы будем каждый день отжиматься по три раза, то сильными мы не станем, а так и будем через год делать эти три отжимания». Если мы делаем за тренировку пятьдесят выстрелов, то общее время стрельбы этих пятидесяти выстрелов может колебаться от пяти до двадцати минут. Можно себе представить, что спортсмен высокого уровня тренируется двадцать минут каждый день? Этого очень мало. Но давать молодому спортсмену сто — сто пятьдесят выстрелов — это, прежде всего, сильная нервная и психологическая нагрузка и, не уставая сильно физически, у спортсмена устает нервная система, т.е. когда сигнал от головного мозга поступает на кончик пальца, чтобы произвести выстрел. Точно также глазной нерв тоже устает контролировать мишень и мушку — происходит утомление и замедление реакции. Поэтому в стрельбе и в биатлоне применяется вот такой метод, когда мы проводим комплексную тренировку со стрельбой — на лыжероллерах, в беге, или на лыжах, а как дополнение — тренинг без выстрелов.

— Уже прошли первые сборы. Какие проблемы Вы увидели? Инвентарь уже закуплен в полном объеме? Раньше тут ребята занимались на совсем допотопных винтовках…

— Нельзя сказать, что положение изменилось коренным образом. Винтовок на сегодняшний день все равно недостаточно. В команде у нас тринадцать биатлонистов, каждому необходимо иметь личную винтовку. Остаётся восемь винтовок, больше половины из которых необходимо списать как отслужившие свой срок. А перспективных молодых лыжников, делающих свои первые шаги в биатлоне у нас больше тридцати. Так вот, обеспечить всех детей оружием мы пока еще не в состоянии, но какие-то шаги делаются. Вот школа олимпийского резерва сейчас закупает одиннадцать винтовок, которые, конечно, в первую очередь пойдут сильнейшим спортсменам, а те винтовки, которые освободятся, мы по спортивному принципу отдадим на уровень ниже. Надеемся, что это тоже изменит ситуацию к лучшему. Когда у нас из одной винтовки стреляют пять-семь человек, это, конечно, тоже не так плохо, но, с другой стороны, винтовок все-таки должно быть больше.

— Насколько высока цена одной винтовки?

— Точные цены не назову, но, например, винтовки Anschutz немецкого производства, из которых сейчас стреляет большинство спортсменов-биатлонистов за рубежом и в сборной России, стоят порядка трех тысяч евро. Винтовки отечественного производства дешевле, но сейчас есть проблема на заводе «Ижмаш», там идет реорганизация, смена собственника, поэтому производство и отгрузка винтовок приостановлены. Есть заказы, сделанные еще в прошлом году, и их поставка до сих пор не произведена.

— У нас ведь сейчас нет юниорской и взрослой сборных по биатлону? Вы просто тренер сборной Коми по биатлону? Отвечаете и за взрослых, и за юных спортсменов?

— Есть «Центр спортивной подготовки сборных команд» (ЦСПСК), где находится шесть спортсменов, включенных в подготовку, и школа олимпийского резерва, где семь спортсменов. То есть вот эти тринадцать человек — самые талантливые на сегодняшний момент биатлонисты в республике. Конечно, есть ротация, и если спортсмен не выполняет какие-то требования по дисциплине или по физическим данным, и его начинают обыгрывать ребята из резерва, то происходит замена. Это очень правильный подход, потому что такая конкуренция обязательно должна быть.

Было определено, что целесообразнее всего брать и готовить ребят и девушек 96-го года рождения и старше — до 89-го года.

— Вы долгое время работали в Германии. Расскажите о различиях в работе со спортсменами там и здесь. Там ведь вообще нет системы ДЮСШ…

— Там действительно нет системы ДЮСШ и, находясь в Германии, я очень часто сам себе задавал вопрос: почему у них так, а у нас по-другому? Ведь сдвинуть эту здоровенную махину у нас в России не совсем просто, это ведь все завязано на законодательном уровне, на каких-то актах и положениях, связанных не только со спортом, но и с трудовыми отношениями. Там все проще: ДЮСШ нету, есть центры олимпийской подготовки, которые тоже не финансируются государством. В основном работа идет в клубах и федерациях по видам спорта. Я работал в тесном контакте со школой, ориентированной на спорт, куда преподаватели физкультуры принимались на таком условии: чтобы получать полноценную зарплату надо половину часов отрабатывать, проводя обычные уроки физкультуры, а вторую половину, ведя внеклассные занятия с группами спортсменов. Внеклассными занятиями могли быть и лыжи, и футбол, и биатлон… Вот непосредственно в том регионе, где я работал, был уклон в зимние виды спорта: лыжные гонки и биатлон. Конечно, такой преподаватель физкультуры должен иметь определенную лицензию, дающую право вести тренерскую работу. Если у какого-то ребенка выявляются задатки к тому или иному виду спорта, то его рекомендуют уже в более специализированные спортшколы, а дальше его принимают в основную сборную земли. Там в сборных командах небольшие группы — по восемь-двенадцать человек. Старший тренер в начале каждого года получает определенный бюджет и сам распределяет финансы, решает на какие соревнования или сборы ездить, на какие не ездить…

— Как мы видим по результатам немецкая система подготовки спортсменов дает хорошие плоды. Может, нам надо двигаться в эту сторону? Или все-таки система старых-добрых ДЮСШ не так уж и плоха?

— Нет, наша система, скажем так, закалялась в боях многие годы и думаю, что она может и дальше существовать. Но она должна более эффективно работать. У меня есть много идей и объяснений тому, как оптимизировать работу ДЮСШ, но мне не хотелось бы высказывать их в интервью. Хочу отметить, что мне, допустим, не всегда понятно, когда у тренера есть один спортсмен, которого он тренирует. В Германии такого нет, все равно должна быть какая-то группа. Если спортсменов не хватает, значит надо объединяться с другими группами и сокращать ставку тренера. Придется выплачивать материальные компенсации тренерам, но другого выхода я не вижу.

Еще можно отметить, говоря о главных отличиях, то, что родители в Германии могут позволить своему ребенку, который захотел заниматься тем или иным видом спорта, полный комплект экипировки. То есть уровень жизни там выше, и здесь у нас в России не все родители могут это себе позволить. Причем участие немецких родителей на покупке инвентаря не заканчивается, они постоянно следят за тем, как тренируется их ребенок. У нас тренера зачастую, тренируя спортсменов по десять-пятнадцать лет, не видят их родителей ни разу. Там родители интересуются с первого дня, приходят, даже в какой-то мере назойливо, т.е. бывает очень трудно им объяснять, почему у ребенка нет прогресса, но такое участие должно быть обязательно. Такая совместная работа федерации, тренера и родителей приносит свои плоды.

— По Вашим словам, в Германии уважают российский биатлон, но говорят: «Россию сегодня не нужно побеждать — она сама себя побеждает». Как можете объяснить эту фразу?

— Находясь в Германии, хотя и имея немецкий паспорт, я всегда оставался там русским. И среди своих коллег, которые иногда надо мной подшучивали, когда мы находились в коллективе, обсуждали какие-то моменты, конечно, я всегда оставался русским. Они постоянно мне задавали вопрос: Роберт, почему ваша страна, имея столько биатлонистов, стартующих на чемпионате России или даже здесь, если мы посмотрим на протоколы соревнований на призы Раисы Сметаниной стартуют до трехсот человек, не имеет подавляющего господства в биатлоне? В Германии на таких соревнованиях может участвовать всего около пятидесяти человек и вот из этого количества выходят спортсмены мирового уровня. У нас же мы зачастую теряем спортсменов, имея больший потенциал именно в количестве, мы не можем выйти на достойное качество подготовки. А объяснить эту фразу немцев можно так, что они имеют в виду нашу непоследовательность в своих словах и поступках. Сами порой создаем себе проблемы. Например, создав какие-то критерии, допустим, отбора, мы не всегда им следуем. Зачастую эти критерии мы пытаемся подстроить под какую-то конкретную ситуацию. В Германии в этом смысле очень прозрачные и всем понятные правила игры. Если спортсмен отобрался и попал в команду, независимо от того заслуженный он или нет, он едет и участвует в соревнованиях. В нашей российской системе это, как мне кажется, очень болезненный вопрос. Он у нас всегда оставался и сегодня остается очень актуальным.

Говоря о большом количестве стартующих людей, я хочу подчеркнуть, что с ними нужно работать именно качественно. Потому что где-то в какой-то степени мы распыляемся и не можем обеспечить качество подготовки тем спортсменам, которые составляют резерв нашей главной сборной страны. Нужно в то же время быть и более требовательными к тем спортсменам, которые у нас тренируются. Надо четко объяснять им перспективы, объяснять, что их ждет, если они выйдут на мировой уровень.

— Традиционно между биатлонистами и лыжниками довольно прохладные отношения. Лыжники ревностно относятся к биатлонистам, считая, что их вид спорта находится в тени биатлона не заслуженно. Вы считаете, что эти виды спорта должны развиваться параллельно. Это возможно?

— Эта ревность не совсем обоснована ведь популярность биатлона не всегда была такой, какая она есть сегодня. Если мы оглянемся на лет двадцать назад, то тогда лыжные гонки были очень популярны, а биатлон всегда был их младшим братом. Ситуация с упавшей популярностью лыжных гонок, это вопрос к Международной федерации лыжного спорта (ФИС). Сейчас они пытаются поднимать популярность, вводя новые правила и виды соревнований.

Раньше в биатлон шли не самые сильные лыжники и отношения между лыжными гонками и биатлоном, конечно, строилось на этом, мол, вы, биатлонисты, слабые. Это было раньше. Сегодня говорить о том, что биатлонисты слабее лыжников-гонщиков физически — это ошибочно. Лидеры российского биатлона сегодня бегут на уровне сборной России по лыжным гонкам. Только такой уровень лыжной подготовки может обеспечить достойные выступления и на международной арене.

Параллельное развитие возможно, но специально что-то сближать, форсировать не надо. Все, прежде всего, должно базироваться на чисто человеческих отношениях. Во-первых, это дружба между тренерами, которым нечего делить. Должны быть всем понятные правила игры. Были моменты, когда тренера по биатлону за спиной тренеров по лыжным гонкам подговаривали спортсменов перейти в биатлон. Вот это не совсем честная игра, и так быть не должно. Отсюда и идут такие недоверительные и ревностные отношения. Отношения между тренерским составом должны быть откровенными, искренними, и тогда не будет таких негативных моментов.

— Ну вот, допустим, с тренером по лыжным гонкам Андреем Нутрихиным вы эти правила игры уже обговорили?

— Да, у нас был разговор. Какие-то ребята были к нам приглашены, и мы их пробуем, без какого-либо негативного отношения со стороны тренерского штаба по лыжным гонкам. Мы проводим совместные тестовые соревнования, где можем сравнить уровень подготовки наших спортсменов и лыжников-гонщиков. Это один из тех моментов, которые нас сближают, происходит обмен опытом. Это идет на пользу как лыжным гонкам, так и биатлону.

— В Германии есть такая же проблема?

— Конечно же, есть. Но там тоже примерно в этом ключе она решается. Лыжники и биатлонисты стараются совместно проводить тестовые соревнования, тренировки… Сейчас я знаю, что Франк Ульрих, который был главным тренером сборной Германии по биатлону, стал главным тренером сборной по лыжным гонкам. Он как раз старается проводить именно совместную подготовку с биатлонистами, сближать этот небольшой разрыв между двумя видами спорта.

— Разделение тренеров на физподготовку и стрелковую Юрий Майоров назвал лишним, мол, нет тренеров по левой или правой лыже. Вы действительно не специализируетесь на чем-то одном? Вообще, как между вами распределены обязанности?

— С Юрием Майоровым мы вместе работали в молодежной сборной России, у нас сформировался очень крепкий тренерский коллектив. Бывает, что мы по каким-то вопросам с ним спорим, но в данном случае я с ним полностью согласен. И для облегчения работы, и чтобы не разделять требования, это важно. По каким-то маленьким нюансам, своим секретам у нас, конечно, есть легкое разделение, но в любой момент мы можем друг друга заменить. Каждый из нас может в любой момент закрыть и стрелковую, и функциональную подготовку. У нас полная взаимозаменяемость без снижения качества и требовательности в обоих видах подготовки. Кстати, сейчас Юрий Анатольевич на тестовых соревнованиях в Сочи, где он работает в качестве судьи. Вероятно, что он будет работать в этом качестве на Олимпиаде-2014.

— Вы высказывались о том, что в первую очередь молодым спортсменам надо работать над скоростью. Почему?

— Анализируя выступления наших спортсменов как на международных, так и на всероссийских соревнованиях и зная основы подготовки как лыжников-гонщиков, так и биатлонистов, я пришел к выводу, что мы очень сильно потеряли именно в этом компоненте. В лыжных гонках это немножко компенсировалось введением таких соревнований, как спринт. Поэтому лыжники, чтобы достойно выступить, были просто обязаны включать скоростные упражнения в подготовку, находить новые методы для развития. В биатлоне этого не произошло: как были классические дистанции, так и остались. И подготовка тренерских кадров начала отставать от мировой тенденции наращивания скорости. У нас с каждым годом меняется инвентарь, меняются структуры, подготовка лыж, и скорость прохождения дистанции, из года в год растет. Дистанции остаются прежними, а скорость их прохождения растет. Если раньше лыжники проходили пятьдесят километров за два-три часа, то сегодня они уже на порядок быстрее проходят. В биатлоне двадцать километров раньше проходили за час с лишним, то сегодня биатлонисты уже выходят из часа. Скорость растет с каждым годом, и методы подготовки должны меняться, должен идти поиск и нахождение этих новых методов. Наша традиционная школа готовит спортсменов-марафонцев, то есть она ориентирована, допустим, на двадцать километров у биатлонистов. На этапах Кубка мира по биатлону таких дистанций всего лишь три, а всероссийских гонок за сезон проходит десять. Думаю, что количество длинных дистанций нужно уменьшать, при этом увеличивая количество спринтов и пасьютов.

Начиная с ДЮСШ, тренерам надо больше работать над скоростью. Ведь в физиологии, которую мы все проходили в институтах физкультуры, четко и ясно сказано, что основная работа над быстротой и скоростью должна проходить в возрасте одиннадцати-тринадцати лет. Если в этот период не будет заложена основа, не будет проведена эта работа над развитием скоростных качеств, то в дальнейшем поднять ее на должный уровень будет очень трудно. Будет упущено время. Сейчас, начиная работать со спортсменами, которые уже давно вышли из этого возраста, на спринтерских отрезках уже виден этот провал. Когда спортсмен не выполняет действия автоматически, а начинает их контролировать, думать, как он ставит ногу, как удержать равновесие. Например, в спринте, бегущий стометровку, не задумывается, как он ставит ногу, он просто максимально быстро бежит и даже пытается быть расслабленным, чтобы не быть зажатым.

Это усложнено еще тем, что зачастую где-то, например, в отдаленных районах просто нет качественного инвентаря, нет хороших лыж. Невозможно бегать на деревянных лыжах и показывать высокие скорости.

— Вы сказали, что перспективные ребята есть, а насколько далека вот эта перспектива? Когда ждать нам, например, биатлонистов уровня сборной России в Коми?

— В этом и заключается трудность тренерской работы. Ведь мы работаем не с какой-то деталью, заготовкой, которую мы отточили и вот тебе, пожалуйста. Человек может и заболеть, и влюбиться, ему банально может разонравиться заниматься биатлоном. Мы можем многое вложить в юного спортсмена, но эти ожидания могут не оправдаться. Тренер, конечно, должен быть оптимистом, и мы всегда говорим своим подопечным, что настоящий биатлонист четыре раза падая, должен пять раз подняться, не отчаиваться и двигаться дальше.

— Наши биатлонисты не стоят на высоких местах в российском рейтинге лучших биатлонистов, а хотелось бы побыстрее добиться каких-то результатов. Вот, например, у Андрея Нутрихина есть талантливый парень Ермил Вокуев. Можно его у Андрея Владимировича отобрать, дать ему в руки винтовку и через год-два получить чемпиона России по биатлону?

— Это один из самых простых возможных вариантов (с улыбкой). Но ведь мы отберем одного из лучших от лыжных гонок. Я считаю, что мы сами должны и обязаны готовить сильных биатлонистов в функциональном плане. Для этого на базе школы олимпийского резерва и были открыты ставки тренеров по биатлону. У нас работают тренера, которые отвечают за эту подготовку. Конечно, нам трудно конкурировать, если у нас сегодня всего пять-семь тренеров занято в биатлоне, а в лыжных гонках их, думаю более тридцати по всей республике. Но все же даже при таком раскладе мы можем и обязаны готовить сильных спортсменов именно в функциональном плане, которые должны на равных конкурировать с ребятами, которые занимаются лыжными гонками.

— Ну, вот сколько надо лет — пять, может быть, десять, чтобы у нас появились биатлонисты уровня сборной России?

— Говорить что-то о конкретных сроках нельзя, потому что, повторю, мы работаем с людьми, а не с заготовками. Прежде всего, сейчас нам надо создать качественную систему, которая будет работать вне зависимости от того старший тренер сборной Коми Роберт Кабуков или кто-то другой. Если эта система будет работать, если мы будем слаженно сотрудничать с нашей федерацией, со спортагентством Коми, с ЦСПСК и со школой олимпийского резерва, то, думаю, результат не заставит себя ждать.

— Какие у сборной Коми дальнейшие планы?

— Сбор закончился 27 сентября, и на этом закончилась наша летняя подготовка. Сейчас мы сделаем небольшую паузу, чтобы наши спортсмены появились в своих учебных заведениях, сдали какие-то зачеты, хвосты и взяли задания на тот период, когда они вновь начнут подготовку. Следующий сбор мы планируем провести уже с 14 октября. Мы, да и спортсмены уже подустали от летней подготовки, всем хочется скорее встать на лыжи. Первые соревнования на лыжах мы уже планируем в конце ноября — начале декабря. Это будут и всероссийские соревнования, на которых пройдет отбор на международные старты.

(к Р. Кабукову подбежал спортсмен и продемонстрировал лыжероллер с отвалившимся болтом, сказав с улыбкой, что «катался так всю тренировку». На это старший тренер сборной Коми ответил, что «надо быть внимательнее».)

— В последнее время российский биатлон не радует громкими победами. Как Вы оцениваете шансы наших биатлонистов на Олимпиаде в Сочи?

— Конечно, жду золотых медалей от наших спортсменов. Хочу пожелать им достойных выступлений, чтобы им сопутствовала удача, а нам, специалистам в биатлоне и болельщикам, было за них радостно и гордо. Говоря о том, что не было громких побед, надо отметить, что всегда на это есть какие-то объективные причины. Думаю, Министерство спорта и Союз биатлонистов России разбираются с этими вопросами, делают выводы и, надеюсь, правильные шаги. Последние изменения, сделанные как в структуре руководства, так и в тренерском штабе должны принести свои плоды, по крайней мере, я надеюсь, что они пойдут на пользу.

— Привлечение того же немца Вольфганга Пихлера на должность старшего тренера женской сборной России по биатлону, по Вашему мнению, положительный ход?

— Думаю, привлечение иностранных специалистов, конечно, приносит положительный эффект. Другой вопрос: можем ли мы работать с ними? Ведь я тоже приглашался в молодежную сборную, как иностранный специалист, также и сюда в Коми я приехал, как иностранный специалист. Все зависит от того, может ли Россия сегодня использовать наш опыт. Зачастую, приглашая специалистов и кидая их в реку наших российских проблем, наши функционеры начинают смотреть: выплывет он или нет? Надо все-таки давать возможность иностранному специалисту в полной мере поделиться своим опытом. Я не вижу ничего отрицательного в приглашении на работу Вольфганга Пихлера. Просто необходимо на местах правильно сориентировать специалиста и правильно с ним работать под руководством главного тренера. Пихлеру очень трудно в том плане, что он не знает российский менталитет. Он в какой-то степени изолирован, работая с Павлом Ростовцевым.

— А за успехами лыжников из Коми Вы следили? Чего ждете в этом сезоне от Юлии Ивановой, Станислава Волженцева…

— Все время, пока находился за границей, я, конечно, наблюдал за нашими лыжниками и болел за них. На комплексе Р. Сметаниной, во время тренировочного сбора, мы пересекались со Стасом Волженцевым. Конечно же, он очень талантливый спортсмен. Всегда вежлив и тактичен при встрече. Он положительный молодой человек, от которого исходит позитив, надеюсь, что у него все получится. Юлию Иванову я здесь не видел, не знаю, в каком она сейчас состоянии, но хочу всем нашим землякам пожелать отобраться в сборную нашей страны и достойно выступить в Сочи в этом олимпийском сезоне.

Биографическая справка:

Роберт Кабуков родился в 1965 году в Сыктывкаре. Занимался биатлоном на юношеском уровне. В 1992 году окончил Чайковский ГИФК, где учился на кафедре биатлона. В столице Коми работал тренером по лыжным гонкам и биатлону ШВСМ, а в 1999 году эмигрировал в Германию (имеет гражданство этой страны). Там был тренером по плаванию и легкой атлетике, а в 2006 году в связи с тем, что биатлонист Михаэль Грайс из местечка Нессельванг (это в нескольких километрах от Кемптена, где тогда жил Р. Кабуков) выиграл три золотые медали на Олимпиаде, начался биатлонный бум. Было объявлено о наборе тренеров и, отправив свое резюме, Роберт получил пост старшего тренера команды по биатлону земли Гессен. В 2011 году ему предложили тренировать молодежную сборную России — пригласил Валерий Польховский, бывший тогда главным тренером сборной России. На протяжении сезона Роберт Кабуков был старшим тренером российской «молодежки». Воспитанницами Роберта Кабукова являются члены основной сборной Германии Каролин Хеннеке и Надин Хорхлер.

Источник: www.skisport.ru