Антон Шипулин: «Биатлон — это не лыжные гонки, он намного интереснее!»

Известнейший российский биатлонист Антон Шипулин, завершивший спортивную карьеру в 2018 году и уже ставший депутатом Государственной Думы от партии «Единая Россия», перед стартом нового сезона Кубка мира КМ 2019-2020 дал большое интервью «Комсомольской правде». Полный текст интервью олимпийского чемпиона читайте в первоисточнике на omsk.kp.ru.

— Антон, вы зачехлили лыжи? Где они?
— Почти все раздарил еще в прошлом году. У меня было около трех чехлов лыж и осталось где-то пять-шесть пар, по-моему. У нас в округе уже наступила зима, я снова поеду к избирателям, и уже там пообещал как раз подарить около пяти пар. Кому-то подарил лично, какие-то в спортшколы. Где-то свои лыжи, где-то мы пообещали лыжи из моего благотворительного фонда, которому 19 ноября исполнилось 9 лет. Мы очень много перекрываем заявок именно по спортивному инвентарю для детей, которые в этом нуждаются.

— Как вы себя почувствовали когда попали в Госдуму?
— Когда ты попадаешь в новую обстановку, когда тебе ничего не знакомо, когда тебе незнакомы те люди, с которыми- тебе предстоит в будущем работать, ты, конечно, испытываешь какой-то стресс. Я помню, тот первый день был для меня очень непростым. Тем не менее, я очень быстро адаптировался. Прошло буквально 2-3 дня, и я уже со многими познакомился, освоился, начал понимать, что к чему. Это то же самое, что политика сейчас поставить на лыжи, дать винтовку и он себя будет чувствовать некомфортно, поэтому это совершенно нормально и говорить об обратном было бы неправильно и нечестно.

— Мы посчитали, сейчас в Думе находится 17 спортсменов известных. Биатлонистов больше всего, получается. Вас трое.
— Это еще раз подчеркивает, что биатлон — это великий вид спорта.

— На биатлон время поболеть остается? Болеть будем?
— Сейчас начнутся Кубки мира, посмотрим. У меня очень большой дефицит времени. После предвыборной кампании я не бросил своих избирателей. Когда начинается региональная неделя, все время трачу на избирателей, любую свободную минуту в выходной — на семью. В субботу вылетаю в Екатеринбург, в воскресенье побуду с семьей, а с понедельника по пятницу я буду работать в округе с избирателями. Мой округ — Серовский одномандатный избирательный округ — очень непростой. В нем 21 муниципалитет! Это 49% всей Свердловской области. И расстояния очень большие. До самой дальней точки, до Пелыма, мне ехать только на машине около шести часов. До ближайшей точки — около двух часов.

— Вы согласны, что интерес к биатлону падает?
— Этот вопрос лучше задавать болельщикам, которые смотрят. Мне приходило очень много сообщений, что действительно сейчас интерес к биатлону падает. И это естественно, когда нет хороших результатов у сборной России. Люди ждут, но им надоедает это делать. У нас ведь как: многие болеют за нашу страну и хотят, чтобы только наши спортсмены выигрывали. Если этого не происходит, то, конечно, интерес иногда пропадает. Но биатлон — это не лыжные гонки, он намного интереснее! В нашем виде спорта часто бывают моменты, когда все меняется (и даже иногда кардинально) буквально на последнем рубеже или на даже на финише. И в этом, наверное, заключается самый главный азарт в биатлоне, который можно смотреть постоянно. Ты можешь догадываться, что наши спортсмены сегодня не самые сильные, но зато им повезет больше на стрельбище, и они на последнем круге поедут в лидирующих позициях. Для меня биатлон — это всегда надежда. В прошлом году я смотрел очень много гонок и всегда с надеждой, что сегодня наши ребята выиграют, займут призовые места. Особенно интересно смотреть контактные гонки — или эстафету, или масс-старт, или пасьют… Я всегда переживаю и болею за наших ребят и девчат.

— Но у вас есть надежда? Вроде и девочки интересные появились, и парни… но чего не хватает-то нам. Шипулина?
— Знаете, у нас сейчас идет очень непростой период в биатлоне — идет большая смена поколений. Мы все помним нашу сильную женскую сборную России, когда бежала Зайцева, Пылева, Ахатова, Богалий. Все знали, если этот состав приезжал на Олимпиаду или на чемпионат мира, то, как минимум, в призах они будут. Как раз, когда я заходил в биатлон, у нас была очень сильная мужская команда: Черезов, Чудов, Устюгов, Ярошенко, Круглов — они очень много завоевывали золотых медалей, призовых мест. Сейчас наш состав сильно изменился. Молодые ребята должны почувствовать в себе силы, уверенность. Думаю, что в ближайшее время они начнут показывать результат. Не бывает такого, что прямо некому себя проявить. Все равно мы, как болельщики, выбираем для себя спортсменов, которые нам импонируют, которые могут представлять нашу страну и которые могут добиваться хороших результатов. Да, может, они не очень хорошо стреляют, но мы постоянно питаем надежду, что вот сегодня, если он стрельнет, точно не подведет и заедет в призовые места. Я надеюсь, что это будет скоро! Но, откровенно говоря, сейчас наша биатлонная команда переживает не самые лучшие времена.

— Но что, физики им не хватает или психологии?
— Я думаю, психологии. Я в прошлом году ездил на чемпионат мира, общался с нашими ребятами и видел, что наша команда, к сожалению, уже не та — нет той единой команды. Может, я говорю лишнее, но тем не менее. Сейчас нет такого, что и тренеры, и спортсмены, и руководство, как одна большая семья. Все в разные стороны.

— Руководство чего? Федерации?
— Да, федерация — союз биатлонистов России (СБР). Если брать по отдельности, и спортсмены, и тренеры, и руководство хотят результатов и готовы делать многое для того, чтобы их добиваться. Но связующего звена им сильно не хватает. Я даже сейчас, общаясь с ребятами по телефону, или при личной встрече, всегда задаю вопрос: «Как у вас внутри команды?» На что получаю ответ: «Не так, как раньше». Вот когда я только заходил в команду, когда вот с такими матерыми спортсменами тренировался, тогда была команда, которая была единой, каждый отвечал за своего сокомандника. Для меня всегда примером был Иван Черезов, он меня многому научил, и мы до сих пор очень хорошо с ним дружим. Вот те вечера свободные, которые мы проводили в той старой команд, мы собирались все в одной комнате, мы играли в карты,ходили в баню все вместе, мы общались с тренерами. Сейчас такого, к сожалению, нет. И это, может быть, большая потеря для нашего нынешнего биатлона.

— А в других командах, зарубежных, тоже такие взаимоотношения?
— Мы все видим таких озорных ребят, как норвежцы — братья Бё, Свендсен… Они постоянно шутят, друг друга подкалывают. Это вот то связующее звено, та искорка, которая между ними присутствует, она, думаю, и дает результат. Тем более, у них система подготовки немножко другая. Я всегда говорил, что нам надо менять нашу систему подготовки и уже давно, мы остались где-то в 90-х годах. Мир, тем более, спорт, идет семимильными шагами вперед. Нам надо многое изменить не только в сознании, но и в подготовке, для того, чтобы у нас появился стабильный постоянный результат.

— Немецкие же тренеры попробовали. Пихлер, Гросс…
— Немецким тренерам, чтобы реализоваться в нашей команде, надо понять наш менталитет. У нас очень много хороших специалистов. Но не всем дают возможность, и не всех понимают. Я еще раз повторю, что самое главное — это найти хорошее отношение внутри команды, чтобы все были одной семьей, чтобы спортсмен доверял тренеру, а тренер — спортсмену. Я последние 4 года был на самоподготовке, нашел того тренера, с которым мне было комфортно. Со мной работали Андрей Сергеевич Крючков, Андрей Александрович Гербулов. Мы были действительно одной семьей. Когда я выходил на тренировки, я понимал, что сегодня будет тренировка не ради тренировки. Перед каждой из них мне разъясняли: сегодня ты увеличиваешь метахондрии, сегодня увеличиваешь свои скоростные качества. И я выходил, постоянно прокручивая это в голове. Когда есть коммуникация между тренером и спортсменом — это дает результат. А когда ты выходишь и понимаешь, что сегодня опять надо 40 километров пробежать, потому что тренер так сказал, тогда результата не будет. В биатлоне очень многое зависит от психологии. Стрессоустойчивость, психология — это те факторы, которые нельзя не учитывать в подготовке спортсменов.

— Антон, вот когда вы ушли, у нас сложилось ощущение, что наш любимый Фуркад потерял свою половину… Ушел Шипулин, и все — и Фуркад потерялся…
— Я очень часто слышал такую теорию от болельщиков. Но я не уверен, что это именно так. Я думаю, что здесь причина в другом. Конечно, многие, и с тем же Фуркадом мы переписывались, и с норвежцами общались, сожалели, что я так резко завязал со спортом и не посоревновался с ними еще. По поводу Фуркада я думаю, что он потерял в прошлом году ту мотивацию, с которой бегал последние 8 лет, когда он занимал лидирующие позиции. Но он потерял мотивацию не из-за меня, а из-за того, что прошел очередной олимпийский цикл, и спортсмену надо восстанавливаться как физически, так и психологически. Это очень важный момент. Мне самому интересно посмотреть на него в этом году. Я думаю, что он обретет ту злость, которая ему помогала постоянно выигрывать, и проявит себя. Будет интересный сезон! Уверен, что он проделал большую работу над ошибками и, зная Фуркада, заканчивать на плохой ноте свою соревновательную деятельность он не захочет, поэтому приложит максимум усилий, для того, чтобы показать хороший результат. В прошлом году очень сильно прибавил норвежец Йоханнес Бё. Его уверенность, которую он получил в прошлом году, конечно, поможет ему конкурировать с Фуркадом. Есть ощущение, что Йоханнес сделал шаг вперед, а Фуркад — шаг назад. И этот разрыв очень сильно был виден. Сезон будет намного интереснее, если эти два спортсмена выйдут на топ-уровень. Тогда мы увидим конкурентную борьбу. А если к ним подключится еще кто-то, надеюсь, что это будет кто-то из наших, то это будет интересный и захватывающий сезон.

— Ну, мы пока на Сашу Логинова надеемся. Он показал довольно серьезную стрессоустойчивость…
— По себе могу сказать, что попасть в топ-3 по сезону — это очень серьезный результат. Ты должен стабильно проявлять себя, чуть ли не на каждой гонке. Саша в прошлом году стал вторым в общем зачете Кубка мира. Это как раз доказывает, что он уже зрелый сильный спортсмен, который отстаивает честь нашей страны и на которого можно положиться.

— Из-за чего были сомнения, когда Вы принимали решение завершить карьеру?
— Да, был момент, когда я в прошлом году взял тайм-аут, мне надо было восстановить здоровье. До вкатывания я был в таком щадящем тренировочном режиме, очень мало тренировался, чтобы восстановиться. Когда принял решение, что все-таки стоит попробовать, я начал подготовку, вернулся к ней, прошел месяц или два, я прошел несколько тренировочных сборов. Но мы с тренером стали понимать, что здоровье не позволяет — я болел каждый месяц, не до конца восстановился. Потом уехал в Австрию, и там меня добила та ситуация с австрийской полицией, которая, кстати, четыре месяца назад сняла с меня все обвинения и признала, что была неправа. Тогда пришло осознание — зачем я себя буду терзать? Возможно, я уже не покажу тех результатов, которые показывал до этого, потому что здоровье подорвано, психология уже не та и, кто знает, стоит ли тратить еще 3-4 года, чтобы готовиться к Олимпийским играм, на которые опять, возможно, не пригласят? Поэтому, взвесив все за и против, я решил поставить точку и принял для себя окончательное решение, что заканчиваю со спортом и никогда больше не возвращаюсь в качестве спортсмена.

— Теперь у вас есть Дума, есть трибуна, которую можно использовать для разрешения каких-то важных вопросов.
— Я очень хочу использовать и эту трибуну, и говорить об этом как можно больше (до этого Антон рассказывал о том, как его не пригласили на ОИ-2018 без объяснения причин), но сейчас пока не время. Мы пока не видим результатов, которые нам бы предоставили ВАДА или Международный олимпийский комитет. Мы сейчас даже не можем комментировать того, чего мы не видим. Мы, как слепые котята, которые находятся в темной комнате. Поэтому все: и чиновники, и спортсмены, и тренеры, и федерации — сейчас ждут. Как только будет информация, не только я, но и многие чиновники, спортсмены, тренеры и функционеры захотят прокомментировать эту ситуацию.

Фото: «Комсомольская правда», Михаил Фролов